Радиус 227 книга шестая (СИ) - Матюшенко Артем - Страница 51

Варм засопел и надолго присосался к кружке и Димка спросил, не выдержав:

— Так дальше-то что было?

— Дальше? — удивленно и пьяно глянул на него охотник и пояснил, словно ребенку, — Да перерезали они всех в замке. — потом мотнул головой, — Не, не всех, сержанта, двух солдат, распорядителя и Вилько моего убили. Он же, дурень, нет, чтобы спрятаться, да бежать опосля, как бойня началась, собак на них спустил. Трех взрослых волкодавов. Только что собака обряженному в доспешную кожу и вооруженному топором, да копьем солдату сделает? Перебили собак и Вилько моего зарубили, а опосля солдаты Маккана всех убитых на большом дереве повесили и приказали, чтоб не сымал никто — не то худо будет! Да куда уж хуже⁈ — снова грохнул о стол кулаком уже пьяный отец повешенного парня. — Мало того, что солдаты нескольких зажиточных торговцев ограбили, так их дочерей в замок утащили и до сих пор там пользуют! Вон, даже у Рикона девку подавальщицу уволокли и ему приказали каждый второй день по бочонку пива им выставлять. И сегодня утром за пивом приезжали. Говорят, они и винокурню разорили, та, что ближе к селу стоит. — пояснил со вздохом Варм, а потом, словно спохватившись, сам спросил у Димки, — А ты чего, все у меня выспрашиваешь?

— Да узнать хотел, кто в замке хозяйствует. — теперь уже Димка дернул плечами, — Я же не сам по себе, я от барона нового приехал.

— А-а-а, понятно. — протянул Варм, икнув, и снова надолго присосался к кружке, а потом, пробормотав что-то неразборчивое, навалился грудью на стол и, сложа голову на руки, мирно засопел.

Димка видел, что одноглазый Равик с интересом прислушивается к их разговору. Проходя мимо трактирщика, он молча выложил на стойку серебряный талер и двинулся к выходу, но его окликнул одноглазый.

— Так ты… вы, господин, в замок собрались? — спросил Равик и Дмитрий кивнул, — Поди не простой солдат, из благородных будете? — на этот вопрос Дмитрий снова кивнул, — Поди, рыцарь?

Дмитрий остановился и, повернувшись к одноглазому, смотря ему в единственный поблескивающий в свете огонька лампы глаз, ответил, чуть помедлив.

— Рыцарь, но к чему ваш интерес?

— Мой тебе совет, не ездил бы ты, парень, в замок. — говоря это шепотом, помотал головой трактирщик, — Сброд там засел, лихие люди крови много пролившие, ну Варм же тебе рассказал все, я слышал. От себя так скажу — Маккан этот благородных шибко не любит, потому и хозяйку нашу в заложниках с сыновьями держит. Измывается, над чистыми душами убивец!

— В заложниках? — переспросил Димка, — А чего, этот Маккан хочет-то?

— Ничего не хочет, — покачал головой трактирщик, — пьет за частоколом и изредка со своими людьми кого из местных ограбить выезжает. А хозяйку нашу, леди Равену с сыновьями, в узниках и аманатах держит.

— Выкуп требовал? — уточнил Димка.

— Он за них сотню полновесных золотых солидов потребовал. — чуть помедлив, ответил ему одноглазый, — Специально сумму такую назвал, что нам всем поселением даже за год не собрать. Боится, что без заложников его мужики, или сами на вилы подымут, или отряд наемников поболе ихнего из города призовут.

— Что, неплохой хозяйкой была эта леди Равена?

— А чего ей плохой быть? — пожал плечами одноглазый, — Лорд, тот да, тот вспыльчивый был. Бывало, частенько кого из провинившихся крестьян или ремесленников на конюшне по его приказу пороли, но так, без шибкого усердия — больше для острастки, не калеча. А леди Равена… — трактирщик помолчал, словно подыскивая нужное слово, — тихая она, богобоязненная. По мужу траур блюла, да сыновей воспитывала. Старшему уже тринадцать годков исполнилось, а вот младшенький мал совсем, шесть лет — пацаненок еще.

— Ладно, пойду я. — кивнул Димка, когда одноглазый сделал вид, что оттирает тряпицей пятно на стойке, но все же спросил.

— Все барону новому расскажете, господин рыцарь? Может, тот солдат пришлет, и наведет порядок? Вот только, думаю, прирежет Чернобородый хозяйку с детками, коли штурм начнут. — вздохнул трактирщик.

