Повелители утренней звезды - Гамильтон Эдмонд Мур - Страница 5

— Битва почти закончилась! — выдохнул он. — Надо посмотреть на добычу.

И действительно, сражение постепенно распалось на несколько мелких схваток, в которых большинство копанцев обращались в бегство, преследуемые грозными всадниками, гонявшимися за ними вверх и вниз по кольцевым улицам, в то время как отряды мародеров уже отделялись от основных сил испанцев. Манрике и Эррера увлекли за собой полуобморочного Мартина. Как нетерпеливые волки, мчались они по великолепным пустым дворам, не обращая внимания на отставших беглецов, направляясь к расположенным на более высоких уровнях храмам.

Всего лишь небольшая битва, думал Мартин. Она даже не оставила следа в истории, но когда ты сам видишь сражения, когда слышишь, как кричат, умирая, люди, становится не по себе.

Он действительно неважно себя чувствовал. Эррера выругался на его медлительность и нерасторопность и вместе Манрике, уже без Эдварда, поспешил дальше — оба горели желанием быть первыми в захвате храмов.

Эд остановился и оцепенело оглядел террасы и пирамиды, которые возвышались на двенадцати акрах каменной кладки — величественный памятник странной культуры. Любопытные, фантастической формы здания вздымались, как скульптурные горы из какого-то другого мира. И тут, на каменной лестнице, которая поднималась к маленькому храму с колоннами, он увидел девушку в окружении нескольких женщин майя, которые корчились и рыдали вокруг нее, как будто ища защиты.

Эта девушка сильно отличалась от них. Она была молода и прекрасно сложена, одета в тунику темно-зеленого цвета, и что-то в ее поведении, в том, как она держалась, подсказало Мартину, что она не испугана происходящим.

Эдвард начал подниматься по лестнице, и пока он двигался по каменным ступеням, его взгляд был прикован только к этой девушке. Теперь он увидел, что ее кожа была чистого ярко-золотистого цвета, который разительно отличается от кожи индейцев майя, имеющей медный оттенок. На шее у нее висел неизвестный символ или амулет из больших драгоценных камней, оправленных в какой-то белый металл.

— Копан пал! — кричала, рыдая перед ней, одна из женщин майя. — Госпожа Арилл, почему? Почему повелители утренней звезды допустили это?! Разве мы так грешны?

— Не было никакого греха, — с достоинством произнесла девушка на языке киш с мягким акцентом и большой горечью в голосе. — Была только слепая глупость.

Пораженный Мартин резко остановился. Внезапно, на мгновение, он мысленно вернулся к Фаррису, в свое время, когда он ломал голову над загадочной стелой.

— Повелители утренней звезды, которые владели силами богов… — прошептал он.

В этот момент девушка обернулась и увидела стоящего на ступенях Эда. Она посмотрела на него сверху вниз, без страха и с холодным презрением. Теперь он разглядел, что ее волосы были темными и мягкими, сияющими мимолетными бликами в тех местах, где на них падал солнечный свет. Ни у одного индейца никогда не было таких волос или глаз цвета тумана над зеленым морем. Откуда пришла эта леди с ее золотистой кожей и странным нарядом? Возможно, она была потомком какой-то древней расы, давно утонувшей в потоке истории?

Женщины майя проследили за ее взглядом, посмотрели вниз, на ступени лестницы, и неистово закричали. Ужас этого крика и то, как они отшатнулись при взгляде на него, заставили Мартина увидеть себя таким, каким он был на самом деле — мрачным чужим захватчиком, поднимающимся по лестнице с обнаженным мечом в руке.

— Госпожа Арилл! Спасайтесь! — в отчаянии закричала одна из женщин, но девушка не двинулась с места.

Она стояла лицом к лицу с Эдом и смотрела на него с холодным презрением во взгляде, таким неприятным, даже ранящим. Потеряв надежду донести до Арилл всю опасность ситуации, индеанки кинулись, кто куда.

