Мракобесие и отвага (СИ) - Быченин Александр Павлович - Страница 24

— То-то же! Бегом-бегом-бегом!

— Вы ж рысцой обещали, герр вахмистр!!! — взмолился кто-то на левом фланге, то бишь в самом хвосте шеренги.

— То, что для Петрушки рысцой, а для Борюсика — мелким шагом, для тебя как раз бегом, рекрут?..

— Ваш… бродь… Кляйдер… шранк… ваш… бродь!

— Не сбавляй темпа, рекрут Кляйдершранк! Хотя нет, будешь Шкаф! Двустворчатый! Рекрут Двустворчатый — звучит! Нравится позывной?.. Не слышу!

— Ваш… бродь… так… точно… ваш… бродь… пых…

— Взво-о-о-од! Стой, раз-два! Ну-ка, дети… сели в круг, сели в круг, сели в круг!

— О-о-о-о да-а-а-а!..

— Взво-о-о-од! Упал, отжался!

— Не-е-е-е-е-е-ет…

— И р-раз!.. И два! И три!.. Не отставайте, барышни!.. И семь!.. И восемь!..

— …

— И два-а-а-адцать девять! И-и-и-и… тридцать! Сели в круг!

Стоит ли уточнять, что на сей раз никто даже и не пикнул? Впрочем, долго расслабляться вахмистр нам не дал. Ну, не то, чтобы всем, но уже где-то через полминуты он вскочил на ноги и бодрым кабанчиком выперся в центр борцовского ковра, по периметру которого мы, собственно, и разместились. И да, здесь, на Тверди, оный ковер визуально ничем не отличался от привычного мне земного, того, что применялся в самбо, а также в вольной и классической борьбе. По крайней мере, на глаз я разницы в размерах не выявил. Хотя вахмистр Сохатый тот ещё ориентир! Особенно на фоне внушительной фигуры Борюсика, на котором даже спортивный костюм в спецверсии «сверховерсайз» сидел в облипочку.

— Ты! — нашёл меня взглядом, а потом и выставленным указательным пальцем Сохатый. — Рекрут Петрушка! На ковёр!

— Вашбродь, так точно, вашбродь!

— И ты, рекрут Борюсик! — не глядя, поманил тролля ладонью вахмистр. — Горный тролль против боевого мага! Плюс-минус силы равны! Так что ни в чём себе не отказывайте, сударыни! А вы все, куколки, смотрите и учитесь! Бой!

Ха! А ловко он отскочил! Да и рукой махнул совсем как рефери на додянге! Сразу видно, научен горьким опытом — для любого судьи, что в ринге, что на канвасе, что на татами, мало радости словить азартную плюху! Впрочем, на сей раз он излишне перестраховался: у меня за спиной обширный опыт, сын ошибок трудных — как спарринговый, так и в масоги, то бишь в поединках в рамках соревнований различного уровня, а у Бурдюка — сбитая во время разминки дыхалка. Соответственно, никто из нас особо и не торопился переть буром — оно нам надо, под раздачу лезть, да ещё и добровольно? Я даже стандартный «челнок» изображать поленился, просто встал в боевую стойку и напружинился, чтобы в любой момент отпрыгнуть в сторону. Спрашиваете, почему не встретить оппонента хорошим пенделем? Стесняюсь спросить, а вы Борюсика видели? Да он же сам, своим собственным ртом сказал, что в нём триста два кило! И это он ещё похудел! Так что ну его на фиг, это крайне сомнительное удовольствие. Снесёт к гребеням, и фамилию не спросит. А «магический» режим мне пока что врубать и не хочется, хотя Сохатый, вроде бы, этого не запрещал…

— Эй, мамзели! Я сказал — бой! — напомнил о себе вахмистр. — Или вы недостаточно разогрелись? А, взвод⁈

— ВАШБРОДЬ, НИКАК НЕТ, ВАШБРОДЬ!

— Не разочаруйте нас, крошки!

— Так-то сами напросились! — Борюсик, рванув на груди рубаху — в переносном смысле, разумеется — вдруг подорвался с места, но, так и не добравшись до меня, закрутил нечто тяжеловесно-грациозное, и весьма смахивающее на капоэйру Ангола, только без акробатических элементов — всяких там сальтух, прыжков и нырков.

А вот круговые подсечки, «вертушки» разных модификаций и просто махи брёвноподобными ножищами у него получались очень даже ловко! И не сказать, чтобы особо медленно — как по мне, примерно таких скоростей можно было бы ожидать от бойцов-тяжеловесов людского рода. Плюс гул от ковра стоял такой, что моё почтение! Однако же пол и межэтажное перекрытие нешуточную нагрузку выдержали. Ну а в завершение своего внезапного экзерсиса Борюсик таки сподобился и на рискованный трюк — рухнул на правую ручищу (бум-м-м! — отозвался пол) и с опорой на неё выбросил в мою сторону обе ноги. В арсенале бразильской капоэйры такой приёмчик точно имелся, но применялся обычно в связке с другими техническими действиями, а тут, смотрите-ка, в качестве основной атаки!

