Бастард Александра 2 (СИ) - Емельянов Дмитрий Анатолиевич "D.Dominus" - Страница 37

Именно тогда я ввел новый чин — префект лагеря — и наградил им хилиарха аргираспидов Леонида. Его задача включала в себя не только разбить идеально правильный прямоугольник, но и привить всем подразделениям такую же неукоснительную тягу к порядку, как и у аргираспидов. То есть: ров, вал, сторожевые башни и круглосуточная охрана периметра. Внутри же — строгие линии палаток, центральный плац и отхожие места в строго отведенной зоне. Всё остальное, включая кузни, другие ремесленные мастерские, харчевни и бордели, — только за пределами лагеря. Для исполнения этих мер я наделил должность префекта почти неограниченными полномочиями, подчинив его непосредственно себе.

Первый месяц ушел чисто на организационные мероприятия. Постоянно чего-то не хватало, кто-то чего-то просил, и по всем вопросам все лезли прямо ко мне. К счастью, царская казна осталась нетронутой, и македонские части, охранявшие её в цитадели, не оказали сопротивления. Весь гарнизон города присягнул мне как царю и влился в мое войско.

Побарахтавшись в этой круговерти каждодневных проблем, я понял, что свихнусь, если сам со всем буду разбираться, и повысил Эвмена с поста военного министра до премьера, то есть, говоря нынешним языком, назначил его главой своей канцелярии. Такая должность Эвмену была не в новинку: он, как-никак, у двух царей этот пост занимал, и оба остались довольны. Сам Эвмен воспринял это повышение так, словно никогда не покидал царскую канцелярию, и сразу же взялся разгребать «авгиевы конюшни», то есть валящиеся потоком каждодневные дела.

Следующим шагом я приказал Феспию прекратить преследование Антигона и занять Вавилон. Сатрап Вавилонии Селевк был сторонником Антигона, а я не собирался отдавать им этот крупнейший город античного мира. В двадцать дней Феспий с двумя таксисами пехоты и своей персидской конницей преодолел расстояние до Вавилона, не дав Селевку шанса организовать сопротивление. Городская верхушка отказалась садиться в осаду и тихо саботировала все начинания Селевка. В результате, узнав о приближающейся армии врага, тот попросту бежал из города.

Феспия я оставил в Вавилоне сатрапом, приказав организовать новый набор фалангитов до полноценных четырёх таксисов. Кто-то скажет, мол, зачем было распускать одни войска, чтобы потом нанимать другие? Это будет человек, не понимающий тонкости местной финансовой политики. Войска тех сатрапов, что я уводил из родных мест, ложились тяжким грузом на мою казну, а вот армия, набранная на месте, становилась проблемой местного сатрапа и той территории, на которой собрана.

Я понимал, что такая система крайне порочна и несёт в себе первопричины всех гражданских войн и мятежей, что сотрясали когда-то персидскую державу Ахеменидов, но на тот момент такой баланс меня устраивал. У меня были деньги на содержание армии в ближайшие полгода, и за это время я планировал как-то разрулить эту проблему.

Решив на первое время проблему с финансами, я сразу же столкнулся с другой. Теперь, будучи царём, я издавал в день десятки указов, распоряжений и прочее. Всё это необходимо было записывать и вести постоянный учёт всего, что исходило от меня, ибо в такой круговерти я был не в состоянии удержать всё в голове. Требовался грамотный секретарь, а попытка усадить за эту работу Арету закончилась весьма плачевно. Писала она так медленно, к тому же постоянно переспрашивая и прося повторить, что я не выдержал и получаса. Вскипел, разорался и выгнал её с глаз долой!

Пришлось обратиться к Эвмену. К счастью, Сузы — большой город с огромным наследием, и здесь можно найти грамотных людей, владеющих как фарси, так и греческим. Так что, как только я озвучил своё желание, Эвмен тут же нашёл мне сразу двух писцов: одного грека, а второго — эламца, владеющего персидской грамотой.

Едва нашли писцов, как тут же вскрылась другая беда — в городе не осталось папируса. Никто в Сузах не рассчитывал на такую бурную канцелярскую деятельность, а раз нет спроса, то нет и предложения. Заказ новой партии из Вавилона мог прийти только через полтора-два месяца, и я решил, что это, видимо, Небеса дают мне знак, что пора заняться бумагой.

