Двойник (СИ) - Борисов-Назимов Константин - Страница 56

Кладу ладони поверх холодных пальчиков Иштании и мысленно рычу на свой небольшой источник, чтобы тот наконец проснулся и помог. Удивительно, но у меня получается. Кожу начинает покалывать, небольшие искорки впиваются в начавшие теплеть пальчики графини.

— Все будет хорошо, — шепчу, ощущая, как происходит отток сил.

Если Журбер не оправится от ран, то даже не представляю, как быть. Продолжить путь к горцам? И что мы там будем делать, о чем переговариваться? Впрочем, герцог наверняка об этом позаботился и оставил инструкции. Не тот он человек, чтобы все пускать на самотек. Но он мне нужен живым, черт бы его побрал! Надо сделать все возможное, чтобы спасти старика. Мысленно приказываю своему источнику ускорить регенерацию у раненого. Получится или нет? Выигран ли бой у нападавших и не все ли напрасно? Пока нет ответов, борюсь с тем, чтобы не потерять сознание. Сейчас этого никак нельзя допустить.

Эпилог

Эпилог

Ночь, ветер, дождь в лицо, луна редко выглядывает из-за туч, лесная дорога разбита. Наш отряд уходит от погони и это на территории империи и в моем герцогстве. Но уже не удивляюсь такому, привык и в какой-то степени смирился. Ну, как смирился, нет, принял, но надеюсь когда-то наведу порядок. Не завтра, так послезавтра. В последней стычке с врагом пришлось в очередной раз разделиться. Почему враг всеми силами препятствует, чтобы не добрались до горцев? Чего он боится и что задумал наш император? Мы с Журбером это много раз обсуждали, но так и не смогли прийти к однозначным выводам. Советник императора передал мне документы, поведал много тайн и какие ему дал поручения Волтур. Но, или он не все сказал, либо и ему далеко не все известно. Сам же Журбер сейчас немного восстановился, уже не умирает, после того как мы попали в засаду на тракте, и он получил ранения. Честно говоря, не верилось, что он выкарабкается. Целитель дал неутешительный прогноз, но Иштания боролась за жизнь герцога, требовала от меня ей помогать, грозила Шипке, что ее побьет, если та продолжит при Журбере рыдать. Удивительно, бывшая бандерша, жесткая и волевая, не выдержала возможной потери своего родственника, с которым недавно примирилась. Думаю, слезы баронессы тоже оказали положительный эффект на выздоровление раненого. Старику они были как бальзам на рану. А вот людей в той схватке мы потеряли много, большую часть отряда положили. Правда, как оказалось, нападавших было всего на десяток меньше. С пленными беседовал Гунбарь, подоспевший к самому концу битвы. Они с Вайсаком сходу вступили в драчку. Мой денщик получил пару царапин, чем впоследствии пытался привлечь внимание Марики. Но та его продолжила игнорировать, точнее, держала на расстояние. Эх, жаль парня, глупо погиб. Мы проезжали недалеко от одного городка, так Вайсак захотел удивить белошвейку. Вызвался привезти ей свежих булочек, рванул в сторону городка, а наперерез нашему отряду выдвинулся вражеский. Расстояние было приличное, мы только могли наблюдать, как парень вступил в схватку сразу с тремя верховыми и почти мгновенно упал с коня. Да, многих потеряли и, наверное, в этом есть моя вина, как командира. Плохо организовал поход. Дисциплина хромала, точнее, заранее обговоренные детали, как действовать в бою забывались. Азарт, злость — плохой советчик. Но и понять ведь могу, тяжело, когда на твоих глазах убивают близких. Тогда, на тракте, при возвращении остатков наших воинов из леса, я хотел рвать и метать! Большинство тех, кто должен был охранять карету и фургоны бросились сражаться.

— Где те, кому поручил не отходить далеко от кареты и повозок? — спросил своих воинов, чуть хриплым и уставшим голосом. — За такое отдают под суд и отправляют в каменоломни. Это легко расценить как предательство во время боевых действий, — перегнул, но не далек от истины.

— Граф, те охранники погибли, — подошел ко мне Гаррай.

— Лейтенант, почему почти все воины оставили караван и бросились в бой? Где вы были сами и почему не озаботились о тех, кого обязаны защищать?

