Прошивка. Глас урагана. Полное издание - Уильямс Уолтер Йон - Страница 8

Он ничем не отличается от остальных стариков, думает она, рассматривая изображение. Совершенно не отличается. Все они хотят власти – власти над своей плотью и плотью другого человека. Да и платят они не столько за секс, сколько за власть над сексом, над тем самым сексом, что может начать их контролировать. И поэтому они используют свою страсть, чтобы контролировать других. И она прекрасно понимает, что для них значит этот контроль.

Она поднимает взгляд на Каннингема:

– Тебе тоже дали новое тело? – спрашивает она. – Максимально незаметное? Или это Огнецветка обработала тебя так, чтобы ты не отличался от остальных?

Его взгляд все так же спокоен. Его, или ее, совершенно не трогают эти слова.

– Этого я не могу сказать.

– Как долго ты на них работаешь? – спрашивает она. – Ты вылез из «грязи» – ты непохож на орбитала. Но теперь работаешь на них. Тебе именно это пообещали? Новое тело, если доживешь до старости? Или, если подохнешь здесь, в грязи, торжественные похороны, да так, чтобы над могилой сыграли гимн корпорации?

– Что-то вроде того.

– И ты служишь им и телом, и душой.

– Как они и требуют, – сухо согласился он. Каннингем очень хорошо знает цену своего билета на орбиту.

– Полный контроль, – говорит она. – Ты и сам это понимаешь. Тобой управляют люди, которые поклоняются контролю, и лишь поэтому ты столь хорошо контролируешь себя. Ты – как котел под давлением, и крышку может сорвать в любой миг. Как ты проводишь свободное время? Как Принцесса, ходишь по трущобам и клубам? Может, ты один из моих старых клиентов? – Она смотрит в его ничего не выражающие глаза. – Вполне возможно. Я никогда не запоминала лиц.

– Так уж получилось, что нет, – говорит он. – До этого задания я тебя никогда не видел.

Кажется, он начинает терять терпение. Сара усмехается.

– Не волнуйся, – говорит она и бросает голограмму принцессы на стол. – Твои хозяева будут мной гордиться.

– Я в этом уверен, – соглашается он. – Им больше ничего не остается.

В ЗОНЕ/ДА

Янтарная вспышка светодиода скользит на границе видимости, подобно неоновому свету Таймс-сквер.

ПРИНЦЕССА ИДЕТ ПРИНЦЕССА ИДЕТ ПРИНЦЕССА ИДЕТ

Принцесса любит посещать «Aujourd’Oui», но порой она заходит и в другие бары. Сара готова в любой момент сорваться на новое место.

Кажется, что туалет состоит из одних лишь зеркал, мягкого белого света, золотых обоев с алым флоком, бронзовых кранов над умывальниками, хромированных диспенсеров для салфеток. Сара грудью вперед вплывает в помещение, и пара девчонок из «грязи» с завистью и отчаянным благоговением смотрят на нее, а затем поспешно отворачиваются к зеркалам. Они страстно мечтают получить такой же атласный жакет – и никогда не получат ни его, ни ту свободу, что воплощает белоснежный журавль, взмывающий в небо на фоне серебряного блеска звезд. Внезапно Сара распознает, что в туалете слышен звук рыданий, усиливаемых низким потолком и рублеными стенами. Сара заходит в свободную кабинку, а девчонки из «грязи» все так же отчаянно разглядывают свои отражения.

В соседней кабинке рыдает еще одна девчонка: громко, отчаянно, замолкая лишь для того, чтобы сделать очередной судорожный вздох и снова выпустить воздух через измученное стонами горло. Сара знает, что такие сильные рыдания причиняют лишь страдания. В этот миг кажется, что у тебя ломаются ребра. Девушка на миг замирает, а затем вдруг резко ударяется головой о стену. Сара знает, что незнакомка желает, чтобы ей стало больно лишь для того, чтобы заглушить иную боль.

Сара взяла за правило не вставать между людьми и их желаниями.

Под звук новых и новых ударов Сара снимает с пояса ингалятор и впрыскивает наркотик в ноздрю. Раздается короткое шипение сжатого газа. Сара, чувствуя, как по ее нервам несется волна пламени, запрокидывает голову. Перегородка трясется. Сара вдыхает новую порцию, уже в другую ноздрю, и чувствует тепло, а затем – холод. По коже идут мурашки. Сара оскаливает зубы. Все ее чувства обострены, и в то же время она чувствует себя закаленной. Кажется, что ее тело состоит из бритвенных лезвий, способных ощутить каждую пылинку.