Ко всем прочим проблемам в городе возникла острая нехватка муки. Причём зерна было в достатке, но вот местные мощности по помолу явно не справлялись с резко увеличившимся количеством едоков.

Для решения как первой, так и второй задачи я решил построить мельницу с водяным приводом, благо для этого в Сузах были все условия. В первую очередь — люди, обладающие знанием и мастерством. В рытье каналов местные были большими мастерами, но, к моему удивлению, водяное колесо здесь практически не использовалось. Доискиваться причин этому я не стал, а вместе с местным архитектоном Абиссаром нашёл подходящее место для строительства в районе порога на реке Дез. Перекрывать всю реку было делом весьма трудоёмким, и я приказал вырыть там обводной канал. Роют тут, как я уже говорил, быстро, и на днях мне докладывали, что строительство уже подходит к концу.

Требовалось колесо, привод и прочее. В общем, необходимо было заняться этой задачей плотнее, но тут пришла весть, что Барсина на подъезде, и вновь всё пришлось отложить.

Первые всадники каравана уже в трёх шагах, и я, спрыгивая на землю, бросаю поводья подскочившей Арете, а навстречу мне уже торопятся дядья. Растопырив руки во всю ширь и изобразив на лице безграничную радость, Шираз норовит стиснуть меня в объятиях, но между нами тут же вырастает Эней.

Его строгий взгляд останавливает дядю.

— Достопочтенный Шираз, ты хорошо осознаёшь, что делаешь? — глаза грека сверкнули ледяной искрой. — Пред тобой царь! Склони голову и изъяви почтение и покорность!

«Дядюшка» на миг замер, но уже в следующее мгновение он и Мирван склонились до земли.

— Позволь мне, верному слуге и рабу твоему, Ширазу, — забубнил старший из дядьев, вскидывая на меня глаза, — приветствовать тебя, Великий царь! Да пошлют тебе всемогущие боги здоровья и процветания!

Такая мгновенная смена поведения говорит мне, что слухи о стремительном возвышении его племянника до Шираза таки дошли, но он не был бы Ширазом, если бы не попытался прощупать, на какой бонус он может рассчитывать за свои прежние заслуги!

— Полноте, дяди! — милостиво разрешаю им выпрямиться. — Мы же с вами не чужие!

В этот момент Барсина уже спустилась с повозки, и я вижу, что она остановилась в нерешительности. Пример братьев показал ей, что перед ней уже не её малыш, не её Геракл, а какой-то новый, совсем другой человек, к которому она даже не знает, как обращаться.

«Ну нет! — ощущаю неловкость из-за этой ситуации. — Мамочка, она и для царя мамочка!»

Порывисто шагаю вперёд и обнимаю прильнувшую к моей груди женщину. Слышу её всхлипы и причитания и иронизирую про себя:

«Ну не родная, так что ж теперь, не любить её, что ли⁈ Бывают же приёмные дети, а у меня вот приёмная мамочка!»

Глава 16

Сатрапия Сузиана, город Сузы, 5 августа 316 года до н.э.

Подняв голову, прислушиваюсь к шагам за дверью. Судя по тому, что шаги не женские и охрана молча пропустила идущего, — это Эней. Он почти единственный, кто может входить ко мне без уведомления. Остальных останавливают охрана и мой бессменный и, кажется, никогда не спящий адъютант Арета. Она с особым удовольствием тормозит любого в приемной и, заставив ждать, идет спрашивать у меня — приму ли я посетителя или нет. Исключение, с моего, конечно, позволения, она делает только для Барсины и своего высшего авторитета и защитника — Энея. Все это полностью соответствует введенным мною же правилам безопасности, так что претензий к Арете никто не предъявляет.

Я расположился в бывшем царском дворце, построенном еще Артаксерксом II. В сравнении с самим городом Сузы, которому уже тысячи лет, сам дворец можно считать новоделом. Ему меньше ста! Говорят, что царь Артаксеркс построил его на месте сгоревшего и даже расширил его. Несмотря на это, дворец кажется мне очень неудобным, а по меркам двадцать первого века, так почти непригодным для жизни.