Измена. Плата по счетам (СИ) - Манаева Ирина - Страница 1

Измена. Плата по счетам

Глава 1

Наверное, это было вопросом времени, но я не была к такому готова. Сестра на коленях моего мужа в нашей гостиной.

- Спасибо, что утешаешь Руслана, Уля. Но я ещё жива!

Чёрта с два говорю правду. Если до этого момента моё тело решило меня предать, отказывая подчиняться, то теперь муж, сестра и лёгкие, принимающиеся нещадно гореть в груди. Нет, конечно, дело не в них, а в панике, что накатывает сейчас.

Сестра сползает с чужих коленей и отводит взгляд, вытирая губы после поцелуя. Руслан встаёт и смотрит с неприязнью в мои глаза, будто это я виновата во всём, а не те, кто только что облизывали друг друга в нашем доме.

- Я живой, Инга, и не собираюсь себя хоронить рядом с калекой!

Палец дёргается, запуская механизм движения «кареты», как её часто называл в шутку муж. Тот, кто сейчас втаптывает меня в грязь с высоты своего стояния, пока я сижу в чёртовой инвалидной коляске, куда именно ОН усадил меня.

- Задавить меня пытаешься? – смеётся прямо в лицо, и со стороны кажется, что это реально мои потуги хоть как-то выместить на них злость. Ведь подойти и влепить звонкую оплеуху я не в силах. Даже чтобы плюнуть ему в морду требуется попросить его наклониться, ведь подняться я просто не могу.

Убираю руку от кнопки. Боль и обида сдавливают внутренности, отчаянье и беспомощность раздирают душу на тонкие миллионы лоскутов. И хочется неистово кричать, рычать, крушить и бить. И сколько раз я вымещала злобу на ни в чём неповинных тарелках, что у меня уже и сервизов не осталось. Орала, что есть мочи, в лесу, куда меня возила подруга, потому что невыносимо держать это всё в себе. Невыносимо осознавать, что моя жизнь теперь другая. И негласным продолжением тела являются четыре колеса.

Я – Инга Ростовцева. Владелица сети фитнес-центров «Potes», что с латыни переводится, как «Ты можешь». Ты, мать его, сможешь!

Хочется реветь от насмешки судьбы, словно она решила испытать и меня. Ну что, Инга, ты же говорила, что каждому по силам. Давай, докажи. Или кишка тонка?!

Я столько лет мотивировала людей к победе, была тренером и почти жила в зале, понимая, что от этого кайфую. А теперь…

- А что ты хотела? – не унимается Руслан. – Чтобы я похоронил себя с тобой? Твои жалкие потуги меня удовлетворить просто смешны!

Быстро моргаю, чтобы отправить слёзы обратно внутрь. Он только что пробил самое дно.

Слова способны ранить хуже ножа, вбивать колья в сердце, голову. И такие, что проще зашить рану на хирургическом столе, чем избавиться от душевной боли.

- Руслан! – пытается его остановить Уля. Видела я в одном месте таких защитников.

- Пусть продолжает, раз Остапа понесло, - гордо поднимаю голову, смотря на него с уверенностью и спокойствием, хотя внутри море вышло из берегов и ломает город, который мы строили почти тридцать лет. С его уютными скверами, где я была намерена гулять со своим мужем в старости. С тем, кого считала родным человеком, и кто теперь смачно плевал прямиком мне в душу.

- Она должна понимать! – защищается Руслан. – Я мужчина, и мне нужна женщина, а не сломанная вещь! Да, Инга, у меня отменно стоит, - делится с нами обеими информацией. – И нет фетиша на больных.

Неважно, в какой момент он сказал это. Когда был зол или спокоен. Главное, что фразы давно сидели в его голове…

Я простила его, когда он требовал сделать аборт. Уходил, но возвращался, а я обещала нам обоим, что это лишь временные трудности.

Я простила его, когда он заложил нашу квартиру и прогорел, ожидая, что акции какой-то неизвестной фирмы взлетят до небес.

Я простила его, когда, очнувшись после операции, услышала:

- Инга, вы должны быть сильной. Вы не сможете ходить.

А теперь говорю.

- Пошли вон отсюда. ОБА!

Глава 2

Уля дёргается первой, но следом звучит голос Руслана.

