Король в изгнании - Гарднер Джеймс Алан - Страница 3

Но к этому времени я уже успел оглядеться по сторонам.

Человек в розовой пижаме упал лицом вниз. Пьяный, которого он обнимал, тоже лежал на полу, наполовину вывалившись из своей голограммы. Прижавшись к стене, застыли в неудобной позе солдат и куст чертополоха, все так же сцепившись друг с другом. Их голограммы тоже перекосились, так что головка чертополоха торчала из спины римлянина, будто рукоять меча.

Вокруг меня беспомощно валялись неподвижные тела, в том числе и капитана, в последний момент попытавшегося избавиться от панциря королевы. Тишина. Удары гонга прекратились. Мы пересекли границу, и весь экипаж был мертв. Даже женщина, называвшая меня ангелочком. На глазах у меня выступили слезы при мысли о том, что она умерла, целуясь с совершенно незнакомым ей мужчиной.

Я осторожно, как только мог, вновь уложил ее тело на пол.

– Прости меня, – прошептал я. – Если Лига Наций решила убить всех, совершивших дурные поступки… – Я окинул взглядом помещение и трупы. – Простите, – сказал я им всем. – Мне кажется, что на вашем месте должен быть я.

Глава 2

ОБСЛЕДУЮ СВОИ ВЛАДЕНИЯ

Не в силах представить, что делать дальше, я просто сел на пол рядом с Фестиной Рамос. Люди выглядят столь беспомощно, когда они мертвы, – словно ждут от тебя спасения, будто ты в состоянии хоть что-то изменить. Можно было бы попытаться сделать женщине массаж сердца, но… когда Лига Наций убивает, это навсегда.

Вокруг царила тишина – музыка смолкла с первым ударом гонга, и теперь некому было приказать звуковой системе: «Продолжить воспроизведение». На стенах кают-компании все так же веселились участники итальянского маскарада в разукрашенных перьями масках, но теперь это были лишь безмолвные изображения.

Не раздавалось ни звука.

Не слышалось ничьего дыхания.

Невозможно даже представить, насколько не хватает человеку звука чужого дыхания, пока сам этого не почувствуешь.

Мне отчаянно хотелось сделать хоть что-нибудь для этих несчастных. Но все, что я мог, это лишь стереть струйку слюны со щеки женщины-адмирала. Так я и поступил, хотя прекрасно понимал бессмысленность и глупость своего поступка.

Посмотрев на палец, я увидел, что часть красного пятна перешла с ее щеки на мою кожу. Я снова потер лицо женщины; пятно оказалось чем-то вроде воскообразного грима, который она, видимо, наложила перед вечеринкой. Неужели теперь вошло в моду носить на лице большие яркие пятна? Или она, так же как и мужчина в розовой пижаме, просто подражала кому-то, кого я не знал? Эта женщина вообще могла даже не быть адмиралом.

Мне захотелось отмыть ее лицо, стереть грим – она вполне могла оказаться настоящей красавицей. Но когда люди умирают, к ним не следует прикасаться.

«Свяжитесь со Службой безопасности и ничего не трогайте», – так всегда предупреждали героев виртуальных историй, когда случалось нечто ужасное.

– Вызываю мозг корабля! – крикнул я, надеясь, что именно такая фраза до сих пор используется для связи с центральным корабельным компьютером. – Прошу соединить меня с дежурным офицером безопасности.

С потолка раздался бесполый металлический голос:

– Доступные офицеры безопасности отсутствуют. Так…

– Мозг корабля, соедини меня с… – С кем? С капитаном? Нет, он тоже был мертв. (Я избегал смотреть в ту сторону – несмотря на то что королева была всего лишь голограммой, ее вид все равно вызывал у меня дрожь.) – Прошу соединить меня с командиром корабля.

– Командиром корабля является разведчик второго класса Эдвард Йорк.

– Я?

– Вы самый старший по званию на борту «Ивы».

Я судорожно сглотнул.

– Кто-нибудь еще жив?

– Нет, капитан. Жду ваших распоряжений.

Мне никогда прежде не доводилось кем-либо или чем-либо командовать, что вполне меня устраивало – я знал, что на роль капитана не гожусь.

