Убежище. Книга восьмая - Назарова Ольга - Страница 6

– Вот они… чуды и жечуды! Только интересно, кто из них кто?

Нина спустила щенка на дорожку, и та, озадаченно принюхиваясь, закружила около её ног.

– Ну надо же… какую-то мелочь привезли! – оценил «прибыточек» кот Фёдор. – Интересно, оно небольное? Чего такое полулысое?

– Оно такое и должно быть, потому что какой-то странной породы! А ещё оно, то есть она, у плохих людей жила, и кормили её не так, и обижали очень! Я с дивана сегодня спрыгнул, а она… ну, оконфузилась от страха! – доложился Тим.

– Бедное дитятко! Ну, чего вы столпились все! – Чудь, только-только сдавшая за пазуху новой соседке Томе кошачьего ребёнка, элегантно ступая, подошла к щенку. – Не бойся! Мы тебя не обидим!

Примечание автора: историю о новой соседке Томе и котёнке, которого ей «сосватали» кошки Убежища, можно прочитать в книге «Осенняя женщина – осенняя кошка»

Круглые глазёнки осмотрели котособрание. Уля плюхнулась на хвостик и уточнила тоненьким тявком:

– А вы кто? Чуды или жечуды?

– Мы? Коточуды! – задрожали усы у Фёдора. – Добро пожаловать!

– Уйййиииии! – пискнула Уля, наткнувшись взглядом на чьи-то толстенные лапищи у дорожки. По этим самым лапищам она карабкалась взглядом вверх, пока, совсем запрокинув голову и уложив уши на спину, узрела морду. Нет, МОРДУ! – Аййййй, – начала она было пугаться – ещё бы… Морда Гиря была значительно больше всей Ули вместе взятой да на пяток таких помноженной.

– Не боись! Это Гирь! Он с нами! – оценила степень изумления Чудь. – Ты как? Познакомишься или пугаться будешь?

– Я только летучий налапник боюсь, Дину, мамаДину, папаДину, когда на меня кричат, когда топают лапами и… – Уля сбилась, осмотрела собравшихся вокруг, а потом, облегчённо чихнув, забавно потёрла нос о лапу и сообщила: – Но всех их тута нет!

Отсутствие «всехих» придало ей такой отваги, что она побитым молью помпоном на лапочках покатилась к Гирю и, задрав головёнку как можно выше, смело с ним поздоровалась, а потом чуть лужицу не сделала с перепугу, когда он её обнюхивал.

«Счас как внюхает!» – показалось Уле, но всё обошлось.

Гирь, видимо, тоже опасался случайно втянуть носом эту четуховинку, поэтому, котроткт познакомившись, быстро поднял голову и вопросительно покосился на Нину.

– Гирь, это Уля, и она будет с нами жить.

– Ну… как скажешь! Вот бы ещё не наступить на неё! – вздохнул Гирь, крайне осторожно переступая лапами подальше от щенка.

Глава 4. Особенности жизни с мелочью

Когда в нормальной кото-собачьей стае приключается такое неожиданный прибыточек, волей-неволей приходится перестраивать жизнь.

Ну вот, например, Гирь – ходить ему теперь приходится с опаской, подолгу раздумывая, а где сейчас это вот мелкое-хрупкое и не у него ли оно под лапой окажется в следующий момент? А хвост? Нет, то, что мелочь катается за ним хвостиком, это само собой, это его не смущало, а вот то, что ему своим собственным хвостом широко и от души вилять не стоит, это он как-то сразу не учёл.

Правда, учесть пришлось… после того, как он шёл за Ниной к дому, хвостиком вильнул, а за ним чего-то вспискнуло и, как видно, растворилось в воздухе, потому как на дорожке за Гирем никого не оказалось.

– Ой, а как ты в куст-то попала, Улечка? – ахнула Нина, выпутывая из густой смородины меховую «смородинку».

– Пирилитела как-то! – недоумевала Уля.

Гирь подозрительно осмотрел дорожку, куст, Улю, а потом обернулся на свой хвост и тяжело вздохнул.

– Летающие щенки… куда катится мир!

Впрочем, Уля ничуть не расстроилась от полёта, от того, что не может легко прыгать по ступенькам крыльца, как все остальные, от того, что её извлекли из занимательной дырки под забором и не пустили с крыльца проверить глубину бочки с водой.

