Горячая штучка - Вайн Люси - Страница 15

— О, очень любезно, спасибо, — говорю я.

— МЫ С ПАРРРРРРРРНЯМИ БЫЛИ НА ФУТБОЛЕ, — поясняет он. — Мы выиграли, поэтому в одиннадцать утра начали выпивать. Я ЧУТЬ-ЧУТЬ ПЬЯН, ИЗЗВИННИ.

Я смеюсь и мгновенно понимаю, насколько он пьян.

— Без проблем, — говорю я, добавляя: — Завидую тебе, мне нравятся выпивохи. — Он хватает свою чашку кофе и пристально смотрит на меня, как завороженный. Я, пользуясь моментом, оглядываю его. Он роскошен и выглядит даже лучше, чем я ожидала. Но он явился на первое свидание — в три часа дня, — напившись вдрызг. Ну ладно, это хороший повод для того, чтобы пойти в паб, верно? И, успокаиваю я себя, по крайней мере он все-таки пьет, возможно, он сочтет меня сексапильной. На пьяную голову все кажутся красавицами.

О, ну вот, опять началось, он потерял интерес к чашке и снова кричит:

— ПОЗЖЕ МЫ ПОЙДЕМ И ВЫПЬЕМ ПО КОКТЕЙЛЮ. ТЫ НЕ ВОЗРАЖАЕШЬ ПРОТИВ КОКТЕЙЛЯ?

Я исподтишка оглядываю зал. Это похоже на шутку, на розыгрыш. Может быть, он — один из тех противных парней с YouTube, которые подбегают к женщинам на улице и задирают на них юбки? Безумно смешно, да? Я не вижу никого, кто был бы похож на человека с камерой. Кажется, никто особо не обращает внимания на высокого пьяного мужчину, орущего посреди кафе. Разве что в розыгрыше участвует пожилая пара, поедающая блины.

Я поворачиваюсь к Адаму. Создается впечатление, что все это веселит его. Он кутит.

Я киваю, и мы умолкаем. Черт, где мои шпаргалки?

Он косится на меня, видимо, радуясь тому, как далеко все зашло. Я вяло улыбаюсь и пью по глоточку кофе. Ненавижу эти стулья, думаю я, ерзая от неудобства на скрипучем пластике. Я уже ощущаю, что у меня вспотел зад. Надеюсь, этот парень не попытается позже вести себя, как Дэнни Аррингфорд, иначе за все свои старания получит лишь полные пригоршни пота.

Внезапно он опять кричит.

— Я КУПИЛ БОТИНКИ! — A-а, наверное, по этой причине он в одном ботинке. — ЗЕЛЕНОГО цвета, — поясняет он, не будучи в состоянии сфокусироваться на моем лице.

— Думаю, это здорово, — отзываюсь я. — Можно посмотреть?

Адам с готовностью наклоняется вниз, чтобы взять коробку с ботинками, и шваркает их на стол, задевая при этом мой кофе. Я вскакиваю, а три секунды спустя и он тоже (это называется заторможенностью под действием алкоголя).

— О, ЧЕРТ, — кричит он, пока подбегает официант с малюсенькими бумажными салфетками и безрезультатно промокает коричневую лужу.

О боже, как унизительно.

— Мне жаль, — говорю я, оглядываясь вокруг. — Мне очень жаль.

— Я принесу салфетки, — говорит Адам и куда-то бредет. Через несколько минут он возвращается с пригоршней пакетиков с сахаром.

— Я забыл, зачем я пошел, — объясняет он, опуская глаза на разлитый кофе, а потом поднимая их на меня и хмурясь, словно я виновата. И грустно, и смешно, но это катастрофа, и я раздумываю, можно ли мне уже уйти. Насколько это неприлично — всего через 20 минут сбежать со свидания?

Я забираю из его рук пакетики с сахаром — возможно, для разлитого кофе они послужат, как крохотные мешочки с песком, — и мы снова садимся за стол. Я спрашиваю его, чем он занимался на этой неделе, и он выглядит смущенным.

— КУПИЛ БОТИНКИ, — повторяет он, словно я идиотка.

— О, верно, классно, — кивая, говорю я. — Э-э, по случаю, или просто тебе были нужны новые ботинки?

Он облокачивается о стол, ставя локоть в оставшуюся лужу кофе. Я испытываю нечто вроде удовольствия оттого, что жидкость впитывается в его рубашку.

— Мой стилист говорит, что важно тратиться на ботинки хотя бы раз в две недели, — медленно произносит он, тщательно выговаривая каждое слово, и оттого кажется еще пьянее. Он умолкает и, косясь на меня, добавляет — У тебя есть личный стилист, или тебе наплевать на себя? — Оттттлично. Думаю, за пьяной пеленой скрывается напыщенный индюк.