Ей нужен наркотик, чтобы почувствовать себя уверенно. Каннингему она этого не сказала. Ну и черт с ним – все будет так, как она хочет.

ПРИНЦЕССА ИДЕТ ПРИНЦЕССА ИДЕТ

Девчонка за стеной уже не рыдает, скулит, и эти звуки кажутся отчаянным скрежетом пилы по кости, синкопированной с истерическим грохотом, с которым она вновь и вновь врезается в перегородку. Сара видит, как из-под перегородки сочится кровь.

Сара распахивает дверь и проносится мимо побледневших девчонок «грязнуль»: в подведенных сурьмой глазах светится ужас, они совершенно не представляют, что же делать с рыдающей напарницей.

ПРИНЦЕССА В «AUJOURD’OUI» ПОВТОРЯЮ ПРИНЦЕССА В «AUJOURD’OUI» ПЕРЕКЛЮЧАЮСЬ НА ПОЛИЦЕЙСКУЮ ВОЛНУ УДАЧНОЙ ОХОТЫ КАННИНГЕМ

Заходя в полумрак клуба, Сара моргает, привыкая к освещению, но уже в следующий миг она чувствует, как безумное пламя прошивает ее с ног до головы, и наркота, подобно римской свече форсажа, которыми пользуются жокеи, возносит ее на самый край небес, позволяя по-прежнему держать все под контролем. Комната, танцоры и обстановка вспыхивают жидкокристаллическим калейдоскопом.

А затем появляется Принцесса, и движение вокруг Сары замирает. Девчушка окружена качками из «грязи», и все же она отчетливо выделяется в темноте – словно светится изнутри. Она не похожа ни на кого вокруг: все в ней говорит о роскоши, светлых и беззаботных радостях, свободе от всего, даже от гравитации. Такая жизнь, которой не могут достичь даже жокеи.

Кажется, даже музыка замолкает и зал затихает, чувствуя накатывающее благоговение. Две сотни глаз видят исходящее от Принцессы свечение, и сотня изголодавшихся по всему этому людей истекает слюнями. Сара чувствует, как тело начинает покалывать, по кончикам пальцев разливается нервное тепло. Она готова.

Сара тихо смеется как победитель и широкими скользящими шагами, как ее учила Огнецветка, идет через темный бар, покачивая мощными плечами и отчаянно вихляя бедрами, подобно изготовившейся к прыжку кошке. Она улыбается качкам и вскидывает руки ладонями вперед, показывая им, что у нее нет оружия, а в следующий миг Принцесса оказывается перед ней. Она на добрых четыре дюйма ниже Сары, и та, уперев руки в бедра, с вызовом смотрит на девушку. Длинные светлые волосы Принцессы распущены, локоны касаются щек. Глаза подведены фиолетовым и желтым, так что кажется, что на призрачном бледном лице, не знавшем боли и мечтающем о ней, видны синяки. Ее темно-фиолетовый рот кажется рваной раной. Сара запрокидывает голову и, обнажая зубы, низко гортанно смеется, сама напоминая себе гиену на охоте.

– Потанцуй со мной, Принцесса, – говорит она прямо в широко распахнутые васильковые глаза. – Я воплощение твоих самых сокровенных желаний.

ПРАКТИКА ПОРОЖДАЕТ СОВЕРШЕНСТВО СОВЕРШЕНСТВО ПОРОЖДАЕТ СИЛУ СИЛА ЗАВОЕВЫВАЕТ ЗАКОН ЗАКОН ВОЗНОСИТ НА НЕБЕСА – Памятка от «Тошиба»

Николь одета в куртку из коричневой потрескавшейся кожи. В уголке рта у девушки сигарета. Темно-русые волосы спускаются по спине рыжеватыми прядями, а в раскосых темно-серых глазах нет ни тени смущения.

Позади нее стоит Каннингем с двумя помощниками. Один – огромный, мускулистый мужчина, с головой, вырастающей прямо из плеч, второй – маленький светловолосый и еще более незаметный, чем Каннингем. Саре кажется, что тот, что поменьше, – намного опаснее здоровяка.

– Ты не должна колебаться ни секунды, Сара, – говорит Каннингем. – Нет, даже доли секунды. Принцесса почувствует это, поймет, что что-то не так. Николь здесь для того, чтобы ты с нею попрактиковалась.