Хотя нет, это я дал маху. Скорее, Борюсик использовал его исключительно для того, чтобы резко сократить дистанцию и по приземлению (ту-м-м-м-м!!!) развить комбинацию любым другим способом: хоть руками (джеб, хук, апперкот — тут всё сойдёт), хоть ногами — что правой, что левой; что изнутри наружу, что снаружи внутрь; а при должной сноровке так и вовсе «вертушкой»! Но… не успел. Всё же разница в скорости оказалась решающим фактором, потому что я, как и намеревался, попросту отпрыгнул в сторону, пропустив тролле-снаряд сбоку, и по привычке, спружинив обеими ногами от ковра, выбросил твит-чаги. Практически не глядя, почти наугад, и гораздо выше, чем это обычно требуется, но внакладе не остался — не успевший поймать устойчивое равновесие синекожий здоровяк схлопотал пяткой аккурат в «солнышко» и, утробно ойкнув, отлетел на край ковра. Как, собственно, и я сам — на противоположный от Борюсика. Только я, как говорил один известный мультипликационный герой, «Не упал!», а вот Бурдюк с размаху уселся на задницу (ту-у-у-дум-м-м-м-м!!!), едва не придавив тушей парочку зрителей. На их счастье, это оказались крепыши-кхазады. Они же и не дали Борюсику позорно растележиться на спине, приложившись ещё и затылком, поскольку подставили ручищи и удержали-таки тролля в сидячем положении. А потом ещё и оттолкнули с громкими и невнятными ругательствами на шпракхе — кхазадском наречии.

Впрочем, Борюсик на ругань никакого внимания не обратил, больше занятый собственным самочувствием. И, надо отдать ему должное, среагировал на постигшее его фиаско довольно адекватно:

— Однако, обидно!..

— Стоп! — оказался тут как тут вахмистр Сохатый. — Крупноваты вы, малютки! В следующий раз учту — сядем подальше! Рекрут Борюсик — вон из круга! А ты, рекрут Петрушка, покажи мне всё, на что способен! Чистая «физика», без магии! И ещё одно!

— Вашбродь, да, вашбродь!

— Не сдерживай себя, сынок!

О! А вот это мне нравится! Сейчас покуражимся!

Четвёртым номером в программе сегодняшнего дня (соответственно, после знакомства, отоваривания и физо) оказалась… чуть было не сказал «инженерно-техническая подготовка», но на таковую занятие — увы! — никак не тянуло. Так и не потерявший после наших выступлений присутствия духа Сохатый построил взвод в спортзале и, возглавив некое подобие строя, увёл нас почти через всё здание в техотдел. Если до этого мы торчали сначала на первом, а потом на втором этаже, то теперь спустились аж в цокольный! Но и здесь мы от бдительного ока вахмистра не укрылись — оставив нас посреди довольно большого помещения типа оружейки, сам он подпёр стенку у входа и махнул кому-то рукой.

Кому именно — мы не заметили, а потому просто стояли в предвкушении: а ну как что-то интересное воспоследует? И оно таки воспоследовало, но вовсе не оттуда, откуда ждали — сначала кто-то громко шмыгнул носом за строем (оглянуться никто и не подумал — оно нам надо, на гнев вахмистра нарываться?), потом этот же некто шаркающей походкой прошёлся вдоль всей нашей шеренги и вырулил на левом фланге, прямо из-за широкой кхазадской тушки. И это оказался… самый натуральный гоблин! Как и положено, мелкий да щуплый, с зелёной кожей. А ещё лопоухий и со здоровенным шнобелем. И всё это недоразумение было затянуто в синий комбез техника с соответствующими знаками различия, чтобы ни у кого даже сомнений не возникало — сей индивидуум находится в здании околотка по праву.

Я, если честно, гоблина так близко увидел впервые, но даже у меня создалось впечатление, что данный конкретный экземпляр если и не совсем юн, то уж точно очень молод. Если мне самому двадцать три, то гоблинёнку… ну ладно, двадцать! Или сколько там в эквиваленте? А так на вид — вчерашний выпускник ПТУ, оно же «каблуха». И, явно осознавая этот свой недостаток, гоблин принялся косплеить вахмистра Сохатого — то бишь пошёл вдоль строя, заложив руки за спину и чуть ли ни чеканя шаг. Получалось откровенно комично, особенно когда он шмыгал носом, и уши покачивались в такт. А ещё он, на свою беду, заговорил! Подозрительно тонким, как после автотюна, и столь же подозрительно знакомым голосом!