Мелкий писец (СИ) - Мамин Олег - Страница 57

— Вот тебе помощник, — Мерикара указал на меня: — Его зовут Афарэх. Делай, как он скажет. Все в крепости будут слушать тебя. Бери, что нужно. Кого нужно. Четыре десятка воинов с любым вооружением. А теперь — прочь! Оставьте меня!

Когда мы вышли за территорию особняка, и наши носы перестали ощущать воздух, пропитанный благовониями, мой… партнёр (наверное) осмотрел меня сверху вниз и обратно.

— Афарэх? — спросил он. — И чем ты примечателен, кроме цвета волос?

Голос у него хриплый, подходит к помятой внешности.

— Похоже, что тем же, чем и ты.

— Да? И чем же это? — не догадался он.

— Умею злить господина Мерикара.

Он захохотал, периодически охая, когда делал слишком резкий вдох. Но опять продолжал хохотать.

— Рассказывай, — прохрипел он.

Я кратко изложил подкинутую задачу и мой вариант её решения.

— В твоём плане не хватает сущей мелочи: нужно, чтобы по нам отслужили заупокойную службу, — оптимистично заявил здоровяк.

Есть такая традиция. Например, когда дипломаты уходят в далёкие земли, где не будет возможности провести погребение правильным образом, то приготовления к загробной жизни проводят заранее. Разве что не мумифицируют, а в остальном всё проделывают по полной программе. Иначе вечности египтянину не видать, не погонять птиц Сета в Полях Тростника.

— Не трать время, нам нужно многое сделать. Если в самом деле не хочешь, на встречу с Хонсу (авт.: Аммут, пожирательница сердец, появится на суде Осириса через пять веков. В Древнем и Среднем Царствах эту роль выполнял лунный бог Хонсу).

— Мелкий, а ты и в самом деле наглец! — почему-то здоровяк улыбался. — Мне кажется, я про тебя что-то слышал… Один придурок болтал что-то о мальце с седыми волосами, которого отправили в рабство, а он и рад был запрыгнуть на корабль к людоловам. Не ты ли тот умник?

Похоже, это он надо мной издевается?

— Верно. Я. Только они стали завтраком для крокодилов, а мы с тобой идём кормить других. Хорошо бы если нубийцами, а не нашими братьями по оружию.

— Братьями по оружию? Хорошо сказал. Ну, командуй, мелкий братец, — пьяница (а я уже не сомневался, в чём его проступок — воняет перегаром) опять хрипло захохотал.

— Лучше ты командуй. А я шепну на ушко, что тебе делать. Ко мне в крепости относятся настороженно.

— Уж не сомневаюсь. Про тебя такие слухи ходили по Элефантине… Ладно, рассказывай, что за пращи такие особенные надо сделать.

«Дом оружия» — что-то вроде инженерного ведомства при министерстве обороны — оказывается, давно не снабжает гарнизон вооружениями. Воины Храброй выкручиваются, как могут. Создали внутри крепости свой «домик» — несколько мастерских, собирающих на коленке боевые топоры и луки. Впрочем, в этом времени всё на коленке.

Приказ о том, что Анхесенамону нужно всячески содействовать, уже разошёлся по крепости, так что никто не сказал ни слова против, когда он велел бросить всё и заниматься только нашими делами.

За маслом пришлось отправлять людей в ближайшие города, но преуспели. Горшки тоже сделали, правда усилиями не оружейки, а с помощью нескольких добровольцев, бывших горшечников.

Со стрелами пришлось повозиться, не сразу подобрали такой материал запала, чтобы при полёте стрелы пламя не тухло. Пропитали тряпьё маслом, — это сработало.

Команду поджигателей собирали из добровольцев, никого не назначали в приказном порядке, это я шепнул на ухо грозному командиру. Набрали необходимых четыре десятка с лёгкостью, даже пришлось проводить отбор. Правда, у многих и так пропал запал (а нам нужны зажигалочки, работа такая), когда узнали, что, возможно, придётся поплавать. Перспектива окончить жизнь в пасти крокодила мало кому кажется заманчивой.

Из оставшихся отобрали тех, кто точнее и дальше всех швырнул пращу и мог стрелять из лука.