— Знаешь, мне нужно выйти в туалет, — говорю я, вставая из-за стола.

— Туалет там, — говорит он, указывая на мужской туалет.

— Спасибо.

Скрывшись в (дамском) туалете, я пишу в WhatsApp Томасу и Софи.

«Это ужасно. Хуже не бывает. Я ненавижу его, на нем рабочий комбинезон».

На нем нет рабочего комбинезона, но мне нужно, чтобы они решили, что ситуация кошмарная. Я долго смотрю на телефон, ожидая, когда мигнет синий огонек, но он не мигает.

Эти ублюдки втянули меня в это, а теперь живут в свое удовольствие и веселятся без меня. Я смотрю на себя в зеркало, вытирая расплывшуюся тушь. Хмм, может быть, не стоило делать макияж в поезде.

Что дальше? Мне необходима эмоциональная поддержка, чтобы кто-нибудь сказал мне, что я могу уйти, — мне необходимо разрешение. Но если я задержусь здесь, он подумает, что я хожу по-большому в кафе «Costa».

— Ладно, — говорю я, глядя на свое несчастное отражение в зеркале. — Потерплю еще немного. Может быть, он просто нервничает, болтая глупости под действием алкоголя. Еще полчаса, и ты можешь убираться домой и ложиться спать.

Я провожу пальцами по взлохмаченным волосам и направляюсь обратно.

Адам сидит за столом, положив голову на руки.

— Извини за недавнее, — говорит он нормальным голосом, а потом улыбается. У него приятная улыбка. — Я вел себя как полный идиот. Ужасно для первого свидания, кажется, я слетел с катушек. — Я прищуриваюсь, как кошка, он сказал, что «слетел с катушек», но я вижу, что он старается. Кажется, он слегка протрезвел. Он добавляет: — Слушай, Элинор Найт, расскажи о себе.

Я с облегчением вздыхаю и начинаю рассказывать ему о своей поездке к папе и о разговоре с сестрой. Он говорит, что работает в Сити, и я смеюсь, когда он жалуется на то, что ему ежедневно приходится носить галстук.

Мы улыбаемся друг другу. Все не так ужасно.

— Так что же с тобой не так? — внезапно говорит он, оглядывая меня с ног до головы. — Ты милая, у тебя есть работа, у тебя красивое лицо (закатываю глаза), так почему же в тридцать лет ты одинока?

Шокированная, я усмехаюсь. Меня уже столько раз об этом спрашивали, но каждый раз эти вопросы одинаково режут слух.

Он смеется, а я добавляю:

— А что с тобой? Ты старше меня и одинок. Значит, с тобой что-то не так, Адам?

Он опускает глаза.

— Раньше меня об этом никто не спрашивал.

Мы снова неловко молчим, и я пытаюсь снова говорить о работе, рассказываю о проекте, который мы закончили на этой неделе, и о том, как Дерек плакал, говоря, как он гордится всеми нами.

Адам хмурится.

— Моя бывшая была такой. Она плакала по всякому поводу. Дура.

Ах, получил трепку от бывшей, добро пожаловать обратно, мой старый друг, тебя-то я и поджидала. Я этого совершенно не одобряю. По-моему, мужчины говорят тебе — как потенциальной подружке — подобные вещи таким образом, чтобы ты поняла, что не можешь плакать или быть дурой. Но я очень люблю плакать и быть дурой, поэтому такая форма психологической манипуляции не действует на меня. Она лишь заставляет меня задуматься о том, что он такого сделал своей бывшей, что она стала такой «дурой».

— Значит, ты не очень любишь, когда люди проявляют эмоции? — игриво спрашиваю я, и он снова хмурится. Затем его лицо светлеет, и он наклоняется вперед.

— Я только что вспомнил, что у меня в сумке остался кокс, давай зайдем в туалет!

Я почти смеюсь ему в лицо. Принимать наркотики в туалете кафе «Costa» в пять часов вечера с ненавистным мне незнакомцем? Наймите меня на работу! Хотя, нет, не нанимайте, мне здесь так осточертело.

— Нет, благодарю, — спокойно говорю я, вставая из-за стола. — Извини, мне пора идти. — Я беру сумку и неубедительно добавляю: — Рада была познакомиться!

Он выглядит искренне удивленным.

— О? Я думал, что мы поедем ко мне домой?

Мне снова хочется расхохотаться. Мы знакомы всего сорок пять минут, но я уже могу сказать, что он из тех мужиков, которые думают, что просмотр Человеческой многоножки[28] способствует эротическому стимулированию и что он уснет во время полового акта. Ни за что.