Честно говоря, на роль разведчика я тоже не годился. Когда Саманта поступила на службу в Дипломатический корпус флота, она настояла, чтобы я сопровождал ее во время ее первого задания. Сестра хотела, чтобы ее телохранителем был я – единственный человек во вселенной, которому она могла доверять на все сто процентов. Я ожидал, что отец станет возражать, но он согласился почти сразу же – Сэм знала множество способов заставить его сказать «да», а ему ни разу не удалось найти хотя бы один способ ответить ей «нет».

Будучи адмиралом и так далее, отец употребил все рычаги влияния, чтобы меня приняли на флот без прохождения квалификационной комиссии. Сначала он предполагал, чтобы я стал офицером безопасности, поскольку эта служба отвечала за охрану высокопоставленных чинов внеземного флота; но идея провалилась после того, как начальник Службы безопасности возмутилась тем, что в число ее подчиненных проталкивают «совершенно неадекватного имбецила». (Сама адмирал никогда меня не видела, но, думаю, наслушавшись моего отца, представляла себе какого-нибудь бессмысленно лепечущего слюнявого идиота.) Отец попытался еще трижды пристроить меня в другие службы, но безуспешно и в конце концов просто занес меня в списки корпуса разведчиков. Я никогда не учился в Академии – туда невозможно поступить, не имея настоящих мозгов, – но отец сказал, что я вполне сумею поладить с другими разведчиками: «Они, так или иначе, все ненормальные».

Возможно, сейчас отец мог бы мною гордиться, узнав, что я стал кем-то вроде капитана судна. Хотя… вряд ли. С тех пор как родились мы, Сэм была для него драгоценной жемчужиной, а я лишь кучкой собачьего дерьма. Достаточно вспомнить, что произошло, когда на Трояне начались мятежи, война и прочее. Выживших дипломатов эвакуировали обратно на Новую Землю, но я смог добраться лишь до маленького наблюдательного пункта на одном из спутников Трояна. По милости отца я проторчал там целых двадцать лет, обреченный на изгнание и одиночество. Двадцать лет без перерыва, в то время как другие наблюдатели сменялись каждые шесть месяцев. Отец бросил меня на этой базе, словно какое-то старье в самом дальнем углу чердака, от которого не можешь по каким-либо причинам избавиться, но не имеешь никакого желания видеть.

Из-за того, что случилось с сестрой.

Из-за того, что я оказался не слишком хорошим телохранителем.

Если бы отцу стало известно, что я стал исполняющим обязанности капитана «Ивы», он, вероятно, сказал бы: «Уберите этого придурка, пока он не погубил корабль».

Мне потребовалось некоторое время, чтобы узнать все необходимое. Мне не были известны кодовые слова, которыми пользовались настоящие капитаны, чтобы запросить информацию о состоянии корабельных систем. Однако в конце концов я выяснил, что «Ива» летит на автопилоте, направляясь к базе флота возле планеты Целестия. В соответствии с правилами посадка была запрещена, если на корабле нет компетентного пилота, но мы могли держаться на некотором расстоянии, пока с базы не пришлют кого-нибудь, кто умеет управлять кораблем. Если исключить непредвиденные случайности или поломки, через неделю я мог бы быть уже в порту.

Что было не так уж и плохо – от меня ничего не требовалось, кроме как ждать и избегать неприятностей. Я решил, что моим единственным распоряжением, отданным компьютеру корабля, будет приказ понизить температуру в кают-компании, чтобы превратить ее в большой холодильник. Вокруг лежали десятки трупов, и мне не хотелось, чтобы они начали разлагаться.

Первым моим намерением было просидеть всю неделю у себя в каюте, но вскоре я понял, что долго так не выдержу, погружаясь во все большую депрессию. Самое странное, что особо скорбных чувств я не испытывал – мне просто было плохо. Люди, которые разговаривали со мной, флиртовали со мной, даже та, которая меня поцеловала, умерли на моих глазах, но сейчас, не видя их перед собой, я испытывал скорее одиночество, чем грусть. Я жалел себя, живого и здорового, какое мне дело до этих мертвецов?