Блин – гроза наркобандитов - Некрасов Евгений Львович - Страница 6

– Ладно, ты чего? – утешил ее Блинков-младший.

– Я очень боюсь за папу, – сказала Ирка сквозь слезы. – У меня больше никого нет во всем мире, только папа. И я боюсь, что его застрелят в командировке.

Старший Блинков вернулся с каким-то усатым испанским доном или, может быть, идальго. Оба довольно улыбались, но улыбка старшего Блинкова не шла ни в какое сравнение с улыбкой этого скорее всего дона. Дон скалился, как будто у него было не тридцать два зуба, а все сто. Каждый зуб сиял и пускал солнечные зайчики. Сто первым зубом казался сам дон, одетый с ног до головы в белое. Белые туфли, белые носки, белые брюки, белая рубашка с короткими рукавами и белая панама. Только смешные острые усики дона были черные, и казалось, что сейчас появится доктор из рекламы зубной пасты и, указывая на эти черные усики, скажет страшным голосом: «Это кариес!»

Под мышкой дон держал картонку с крупной надписью: «Blynkov».

– Прилетел нас встречать, а сам сидит в баре, кофе пьет, – осуждающе сказал старший Блинков.

Дон разулыбался просто до невозможности, показав еще по меньшей мере двадцать зубов.

– Буэнос диас! – сказал он Блинкову-младшему с Иркой и потряс картонкой. – Блинков?

– Блинков, Блинков, – не вдаваясь в подробности, подтвердил Блинков-младший.

– Кузина, – пискнула Ирка, но дон уже не слушал. Подхватив сразу три чемодана, он помчался куда-то в глубь аэропорта, мимо стойки, где таможенники осматривали багаж пассажиров.

Старший Блинков пустился следом, порываясь взять хоть один чемодан, но дон улыбался и чемодана не отдавал. Таможенники оборачивались и здоровались с доном. Он тоже здоровался направо и налево и знай себе махал такими широкими шагами, что Блинкову-младшему с Иркой приходилось почти бежать.

Было похоже, что у дона тут все друзья-приятели. В двери со всякими запретительными надписями и перечеркнутыми красной чертой человечками он входил запросто. Охранники благосклонно ему кивали.

По служебным коридорам с дребезжащими лампами дневного света дон вывел всех на какой-то неглавный аэродром. Было слышно, как за ангарами, похожими на половинки огромных бочек, взлетают и садятся тяжелые «Боинги». А здесь, у короткой взлетной полосы, стояли разноцветные самолеты и вертолеты размером с автомобиль. Жара была несусветная, от раскаленного воздуха перехватывало горло.

Один вертолет, белый, с черными крупными цифрами на борту, сразу же заклекотал, закашлял, его винт медленно провернулся и закрутился быстро-быстро. Проросшие между бетонными плитами колючки легли, как будто на них наступила невидимая великанья нога. Опустив голову навстречу летящему из-под винта горячему вихрю, дон пошел к вертолету. Панаму с него сдуло. Блинков-младший бросился ее ловить и нос к носу столкнулся с вредным таможенником, который отобрал гербарные сушилки. Сейчас эти связанные веревочкой сушилки он протягивал Блинкову-младшему и улыбался похлеще дона.

– Спасибо, – сказал Блинков-младший и взял сушилки. Таможенник погладил его по голове, что-то приговаривая по-испански.

Донову панаму поймала Ирка. Она уже поднималась в брюхо вертолета по короткой ненужной лесенке в две ступеньки. Дон уселся в кабину рядом с летчиком и махал Блинкову-младшему рукой.

– Буэнос диас, – сказал Блинков-младший странному таможеннику, потому что не знал, как будет по-испански «до свидания», и побежал к вертолету.

Лопасти винта крутились так низко, что было страшно получить по голове. Пригибаясь, Блинков-младший нырнул в обитое красной кожей вертолетное нутро. Дверь за ним сразу же захлопнулась, и вертолет взлетел так стремительно, что защекотало в животе. Внизу, среди маленьких самолетиков, стоял совсем крохотный таможенник и делал ручкой, как будто провожал близких родственников.

Вертолет поднялся выше, и в иллюминаторе справа Блинков-младший увидел крыши домов, пригнанные друг к другу плотно, как чешуйки еловой шишки, и за крышами – зеленые горы. В иллюминаторе слева было Карибское море.

А Карибское море, если кто-то забыл, многие века считалось самым опасным на свете. И не потому, что оно такое уж бурное, а потому, что в этом море было ужасно много пиратов.