Ей нравилось всё!

– Ииииих! – верещало дитятко, найдя что-то новенькое-приятненькое типа Мишкиного носка под кроватью, мячика Тима в полтора раза больше, чем она сама, ещё незнакомую ей кошку Мауру и миску с водой для Гиря, в которой ей впору было поплавать.

– Изумительная психика! – восхищалась Нина. – Такая была зашуганная, а сейчас просто меховой развесёлый колобок!

– Ага, и такой же безбашенный! Вот скажи мне, чего она у Гиря в пасти забыла, а? – хмыкнул Владимир. – Он же невинно зевал, потом, к счастью, заподозрил, что что-то не так, и пасть сразу не захлопнул, а теперь морду задрал и зевает к потолку, видимо, уже от нервов.

Гирь вскоре попросился на улицу – он, вообще, в доме не очень-то любил находиться.

«Не-не… в будке и удобнее и спокойнее! – думал пёс, спешно удаляющийся забавным шаркающим шагом за порог. – А то… хвост подними повыше, нос тоже, лапы, наоборот, не поднимай… уй, прямо блоха какая-то, а не щенок! Нет, даже хуже – не выкусишь, не вычешешь, а скачет даже быстрее!»

Ещё забавнее вышло, когда в гости пришли Крок и Дил.

Нина, решившая быть предусмотрительнее, встречала Лизу и собак, держа Улю на руках, поэтому крокодильчики и вовсе не сразу поняли, что новая собака, пытающаяся пролезть к ним в гости через подкоп под забором и оставившая клок рыжеватой шерстки, это вот та меховая штуковина, типа шапки, которую соседка держит на руках.

– Это оно? – осторожно уточнил Крок, принюхавшийся к «шапке».

– Нуууу! – более умный и опытный Дил, родившийся раньше брата аж на несколько минут, понимал, что для поддержания авторитета надо высказать что-то более определённое.

Нет, маленьких собак они с братом знали много, со многими дружили, но у всех собак вне зависимости от размера, имелись какие-никакие носы-глаза-уши-лапы… А тут что? Сплошной комок пуха с проплешинами.

Правда, этот комок зашевелился, развернулся, как колючие серые зверьки, которых люди звали «ёжиками», а Крок и Дил – «ифффжиками», и на булек глянули два ошеломлённых глаза.

– О! Глаза! – обрадовался Крок. – Точнее глааааазки!

– Да, Крок! И это оно самое! Собака такая! – наконец-то определившись и выручив свой авторитет от безнадёжного падения, уверенно заявил Дил.

Крок с уважением покосился на брата – умный он всё-таки – а потом потянулся было познакомиться с чудаковатым созданием, но оно почему-то полезло на Нину, как белка.

– Улечка, это тоже собаки. Как ты! – уговаривала её Нина, старательно снимая передние лапочки детёныша со своего уха.

– А чего они такие… нешерствяные? – переживала Уля. – И многомордные?

Крок и Дил переглянулись, осмотрев друг друга, как отражение в зеркале.

– Маленькая, а ваууууумная! – одобрил Крок.

– Наблюдательная, – сдержанно похвалил Дил.

Уже через несколько минут Уля освоилась и с нешерствянностью, и с многомордостью новых приятелей и носилась между их лапами, как в лесу.

Бульки, глубокомысленно опустив носы, следили за траекторией движения чепуховинки, периодически поднимая головы и переглядываясь.

– За ними тремя наблюдать – это же чистый и кристальный антистресс! – вздохнула Лиза. – Может, нам тоже такое завести? А то у нас Глашка всё больше поверху летает, а у булек от неё голова кружится. Она тут позавчера прыгала со шкафа на спинку дивана и обратно раз тридцать. Бульки контролировали, контролировали, контролировали, а потом прихожу – Глафира всё летает, а крокодильчики мои прислонились друг к другу, как два зайчика, и глаза прикрыли: видимо, укачало…

– Ага… заведи такое… а ну как Глашка научит дитё прыгать? – вздохнул Дил.

– Даааа, тогда наша висюльная светилка точно того… брякнется и звякнется! – покивал Крок. – Двух летучек ей не пережить!

Правда, выяснилось, что в отличие от Глашки, Уля всё-таки не была таким вечным двигателем и гораздо быстрее уставала.

– Всё, завод закончился! – прокомментировал Крок припавшего к его лапе щенка