Император Пограничья 12 (СИ) - Астахов Евгений Евгеньевич - Страница 39

Моя идея сработала именно так, как я и рассчитывал. Да, я знал, как управлять войском, как распределить силы, как найти у противника слабое место. Но я водил свои армии в бой, когда большинство поединков проходило лицом к лицу, копьями и мечами. Когда самым дальнобойным оружием считался требушет, а от стрелы легко можно было прикрыться щитом.

Сейчас изменилось оружие, средства защиты, а вместе с ними и тактика. Поэтому я внимательно слушал Федота и сразу размышлял, как применить полученные им знания.

Боец продолжил увереннее:

— Верно, воевода. Начну с тактических новшеств. При штурме здания у нас все ломятся кучей в дверь — легчайшая мишень для любого с ружьём. В Перуне учат правилу треугольника: первый входящий идёт влево, второй — вправо, третий прикрывает центр. Враг не успевает перевести прицел, а мы уже контролируем помещение.

Охотник встал, демонстрируя движения. Его жесты стали точными, выверенными — каждый поворот корпуса, каждое движение руки имело цель.

— Проверка углов делается «нарезкой пирога», — продолжал он, показывая, как постепенно расширять угол обзора. — Не высовываешься целиком, а медленно «срезаешь» сектор за сектором. Видишь врага раньше, чем он тебя.

Я кивнул, мысленно прикидывая, как это применить к нашим условиям. В памяти всплыли бои в узких коридорах лечебницы Фонда Добродетели — сколько можно было бы там потерять из-за неумения правильно зачищать помещения, успей противник правильно организовать оборону.

— Что насчёт стрельбы? — спросил я.

— Смена позиций после трёх-четырёх выстрелов обязательна! — оживился длинноносый. — Соколов говорил об этом, но между делом, а это нужно прямо в головы всем нашим вдолбить. Враг засекает положение стрелка по вспышкам и дыму, а ты уже в другом месте. В Перуне это отрабатывают до автоматизма.

Федот наклонился вперёд, увлечённо жестикулируя:

— Командная работа — это вообще отдельная наука. Огневые пары: один стреляет, второй перезаряжается и следит за флангами. Потом меняются. Никогда не остаёшься без прикрытия и огневой поддержки.

— Сколько человек в идеальной группе? — уточнил я.

— Четыре-пять. Больше — неповоротливо, меньше — недостаточно огневой мощи. И все должны знать жестовые сигналы. Я выучил сорок два знака: «враг впереди», «обойти слева», «граната», «отступаем»… Бесшумное общение спасает жизни.

Боец достал из кармана исписанную тетрадь и положил на стол.

— Всё записал, воевода. Схемы, рисунки, пояснения. И ещё — ротация дозоров каждые три часа. Дольше — внимание притупляется, человек начинает видеть то, чего нет, или пропускать реальные угрозы.

Всё правильно — и про три часа дозора, и про признаки усталости часового. В моё время это входило в базовую подготовку любого воина, но здесь почему-то считается революционным знанием. Что ж, пусть будет революционным — главное, чтобы работало.

Я пролистал тетрадь. Аккуратные схемы, подробные описания, даже временные расчёты. Охотник подошёл к делу основательно, не просто запомнил, а понял принципы.

— Теперь о специальных приёмах, — продолжил Федот. — Ложное отступление с заранее подготовленными огневыми точками. Враг преследует «бегущих», попадает в «убойную зону» — сектор перекрёстного огня. В Перуне это называют «мышеловкой».

— И часто у них это срабатывает?

— Почти всегда. Люди теряют осторожность, когда думают, что враг бежит. А ещё дым и отвлекающие манёвры при штурме. Пока враг стреляет по теням в дыму, настоящая штурмовая группа заходит с фланга.

Я задумался. Всё это были простые, но эффективные приёмы.

— Что на твой можем внедрить немедленно? — спросил я прямо.

Собеседник выпрямился, в его глазах загорелся огонёк энтузиазма:

— Реорганизация дружины по принципу огневых групп. В каждой по пять человек. Каждая группа — самостоятельная боевая единица. Ежедневные тренировки по штурмовой тактике на макетах зданий. Обучение всех бойцов базовым жестовым сигналам — хотя бы двадцати основным.