— Итак, — сказала золотокожая девушка странным низким голосом, — наша глупость, наконец, помогла вам обнаружить нас.

Она подняла взгляд туда, где над горящими крышами Копана поднимался густой дым.

— Так все и заканчивается, кровью и насилием, — произнесла девушка с почти безразличным взглядом. — Так было всегда.

Затем она неожиданно резко покачала головой. Ее странные туманно-зеленые глаза еще раз ненадолго остановились на мужчине в доспехах, который стоял под ней на ступенях, но вскоре она повернулась к нему спиной и направилась к храму.

— Подожди! — крикнул Эдвард на диалекте киш, который она использовала в разговоре.

Он бросился за ней по истертым камням, чтобы задать ей множество вопросов, которые накопились в его, Мартина, голове, но у него было очень мало времени. Крики на улицах становились все ближе. Он догнал ее и положил руку ей на плечо с какой-то смутной мыслью увести ее в безопасное место.

Но девушка оказалась удивительно сильной. Она резким движением отбросила его руку и отступила назад. Это несколько рассмешило Мартина. По воинскому закону того времени каждый солдат имел право на свою долю добычи, а потому он не обязан был отпускать ее. Ненависть вспыхнула в ней ярким огнем, но страха в ее глазах по-прежнему не было — было только презрение и желание как-то отделаться от захватчика. Непроизвольно Эдвард тоже не на шутку разозлился в ответ. «Кто она такая, эта женщина-варвар умирающей культуры, чтобы относиться ко мне с таким презрением?!» — пронеслось у него в голове.

Он уже собрался действовать решительно, как вдруг у нее в руке появилось какая-то маленькая серебристая вещица, похожая на фонарик, которую она достала из складок своей туники. Мартина словно ударило током — ошеломленный догадкой, он остановился, забыв обо всем остальном.

Хромированная сталь в этом веке? Совершенная механическая обработка в культуре, где не использовали металл? Сложные линзы в стране, где о стекле и не мечтали? Он открыл рот, чтобы заговорить, но в этот момент яркая, ослепительная вспышка фиолетового света вырвалась из рук девушки. Ужасный шок пронзил его, и каждый двигательный нервный центр в его теле отключился. Ослепленный и крайне изумленный, он рухнул на ступеньки.

Когда он пришел в себя, девушки уже не было.

ГЛАВА IV

ПОЖАРЫ В КОПАНЕ постепенно погасли сами собой, и город подвергся безжалостному разграблению. Резные изделия из нефрита, а также мантии из перьев были сложены высокой горой и увенчаны сверху россыпью изумрудов.

Эрнандо де Чавес хмуро посмотрел на эту добычу и выругался.

— Неужели мы проделали весь этот путь ради кучки перьев и нескольких каменных безделушек? — проворчал он. — Где золото? Неужели во всем этом вонючем городе нет хотя бы горсти золота?

Они находились во внутреннем дворе королевского дворца, где находился правитель, несчастный Копан Калель, окруженный вооруженными испанцами — он был заложником и гарантом правильного поведения своего народа.

— Они спрятали золото, — с уверенностью сказал Эррера. — Их необходимо заставить…

Он, как и другие, был разочарован не меньше предводителя и уже пытался пытками «развязать языки» трем или четырем горожанам, но безуспешно. Однако оставить эту идею он не хотел, да и не мог потому, что другого способа получить желаемое просто не знал.

Чавес покачал головой.

— Король клянется, что у них нет золота, как и любого другого металла. Они не могли спрятать все, как и не могли спрятать или убить всех своих кузнецов. Не могли содрать со своей одежды все украшения. — Он пнул пыльным ботинком мантию из перьев. — Нет. Здесь нет никакого золота. Есть только эта… эта ерунда!

Мартин мог бы сказать ему, что он ошибается. И мог бы рассказать о других вещах — о золотокожей девушке, которая явно была не из Копана и у которой был электрический шокер, парализующий нервные центры, вещь, способная поразить даже ученых его времени. И не только это — он знал и кое-что еще более интересное.