- Сидеть!

Команда для шл.хи, и она выполняет её беспрекословно. Ей не привыкать после Кадира, с которым сестра прожила в Турции восемь лет. Бежала так, что расплатилась за свои грехи ребёнком, и теперь Джан, мой племянник, которого я видела только по фотографиям, остался с отцом, а Ульяна приехала зализывать раны и строить новую жизнь. Кажется, она решила далеко не ходить, а сделать это в моём доме.

- По закону дом общий, Инга, - начинает качать права дорогой муж.

- По закону ты должен сидеть за решёткой, Русланчик, - нарочно вставляю в его имя суффикс, зная, как это его неимоверно бесит. – И этого не произошло по одной простой причине.

Желваки дёргаются на его лице. Каждый из нас прекрасно понимает, о чём я. Только мне известно, как неимоверно злилась на то, что села на пассажирское сиденье в тот день, а не позади, и на то, что поздно заметила, как Руслан вылетел на встречку.

Муж спешил на какую-то встречу, а словно торопился отправить меня на тот свет. У него царапины и сотрясение, у меня перебитый позвоночник.

- Ты мне угрожаешь? – пытается сохранять хладнокровие, но мне видно, как бегают его глаза.

- Похоже? – пожимаю плечами. – Просто напоминаю, кто мне подарил эту «карету», - говорю зло.

Я пыталась его простить. И даже ходила к психологу.

Тут впору рассмеяться. Ходила. Ездила! Теперь я и прогулки не тождество, мы антонимы.

А Руслан был внимательным, старался помочь, всячески поддерживал. Теперь я понимаю, что это неискренне, и по факту он просто спасал свою шкуру, которая обязательно бы оказалась в тюрьме, пожелай я этого.

Как слепо мы верим волкам в овечьих шкурах.

- Давай будем взрослыми людьми и просто разойдёмся без крика и истерик, - выходит Руслан на новый уровень общения, почувствовав, что запахло жареным.

- И даже не будем обсуждать наш интим при твоей любовнице?

- Я пойду, - решает ретироваться Ульяна, как только снова вспоминают про неё, и смотрит на моего мужа, который должен дать отмашку. Кажется, теперь он не так уверен в себе, а потому не приказывает сидеть, а просто молчит.

Ульяна, дитя порока от неизвестно кого, с красивой загорелой кожей, доставшейся от отца, потому что я точно унаследовала бледную материнскую, всё же отлипает от дивана и направляется к выходу.

- Ты в Центр? – интересуюсь, не глядя на неё.

- Нет. У меня есть квартира.

- Откуда такая роскошь? – пристально всматриваюсь в мужа. За душой у Ульяны ни гроша. Три тряпки и шесть туфлей, что успела упаковать в чемодан. Паспорт и косметика с парфюмом. Когда она вернулась, я оформила её в свой «Центр помощи женщинам, попавшим в трудную ситуацию». Коротко мы называли его просто Центр, и на содержание десяти женщин и детей я вываливала в месяц круглую сумму, не говоря уже о том, во сколько мне обошёлся коттедж за городом.

Если бы не благотворительность, которая порой покрывала и мои расходы, я бы не вывезла всего. Но благодаря связям и желанию помогать, мне удалось создать островок безопасности и помочь за последние семь лет порядка семидесяти семьям. И, как я думала, своей сестре. Но оказывается, ей нужна не просто моя помощь: она хочет забрать куда больше.

Ответом мне звучит хлопнувшая входная дверь, и боковым зрением вижу, как по садовой дорожке в сторону ворот Ульяна отбивает чёткие шаги на высоких каблуках. Ненароком бросаю взгляд на свои прислонившиеся друг к другу колени.

Мы совершенно не похожи с ней. Такие называются единоутробные, деля на двоих одну мать. Я светлая во всех смыслах, она, выходит, тёмная. Тоже во всех смыслах. Мои короткие против её длинных, как волос, так и ног. Моя рассудительность против её безрассудства, которое утащило в Турцию, заставив поверить в то, что попала в сказку. Её материнство против моего, когда я боролась за жизнь Рости, а она спокойно оставила своего сына в чужой стране.

А теперь и ещё одно: она покидает мой дом на своих ногах, а я остаюсь, не имея шанса подняться.