Охотник встал и начал расхаживать по комнате, увлечённо размахивая руками:

— И учебный полигон, воевода! Для отработки штурма нужен полигон с макетами зданий. Не обязательно сложный — деревянные стены, окна, двери. Главное — отрабатывать движения до автоматизма.

— Долгосрочные планы? — я отхлёбнул остывший чай.

— Формирование специализированных отрядов. Штурмовая группа — восемь человек, лучшие в ближнем бою. Снайперская — четыре человека с лучшими стрелками. Разведывательная — шесть человек, самые незаметные и выносливые.

Почти о том же самом мы в своё время говорили с Зарецким в контексте постоянных улучшений бойцов с помощью Реликтов.

Боец остановился у окна, глядя на товарищей, отрабатывающих владение оружием.

— И ещё кое-что по обороне Угрюма. У нас отличные бастионы, перекрёстный огонь — всё как надо. Но в Перуне показали слабое место: координация между бастионами. Если амулеты связи недоступны, тогда нужна система флажковых сигналов или звуковых команд, чтобы командиры бастионов могли быстро предупреждать друг друга. «Перебрасываю к тебе пятерых», «У меня кончаются патроны», «Вижу обход с фланга». Без этого каждый бастион воюет сам по себе.

Я поднялся, подошёл к нему. На площадке Борис гонял новобранцев, заставляя отрабатывать удары алебардой. Старая школа, эффективная против Бездушных, но бесполезная против людей с огнестрелом.

— Федот, даю тебе месяц и весь отряд усиленных Реликтами гвардейцев. Через месяц хочу видеть настоящий штурмовой взвод. Ещё месяц — и вся дружина должна действовать как единый организм.

Длинноносый охотник повернулся ко мне, в глазах полыхнула решимость:

— Не подведу, воевода.

— Получишь всё необходимое. Что ещё?

— Инструкторы из «Перуна» используют специальные учебные патроны — с краской вместо пули. Попадание видно, но не смертельно. Для тренировок незаменимая вещь.

— Посмотрим, что можно сделать. Может, Зарецкий с Исаевым что-нибудь придумают.

Федот кивнул и вдруг посерьёзнел:

— Воевода, я там, в Москве, много думал. Мы в Угрюме сильные духом, но… Если придёт настоящая армия, обученная, как ребята из Перуна, нам будет непросто. Техника решает многое.

— Знаю, — согласился я. — Поэтому и ездил в Москву за «богами войны». Познакомься с ребятами, что прошли улучшения. Они хорошо себя показали в недавней операции.

Боец выпрямился, хлопнул кулаком по груди:

— Слушаюсь! Завтра представлю план тренировок.

Когда Федот ушёл, я ещё долго листал его тетрадь. Аккуратные схемы построений, детальные описания тактических приёмов, даже психологические заметки о поведении бойцов в стрессовых ситуациях. Восемьсот рублей за обучение окупятся стократно, если он сможет передать хотя бы половину этих знаний нашим людям.

Утро второго дня ярмарки встретило меня шумом торговых рядов и запахом свежей выпечки. Я обходил площадь, наблюдая за оживлённой торговлей, когда заметил спешащего ко мне Коршунова. Бывший разведчик выглядел встревоженным — редкое состояние для человека его опыта.

— Прохор Игнатич, срочно! — он остановился, переводя дыхание. — Мой агент во Владимире только что прислал весточку. Тайный приказ диверсию на ярмарке готовит!

Я нахмурился. Тайный приказ — официальная спецслужба Владимирского княжества, после прихода Сабурова к власти переориентированная на подавление «мятежников».

— Подробности есть?

— Маловато, но хватит. Диверсант уже здесь, вчера прикатил под видом торговца. Мои соколики вместе с пограничниками и стражей Крылова всех подозрительных рож отслеживали — семь кандидатов в списке. Капитан Коршунов и не таких гусей на завтрак ловил, но этот больно хитрый попался.

— Где Крылов?

— Уже вызвал. Должен быть с минуты на минуту.

Григорий Мартынович действительно вскоре появился, сопровождаемый двумя стражниками.

— Воевода, Родион ввёл меня в курс дела. Мои люди начали проверку подозрительных из списка.