В это время прикорнувший за столом Варм вскинулся и с желчью сказал:

— Гори ты в пекле, Маккан! Как закрою глаза, вижу своего сына стоящим возле дерева — схоронить просит!

— Пойду. — сказал Димка, потом остановился на несколько секунд и снова повернулся к одноглазому, — Замок тут недалеко, пройдусь, поговорю с Макканом этим. А ты, Равик, за лошадкой моей пригляди — напои и накорми, как обещал. Не хочу, чтобы она этим бандитам, в случае чего досталась. — и Димка выложил на стол еще одну серебряную монету.

Глава 19

Черную, душераздирающую весть о гибели мужа леди Равене принес один из его дружинников. Еще не встало над далеким лесом солнце, как дозорный увидел бредущую по дороге лошадь и полулежащего в седле всадника. Солдат из дружины ее мужа был серьезно порублен в конной схватке, а после получил стрелу промеж лопаток, но был еще жив. Сначала ехал сам, потом потерял сознание и лошадь сама вышла к замку по знакомой дороге. Раненый рассказал леди о кровавой стычке солдат с не получившими обещанного магистром золота и взбунтовавшимися наемниками. Все это сражение произошло возле орденского замка Балфур — горного прибежища магистра. Он сам видел, как лорд Кевин Торк был несколько раз проткнут копьями наемников, а потом, скорее всего, уже мертвым, свалился под копыта разгоряченных коней. Вернувшегося в замок израненного солдата назвать дезертиром не поворачивался язык, скорее — мрачным вестником, да и умер он от полученных ран не дожив до следующего утра.

Лорд Кевин с двумя дюжинами своих дружинников отбыл с войском магистра еще летом, оставив в замке лишь сержанта с тремя солдатами. Северная каменная башня, что перекрывала дорогу, ведущую в феод через горный перевал и вовсе осталась пуста. Равена по нескольку раз за день удалялась в свою комнату, надеясь, что слуги и дети не увидят ее слез и ждала, что кто-нибудь из выживших солдат явится с вестью, что ее муж ранен, но жив. Но дни шли, и более никаких вестей не поступало. Когда миновала вторая седмица, она облачилась в траурный наряд, рассказав о смерти отца сыновьям. Маленький Калле заплакал, а тринадцатилетний Станис уже смог сдержать слезы. Шли дни, но никто так и не привез тело ее мужа, как больше никто из дружинников не возвратился в родной феод. Видимо, тела всех павших в битве у замка Балфур сожгли в одном общем погребальном костре.

Когда минула шестая седмица после вестей о смерти мужа, замок захватила банда бывших наемников. Вначале, леди Равена подумала, что небольшой отряд бывалых солдат, оставшихся не у дел после завершения смуты ищет новый контракт. Она увидела их в окно, когда они подошли к воротам, но потеряла дар речи, когда вышедшего к ним сержанта без всяких разговоров убил чернобородый главарь. Он с размаху пробил его стальной шлем огромным вороньим клювом, а когда тот рухнул, словно в убитую на охоте дичь, упер ногу в его грудь и вырвал из черепа стальной шип. Стоявший на дозорной вышке дружинник успел закричать, но тут же упал, сраженный сразу двумя стрелами.

Бандиты ворвались во двор замка и быстро расправились с еще двумя солдатами, а потом без всякой жалости прирезали паренька слугу, спустившего на них собак. А вот старику Марелу — слуге распорядителю, не повезло умереть быстро. Его долго пытали каленым железом, требуя отдать припрятанные деньги, и его стоны и крики далеко разносились в ночи. Но пытки и смерть, все это было уже потом, когда с Равены сорвала золотые украшения Ласка, со злой ухмылкой ударив ее несколько раз по лицу. После этого ее заперли на конюшне, а ее старшего сына в одном из собачьих вольеров. Маленького же Калле, который плакал навзрыд, Маккан держал за волосы, словно не человека, а дворовую живность, оставил, видимо, заложником в доме. Но, как оказалось, оставил он Калле при себе в качестве если не слуги, то шута.

Бандитов всего было девять человек. Главарем их небольшой банды был Маккан Чернобородый. Еще, в отряде была молодая женщина, его подружка по имени Ласка, в которой ласки вовсе не было, лишь злобный взгляд да хищное выражение ее лица давало сходство с этим зверьком. Главарь банды и его рыжеволосая подруга заняли покои умершего лорда и леди Равены, а его помощник — Тарван Большой топор — расположился в комнате Станиса. Остальные наемники — два брата лучника и еще четверо солдат, вооруженных топорами и копьями, спали в опустевшей после ухода дружины казарме.