Стерва. Искушение (СИ) - Виннер Лера - Страница 20

— Это вы с ним уже сами разберетесь. Моя задача — доставить тебя живой и по возможности целой. Но, как ты понимаешь, наличие кистей рук не сильно скажется на успехе. Так что будь умницей, Ханна.

— Даже любопытно, как это у нее получится. Мне кажется, она этого не умеет. Совсем.

Тобиас показался с той стороны, в которой скрылся, и, глядя на него, я на мгновение забыла и про Пауля, и про Итана, не желающего расставаться с мыслью о том, что я — его вещь.

Тобиас… Или не-Тобиас, он ведь сам просил так его не называть…

Имя уже не играло никакой роли, потому что сейчас он стал страшен по-настоящему — едва ли чем-то лучше самого Пауля, такой же холодный, злой, нехорошо веселый.

— Ого, да ты живуч! — Пауль развернулся к нему, хотя особенного интереса и не выразил, а после подмигнул мне. — Крепко ты его зацепила, такого удара кому угодно должно было хватить. Как бы там ни было, уйдите с дороги, сударь, Ханна возвращается домой.

— Сударь? — он потер челюсть, с сомнением глядя не на меня, но куда-то в мою сторону. — А ты издалека, в этих краях так не обращаются. Она не хочет ехать. Так что если Ханна и вернется домой, то точно не к тебе.

Последняя фраза была обращена уже к Паулю, и повинуясь скорее инстинкту, чем разуму, я постаралась незаметно отступить назад и вжаться в стену, по возможности становясь незаметной. Эти двое слишком очевидно друг друга стоили, чтобы стоять между ними.

Пауль засмеялся снова, и меня охватил озноб.

Именно этот смех я слышала, визжа от боли в детстве, когда ему приходило в голову испытать новое снадобье, облив им меня из-за угла. Или еще что-нибудь не менее отвратительное…

— Значит, ты считаешь, что она поедет с тобой, — его внимание все же сосредоточилось на Тобиасе. — Позволь мне тебя просветить: она никому не бывает предана. Даже если мы предположим, что сейчас тебе повезет, и ты положишь свою жизнь за ее свободу, она о тебе даже не вспомнит. Прыгнет в свою повозку и умчится со своими оборванками, хотя этого и хватит ненадолго. Я могу искать ее вечность.

Справедливо не считая меня хоть сколько-нибудь опасной для себя, он повернулся ко мне спиной, а вот Тобиас, или как там его на самом деле звали, кажется, посмотрел прямо мне в глаза, хотя и не мог в полутьме их видеть.

— Он всегда такой скучный?

— Черным колдунам иногда приходится, — Пауль отвесил ему короткий насмешливый поклон. — Видишь ли, мы должны пугать шваль вроде тебя.

— А шваль, меж тем, все никак не пугается… — он почесал бровь с таким видом, будто Пауль говорил вовсе не с ним. — Знаешь, когда от меня сбегала моя третья жена, она готова была скорее наложить на себя руки, чем вернуться ко мне. С Ханной тебе так обольщаться не следует. Эта малышка скорее всадит пулю тебе в лоб. Хотя, чем дольше я смотрю, тем больше убеждаюсь в том, что они чем-то похожи.

Теперь он тоже развернулся к Паулю, и тот, наконец, посмотрел внимательнее, пытаясь понять, кто оказался перед ним.

— Судя по твоему виду, ей пришлось умереть от голода и нищеты.

Он засмеялся чисто и искренне, — не пытаясь напугать этим смехом, как обычно делал Пауль, а искренне веселясь.

— Не угадал, черный колдун. Ты совсем не угадал. Хочешь узнать, что с ней случилось?

Я медленно закрыла и открыла глаза, а потом подняла руки и принялась растирать виски, потому что то, что я видела, не укладывалась ни в какие рамки. Он в самом деле не боялся Пауля. Не испытывал ни малейшего трепета перед той стылой тьмой, которой от него веяло.

Более того, он знал, что с этой тьмой делать.

— Боюсь, там не будет ничего для меня интересного, — меж тем, Пауль улыбнулся коротко, любезно, но уже очевидно зло.

Его раздражала задержка, раздражал этот отчаянный и странный человек. Мое молчание раздражало тоже.