Сделали только одно исключение: я повстречал выходца из своей деревни, молодого человека по имени Ям (егип.: «азиат»). Поручился за него, помню, что он был весьма сообразительным. Он больше года назад попал под призыв, но я не знал, что он служит в нашем же номе. Дед говорил, что это недавнее нововведение — призывают одного человека на сто жителей. Наша деревня небольшая, так что одного хватило тогда. Правда, не знаю, чего не сплавили дуболома вроде Шабаки или Интефа, а убрали с глаз долой нормального парня. Наверное, есть какая-то история за этой странностью. Интрижка, или криминал. Прячется в армии от правосудия. Расспрошу потом, сейчас не до болтовни, времени на подготовку не так уж и много.

Пока все занимались подготовкой по военной части, я создавал амулеты против крокодилов. Даже если не помогут реально, психологистическую поддержку окажут.

Я не стал мудрить и связал из тонких стеблей тростника знаки са. Не полноразмерные «спасательные круги», а маленькие подобия. В процессе изготовления начитывал заклинание против крокодилов и эти слова приматывал, ввязывал, закреплял в форме в процессе плетения.

Странные выверты мифологического мышления Мерикара потребовали продемонстрировать не зажигательную смесь, а именно амулеты. Он приказал, чтобы кто-нибудь из воинов нашего отряда смертников вошёл в реку там, где на берегу отдыхали крокодилы.

Довольно молодой человек вызвался добровольцем. Я подумал что он решил, будто всё равно умирать, а так хоть это случится поближе к дому.

Он шёл ровно, с прямой спиной, а на лице его я не заметил ни капли страха. Уж не эта ли уверенность распугала чешуйчатых хищников? Одному он даже отвесил пинка, когда двухметровое бревно не пожелало уйти с дороги.

Отчаянный смельчак вошёл в воду по пояс, повернулся к нам, помахал рукой и… вернулся назад к нам, наблюдающим с почтительного расстояния. Никто на него не напал.

— Любопытно, — Мерикара, да и все остальные посмотрели на меня так, будто видят впервые. У солдат во взглядах читалось опасливое благоговение, а сам властитель и его семья смотрели на меня исподлобья с долей удивления. У его жены даже одна бровь приподнялась.

На шоу пришла его жена, массивная дама, видимо с больными почками, а также малолетние дочь и младший сын со своими воспитателями. Служанка дочки и мужчина, скорее всего, воин-ветеран — при сыне. Есть ещё старший, но он занят, занимает в крепости какую-то должность. Мне его Уарсу показывал.

Только Анхесенамон глупо лыбился.

— Афарэх, на закате ты воспоёшь гимны Упуауту, а завтра отправляйтесь. Ты и Анхесенамон идите за мной. Остальные — отдыхать.

Командующий гарнизоном пригласил нас к себе, чтобы выслушать предложения о том, как подготовить крепость к осаде.

— Вряд ли из-за вашей маленькой шалости нубийцы развернутся, — сказал он с сардонической ухмылкой. — Будет осада. Скорее всего враг будет зол и попытается взять нас нахрапом. Так?

— Будет зависеть от того, насколько мы преуспеем, — Анхесенамон, как я узнал, дальний родственник Мерикара, решил поумничать. Так-то я уже убедился, что он умом не блещет, в нём только доблесть и опыт, больше ничего. Никакой изворотливостью ума или тактическим мышлением он не обладает. Видимо по этой логике нас объединили в команду. Будем восполнять недостатки друг друга.

«Всегда так делали, значит, это правильно», — таково его кредо. Однако, все мои советы-новации воплощал в жизнь. Ибо приказ.

— Если мы очень-очень преуспеем, то наверное не ринутся из опасения, — бравый вояка пояснил свою мысль.

— Стоит ли нам заготовить масла? — Мерикара проигнорировал мудрость родственника.

— Сжигать? Стоит ли подсказывать, как брать крепость? — засомневался я.

— Откуда у них масло? Вы выгребли все запасы двух городов, — улыбнулся военачальник.

— Со стен можно поливать кипятком нападающих. От него и щиты не спасут. Если готовиться к долгой осаде, можно ещё стрелы макать в дерьмо. От этого раны гнить будут, даже если просто царапнет.

— А ты злой малый, — «похвалил» меня Анхесенамон.

— Не вижу смысла жалеть тех, кто пришёл нас убить, — я сказал, что думаю, хоть за две жизни даже не покалечил никого, не то что не убил. И эта мысль меня угнетала: в армии древнего мира этого точно не избежать.