Соблазн (СИ) - Виннер Лера - Страница 5

— Расскажешь мне, как так вышло? Красивая дочка аптекаря вышла за герцога, — это я могу понять, — его раскрытая ладонь с нажимом прошлась по животу и двинулась выше. — Но все остальное. Ты не торопилась замуж, потому что сама выбирала себе любовников и хотела жить свободно? Или именно Удо тебе понравился? Гонись ты за деньгами и положением, можно было найти партию и получше, любого старого дурака, за которым ты смогла бы быстро овдоветь… Он был у тебя первым?

Он гладил издевательски неспешно, словно изучал ощупью, — как будто пожирать глазами было мало! — и, казалось, просто думал вслух, но говорил при этом о немыслимых, недопустимых вещах. О том, о чем я предпочитала даже не думать.

Просить его заткнуться или отворачиваться было унизительно и глупо, и я прикусила губу, чтобы суметь промолчать. Вот только Бурно это молчание понял слишком правильно.

В очередной раз посмотрев мне в лицо, он задержал ладонь на ребрах, чуть ниже груди. В дюйме от полноценного прикосновения.

— Он ведь ни разу не старался для тебя, да? Не раздевал так медленно, чтобы ты сгорала от нетерпения? Не заставлял терять голову и последний стыд? Спорить готов, он никогда не делал так…

Перехватил под спину удобнее, он заставил меня прогнуться и сдвинулся ниже, чтобы провести языком по животу, а потом еще раз, еще и еще. Медленно, влажно, вызывая неконтролируемую дрожь.

— Да черт тебя побери!.. — мои руки больше никто не держал, и я уперлась ему в плечи, пытаясь оттолкнуть.

Это было уже слишком.

За такое сопротивление Удо бы ударил, отвесил короткую, но унизительную пощечину, чтобы не оставить следа, но напомнить мое место, — это я успела проверить тоже.

Бруно же просто подался навстречу, в первый раз навалился сверху всем телом — тяжелый и горячий, он прижался так тесно, что мог кожей чувствовать, как быстро бьется мое сердце.

— Успокойся, Мира. Будет хорошо, обещаю. Так хорошо, как с ним ни разу не было.

Я запоздало поняла, что все еще хватаюсь за его плечи, но теперь это не вызывало во мне протеста. Я ему верила. Свое слово он пока во всем держал, и в том, как он прижимал меня к густой и мягкой шкуре, не было ни опасности, ни вызова.

А вот жгучее, заставляющее меня беспомощно замирать перед ним нетерпение было.

— Скажи мне «да», Мира, — он сместился, ложась, тем не менее, рядом, и широкая теплая ладонь соскользнула за пояс так и оставшегося болтаться на талии платья. — Скажи «да».

Его пальцы растерли по бедру густую и липкую влагу, двинулись ниже, а потом обратно, и это оказалось настолько приятно, что я изумленно охнула на вдохе.

Бруно должен был отстраниться. Должен был…

Вместо этого его пальцы остались там где были. Почти невесомо проведя губами по моей груди, он начал двигать ими ритмичнее, и мне показалось, что молния ударила прямо у меня в голове.

— Так хорошо? Тебе нравится? Мне делать это быстрее? Или помедленнее? Скажи хоть что-нибудь.

Его слова обжигали не хуже прикосновений, а движения при этом становились ритмичнее

— Мерзавец! Негодяй… — уже не пытаясь оттолкнуть, я просто ударила его по плечам.

Невесть почему засмеявшись, он снова навис сверху и прижал меня к себе, просунув ладонь между моей спиной и шкурой.

— Ну вот, уже не скот. Кажется, мы начинаем находить общий язык, герцогиня.

Его рука продолжала двигаться под моим подолом, дыхание сбивалось, и чтобы не застонать, я легонько прихватила зубами его нижнюю губу.

— Не думала, что ты такое трепло…

— Значит все-таки думала, — его лицо было прямо над моим, а на губах вспыхнула яркая и чуть рассеянная улыбка победителя. — Как приятно убеждаться в своей правоте.

Вместо пальцев меня коснулась раскрытая ладонь, и я подалась навстречу, с ужасом понимая, что не успела погасить короткий и изумленный стон.

Бруно засмеялся.

Прижавшись теснее, так, что стало трудно дышать, он склонился к самому уху и прихватил мочку губами.