— Хреновый ты, в таком случае, колдун, — он немного склонил голову на бок, продолжая смотреть на Пауля так же прямо. — Тебе должно быть интересно все. Ну да черт с тобой, у меня нет желания здесь возиться. На пол!

Это он без перехода крикнул уже мне, и я сползла по стене, не думая. Закрыла голову руками, не зная, чего ждать.

Вспыхнувший в пещере свет был светло-синим, неестественным, но ослепительно ярким.

Не желая смотреть, я все-таки смотрела — просто потому, что жаль было пропустить первый раз в моей жизни, в который меня в самом деле кто-то защищал. Этот свет сорвался с пальцев бывшего Тобиаса короткой молнией, обвился вокруг шеи ненавистного Пауля. Он пульсировал и трепетал, а смутные догадки, отдельные намеки и косвенные признаки, все эти дни настораживавшие меня, стремительно складывались в целостную до рези в глазах картину.

«В этих местах видели мертвого герцога»…

Судя по тому, что прямо сейчас видела я, герцог Удо Керн был живее всех живых, и от того, чтобы прикончить врага, являвшегося мне в кошмарах много лет к ряду, его отделяли всего несколько секунд.

В одну из них мне показалось, что сейчас он повернется ко мне и спросит, хочу ли я, чтобы он решил эту проблему — так же, как повернулся вчера на поляне, уложив Нэда на траву.

Тобиас бы спросил.

Пауль захрипел, нелепо пытаясь содрать продолжавший сжиматься на его горле раскаленный ошейник пальцами, а потом подул ветер — настолько холодный и сильный, что мне оставалось только уткнуться в колени и пропустить финал.

Он не стихал еще долго.

За шумом этого ветра я едва расслышала тихое:

'

Пошли. Не смотри туда

'

.

Выбираться на поверхность, хватаясь за ветки и камни, оказалось сложно, хотя спуск в пещеру и был удобным — ею явно неоднократно пользовались до нас для развлечений и ночлега.

Растрепавшиеся волосы лезли в глаза, но я не поправляла их, спеша убраться подальше.

В какой-то момент человек, чье имя и чей образ я не хотела и не могла пока оформить даже мысленно, обхватил меня за плечи и потащил вперед.

Мне было все равно, куда, — ноги не держали, голова кружилась, а чудовищный страх уходил, сотрясая тело, лишая возможности соображать.

Мы упали на мокрую траву, и когда я начала задыхаться, он обнял меня снова, развернул на спину и навалился сверху — большой, теплый, все еще не отошедший от горячки… боя?

У меня язык бы не повернулся так это назвать.

Он просто убил того, с кем не смог и не захотел договориться — того, с кем легко мог избежать встречи.

Достаточно было не вспомнить об этих пещерах, и все.

Катаясь по земле, мы целовались до боли, до первого моего хрипа.

Его горячая ладонь скользнула вверх по моему бедру под подол, и я сжала его коленями, понимая только одно: именно сейчас и именно так он был мне нужен.

Тобиас… Удо… — хоть сам Дьявол, плевать, как его звали, — не остановился, не дал мне привыкнуть. Войдя в меня одним сильным движением, он начал двигаться сильно, грубо, не давая опомниться, почти не позволяя дышать.

Ткань его рубашки затрещала, когда я дернула ворот в слепой попытке ухватиться хотя бы за что-то.

В ответ он прижался губами к моей шее, оставляя неприличный красный след.

Это не имело ничего общего с той забавной возней, что была между нами прежде. Теперь он брал по-настоящему, так, что кроме его члена внутри и горячего дыхания над ухом я никого и ничего не помнила. В самом деле беспощадно. Как обещал…

Я укусила его в плечо, — сильно, до ответного красного следа, — просто чтобы прочувствовать происходящее полнее, и он засмеялся где-то совсем рядом абсолютно безумно и очень довольно.

Жизни, что бурлила в нем, теперь с лихвой хватало на двоих, и я глотала ее отчаянными некрасивыми глотками вместе с воздухом, через раз случайно ловя его губы.

Всего несколько по-животному грубых, почти болезненных движений, и он упал на меня. Задыхаясь от тяжести и чего-то еще, подозрительно похожего на потребность, я гладила его волосы. По-прежнему густые, но ставшие отчего-то жестче.