— Виноват, готов понести наказание, — ответил тот, но потом, чуть слышно сказал: — Не уничтожь мы отряд противника, то все бы полегли.

— Ладно, потом об этом, — не стал с ним спорить, другие проблемы более насущны. — Сколько у нас потерь и раненых, кто способен продолжить путь?

Оказалось, что осталось всего-то пятнадцать боеспособных воинов. Предстояло вновь пополнить отряд, а сделать это как оказалось не так-то просто. Не зайдешь в какой-нибудь город и не потребуешь выделить из гарнизона пару десятков воинов. Нет, мои верительные грамоты такое позволяли, вот только доверять непроверенным людям с оружием сложно. И тем не менее, пришлось поступить именно так. Увы, сплоченности в отряде не получилось, да и какая она может быть, когда чем ближе подходили к границе, тем чаще на нас нападали и устраивали засады. Но я упорно вел вперед остатки каравана, от которого осталась пролетка, да фургон. От передвижения в карете отказались еще на том тракте, необходимо было доставить раненых в Суржанск, тела погибших, чтобы их похоронили с почестями. А дамы выразили желание передвигаться верхом или в фургоне, рядом с Журбером, чтобы за ним ухаживать. В той стычке случилась еще одна утрата, погибла телохранительница Иштании. Когда начался обстрел из арбалетов, Марба прикрыла собой дочь императора, получила три болта и почти мгновенно умерла. Как оказалось, ее сестра потеряла самоконтроль, Зурба покаялась, что на нее нашло помутнение и вперед толкнуло горе утраты. Она пришла в себя в лесу, в окружении десятка трупов врагов и только тогда осознала, что графиню бросила. Узнав же, что та подвергалась опасности, то просила, чтобы ее казнил.

— Зурба, не дури, ты же вновь подставишь под удар свою госпожу, — отведя воительницу в сторону, сказал я ей. — Или твоя смерть что-то исправит? Вернет сестру и на госпоже Вилар окажется сильная защита? Нет, ты нужна живой и здоровой! К тому же, ничего страшного не случилось, считай, что тебя я подстраховал.

— Почему вы так говорите и пытаетесь меня успокоить? Я же виновата! — воскликнула воительница и склонила голову.

— Так отработай! — рыкнул я на нее. — Исполняй свои обязанности в разы лучше! Будь предана своей госпоже.

Ну, зря я так тогда говорил. Зурба и в самом деле послушалась, стала тенью Иштании, выполняет любой ее каприз, если тот не сказывается на безопасности. Мало того, она еще и вселяет уверенность в дочь императора, а в редкие моменты отдыха обучала ее приемам нетипичным для дам. Нет, я-то ничего против не имею, если на девушку насильник нападет, а та в ответ ему готова кое-что оторвать, ну, руку или голову, а может что-то и другое. Зурба так это в красках объясняла, что некоторые молодые воины в отряде краснели и смущались, а Иштания держала маску, только хихикала. Вот и получается, что невольно стал виновником в том, что графиню плохому научили. На самом деле, мы все как-то сдружились, за время нашего путешествия, стали друг другу доверять.

— Айлексис! Остановись! — воскликнула поравнявшаяся со мной Шипка.

— Что случилось? — заставляя лошадь сбавить шаг, спросил я.

— Пролетка, она чуть не перевернулась!

В темноте плохо видно, позади, метрах в ста, наши воины суетятся у покосившегося экипажа. Кучер мне пару раз жаловался на ось, мол долго та не выдержит и ее надо менять.

— Журбер не пострадал? — спросил я, направляясь к месту, где случилась авария.

У герцога появилась шишка на лбу, чему он, как ни странно, обрадовался.

— Граф, чему удивляетесь? Шею-то себе не сломал! — хмыкнул старик.

— В фургон перебирайтесь, — сказал ему и велел воинам: — Пролетку с дороги оттащить, ремонтировать ее нет времени.

— Фургон тоже придется бросить, — мрачно сказал подъехавший Гаррай. — За нами два отряда увязалась, численность около сотни. Минут через пятнадцать-двадцать здесь будут. До крепости осталось километров пять, нам надо спешить, если от нее отрежут, то…