Глава V

Схватка с кайманом

Блинков-младший валялся на полу и смотрел телевизор. С террасы было видно поле для гольфа, криво поделенное пополам тенью горы, каскад бассейнов, площадка для вертолета без вертолета, сараи с желтыми тростниковыми крышами, похожие издали на стога сена, и коттедж, в котором жили охранники. За коттеджем была пропасть.

Где-то жужжал электрический моторчик. Это индеец Паблито бродил с газонокосилкой и сносил головы упрямым травам. Ровно шумел водопад, а так было тихо. Звук в телевизоре Блинков-младший выключил, он все равно не понимал по-испански.

Передача шла страшная. Показывали мордастых молодых людей, про которых хотелось сказать «здоровые», если бы не их забинтованные руки и ноги. А после доктор в белом халате показывал плакаты с червями, бациллами и рыбами. Молодые люди сходили на выходные отдохнуть в сельву и вернулись инвалидами. Доктор объяснял, кто их укусил и какой болезнью они заразились.

– Тебе не надоело? – крикнула из комнаты Ирка, она там в десятый раз штудировала «Белого Ягуара – вождя араваков». – Пойдем лучше крокодила подразним.

– Каймана, – поправил Блинков-младший, не двигаясь с места. Доктор как раз дошел до червей, которые заползают в ботинки невнимательным людям и откладывают им под кожу свои яички. Отвратительное было зрелище! Даже на картинке – отвратительное. Блинков-младший сжал зубы и терпел, потому что мужчина должен сносить все.

– Ну каймана, – нудила Ирка. – Пойдем подразним!

Тут на экране появилась нога, не нарисованная, а настоящая. С этой ноги доктор медленно снимал бинты.

– Пойдем, – сдался Блинков-младший и выключил телевизор.

Кайман жил в старом заросшем тиной бассейне. Иногда туда выпускали живых рыб, и кайман их ловил. А так развлечений у него не было. Он валялся на мелком месте, выставив из воды глаза и ноздри, и зевал, когда становилось уж очень скучно. Если кто-нибудь один, к примеру, Блинков-младший или Ирка, отвлекал каймана, то кто-нибудь другой, к примеру, Ирка или Блинков-младший, мог подкрасться к нему сзади и дернуть за хвост или хлопнуть по лоснящейся чемоданной спине. А если не отвлекал, то кайман мог запросто тяпнуть за ногу. Насовсем бы не откусил – он был мелкий кайман, – но в страшной телепередаче из больницы тяпнутого показали бы точно. Еще неприятно то, что кайман зубов не чистит и в раны от его укусов обязательно попадает всякая дрянь.

Если вам придется дразнить каймана или, допустим, крокодила (особой разницы нет), запомните, во-первых, что они не умеют пятиться назад. Это облегчает вашу задачу. Во-вторых, запомните, что они очень гибкие и у них очень сильный хвост. Наподдадут вам хвостом под коленки, потом изогнутся и схватят. Запросто. Это делает вашу задачу чрезвычайно опасной. Поэтому лучше вообще не дразнить каймана.

Но если вы третью неделю сидите без дела на очень уютной, но очень скучной вилле белозубого дона Луиса; если с двух сторон от виллы горы, а с двух других сторон – пропасти и ходить вам, получается, некуда; если телевидение на испанском языке, а «Белый Ягуар – вождь араваков» прочитан и от корки до корки, и наугад с любого места, и для пробы задом наперед, то никуда вы не денетесь: пойдете дразнить каймана. Кто хочешь пойдет, когда больше нечего делать.

По дороге Блинков-младший поймал лягушку, потому что была его очередь отвлекать каймана. Лягушки здесь водились удивительно здоровенные. По вечерам они ревели так, что было страшно. Казалось, выскочит сейчас из темноты лягушища, перекинет тебя через холку и утащит. Хотя, конечно, нет на свете таких лягушек, которые могли бы утащить нашего восьмиклассника. Будь их даже целая стая на одного.

Короче говоря, поймал он лягушку, нашел в кустах припасенную палку от метлы и к этой палке привязал лягушку. Она сначала затихла, а потом начала безобразно орать. На горле у нее был кожаный мешок, он раздувался, как воздушный шарик, и Блинков-младший опасался, что лягушка лопнет от натуги. Он поднял лягушку на палке, и она замолчала от удивления, потому что никогда не смотрела вокруг с такой высоты.