— И что же ты думала обо мне, милая Мира? Я хочу знать.

О, рассказать ему об этом я была совсем не против!

Вот только он продолжал двигать ладонью так, что мои колени сами собой разъезжались в стороны. Обжигающе, сильно, не давая хоть немного собраться с мыслями.

В таком состоянии благом было молчать, чтобы не выдать себя хотя бы голосом.

Отведя прядь моих волос с виска, Бруно выдохнул горячо и резко.

— Прежде чем снова ты решишь гордо промолчать, позволь мне просветить тебя, — он обвёл ушную раковину языком, и я почти подавилась на вдохе. — Я могу делать это часами. Быстрее, медленнее. По-разному. Подводить тебя к самой грани, останавливаться, а потом начинать сначала. Раз за разом. Пока ты не начнёшь просить.

Он развёл пальцы шире, погладил почти невесомо. Так, что меня выгнуло под ним.

И поцеловал в щеку издевательски коротко и ласково, как целуют друзей.

— Ты ведь никого и никогда не просила о таком, да, Мира? Не забывалась полностью? Значит здесь я точно буду первым.

Он перехватил мои губы на вдохе, но целовал в этот раз совсем иначе — жадно, нетерпеливо, требовательно. Так, что мне оставалось только обхватить его плечи и откинуться на спину, позволяя ему делать всё, что заблагорассудится.

От этого он сбился с ритма, и ладонь соскользнула ниже.

Первый настоящий стон, вырвавшийся у меня, оказался изумленным и коротким. Он оборвался почти сразу, но Бруно замер. Отстранился и приподнялся, опираясь на колени.

Сама не зная, зачем, я села вслед за ним, в последний момент опомнившись, попыталась закрыться руками.

Он снова улыбался. Так выразительно и так красноречиво молча, что я обожгла его взглядом в ответ и медленно опустила руки, оперлась ладонями о шкуру, позволяя ему смотреть.

Скользя взглядом вниз от моего лица к обнаженной груди и обратно, он быстро, ничуть не смущаясь и не играя, разделся сам, и, забыв о том, что минуту назад мечтала прикончить его на месте за все, что он со мной сделал, я засмотрелась на него.

Посмотреть там было на что.

У него оказался красивый член, не слишком большой, но и не маленький, ровный, и…

Я поспешила убрать растрепавшиеся волосы с шеи, перекинуть их через плечо — отчасти для того, чтобы прикрыться хотя бы ими, но в первую очередь, потому что стало невыносимо жарко.

Происходящее в целом начинало напоминать бред — такой же потусторонний и не поддающийся контролю, как то, что я видела в лесу.

Ничего больше не говоря, Бруно потянул вниз мое помятое платье, снял его медленно, откровенно наслаждаясь самой возможностью делать это, и отложил в сторону.

Только из упрямства не закрыв глаза, я сжала пальцами медвежью шкуру.

Остаться перед ним голой, выставленной напоказ и мало что соображающей точно никогда не входило в мои планы. Что бы я ни думала о нем…

Прежде чем я хотя бы попыталась отвернуться, он перехватил меня за щиколотку, удерживая не больно, но уверенно, коснулся губами колена.

Я физически чувствовала, как его взгляд неспешно опускается с груди ниже, и стиснула мех сильнее, когда его ладони, — на этот раз обе, — напротив, двинулись вверх. По бедрам, по животу и обратно.

Он не причинял мне боли, даже наконец перестал говорить немыслимые, недопустимые вещи, но казалось, что каждое его прикосновение оставляет на мне след.

Получалось, в том, что я никогда этого не забуду, он был прав тоже.

— Знаешь, а мне нравится эта идея, — он склонился ниже, но только для того, чтобы подняться цепочкой невесомых поцелуев от колена по ноге до бедра.

— Что?.. — я тут же умолкла, поняв, что ответила ему, не задумываясь, и что голос уже так очевидно сорвался, стал непристойным, сиплым. Каким я сама его никогда не слышала.

Бруно, очевидно, остался тоже впечатлен. Он даже оторвался от выступающей косточки на моем бедре, которую перед тем накрыл губами, и коротко поцеловал ставшую влажной кожу рядом.

— Я о том, чтобы заставить тебя просить. Как думаешь, сколько ты выдержишь?