Заберу твою жену (СИ) - Коваленко Мария - Страница 21

- Я задал вопрос.

Он пытается прикоснуться к моему подбородку.

- На хрен пошел! – Бью его по руке. – Никакого продолжения вчерашнего не будет!

- Катя, ответь...

- Хочешь развлечься, вали на все четыре стороны. – Слетаю с катушек. - Кто-нибудь обслужит!

- Это Мансуров? Ублюдок сделал тебе больно?

Замечаю, как белеют костяшки на сжатых в кулаках ладонях Аристархова.

- Ублюдок? – Из груди рвется нервный смешок. – Ты нового друга ублюдком назвал?

Отворачиваюсь. Не могу на него смотреть. Он совсем как Миша. Лицемерный лжец, неспособный на честность даже с таким же грязным дельцом, как сам.

- Он мне не друг. У нас всего лишь... дело, - с заминкой произносит Аристархов.

- Так и займись этим делом.

Цепляясь за стену, я осторожно встаю.

Нужно убраться отсюда. Умыть лицо холодной водой и приняться за работу. В столовой наверняка уже аврал, да и младшая группа явно заждалась.

- Для начала я займусь тобой.

Как и вчера, Глеб не спрашивает. Он притягивает меня к себе. Будто не замечает сопротивления, как канатами оплетает своими руками. Но...

Не целует!

Не пытается развернуть задом к себе!

Не трогает несчастную юбку!

- Тише, не плачь, девочка, - просит шепотом, неожиданно мягко и... с заботой.

- Ну почему вы все такие глухие... – Я только успокоилась, а сейчас от этого его беспокойства снова начинаю реветь. – Просишь вас оставить в покое, умоляешь свалить, а вы вечно...

- Катя... Я пришел извиниться за слова, которые сказал тебе в доме, - прерывая меня, говорит Аристархов.

- Что? – Поначалу я не понимаю.

- Я вел себя, как последняя скотина. – Глеб смотрит мне в глаза.

- На тебя секс так подействовал? – Тяжело сглатываю. - Зря.

- Секс ни при чем.

Аристархов с горькой усмешкой гладит меня по щеке.

- Тогда... что же поменялось?

Тыльной стороной ладони стираю с лица последние слезы.

- Я... – Глеб откашливается. – Я считал, что ты такая же, как муж. Это было ошибкой.

- А ты, значит, не любишь таких, как Миша?

Я уже ничего не понимаю. Он новый партнер Мансурова. Еще вчера они вместе пили шампанское за будущий проект и радовались сотрудничеству. Что успело измениться?

- Я обязательно расскажу тебе об этом... позже.

Мужские пальцы становятся все более ласковыми. Гладят не только щеки, но и шею. Скользят по коже с такой нежностью, что не хочется шевелиться, страшно спугнуть.

- Миша хочет тебя подставить. – Сама не знаю, зачем выдаю ему свою догадку. Аристархов не заслужил никакой помощи! Несмотря на его слова, он все еще пособник мужа! Однако что-то глубоко в душе требует предупредить. – Эта сделка с больницей... Она не то, чем кажется.

- Беспокоишься обо мне? – Гад улыбается такой счастливой улыбкой, словно я ему не о предательстве рассказала, а в любви призналась.

- Иди ты... – Дергаюсь, пытаясь вырваться.

- Я пойду. – Мерзавец снова тянет на себя. – Но вернусь. – Склоняется к губам и... нет, не целует. Прикасается ко мне без напора, бережно, как к иконе.

Глава 28

Глава 28

Герман

Я никогда не был фанатом поцелуев. Они для меня лишь часть обязательной программы перед акробатикой в кровати. Но с этой девчонкой конкретно сносит крышу.

Хочу всего и сразу.

Похер на место.

Плевать на то, что впереди арест, и нужно успеть сделать кучу дел.

Меня ведет так же сильно, как во время нашего первого поцелуя. Снова возбуждаюсь до полной отключки извилин. Охреневаю от ее запаха, нежности и страха. А дальше выживаю на морально-волевых.

Только благодаря им я не нагибаю Катю у ближайшей стены. Лишь каким-то чудом умудряюсь выпустить ее из объятий и не взвыть от адской боли в паху.

Внешне оба вроде бы целы.

Катя больше не дерется и не пытается послать нахер. Хлопая ресницами, она смотрит на меня как на призрака. А я сам... в шаге разоблачения по собственному желанию.

Дико хочется признаться, кто я такой, и махнуть рукой на задуманную аферу.

В обдолбанном желанием мозгу даже рождаются связные фразы: «Я Герман. Я выжил. Давай свалим отсюда и заберем нашего сына».

В целом все правильно. Сердце гулкими ударами о ребра голосует: «За!» Член одобрительно дергается и адской болью в яйцах подстегивает ускориться с официальной частью.

Не знаю, как получается сдержаться.

- Я уже сказала, что не собираюсь больше с тобой спать. - Тяжело дыша, Катя вытирает губы.

- Ты передумаешь. – Засовываю руки в карманы.

- Заставишь? - Вздергивает подбородок. – Или договоришься с мужем, чтобы он заставил?

- Я предпочитаю решать такие дела добровольно. По обоюдному согласию. – Улыбаюсь, как идиот. Никогда бы не подумал, что мне может нравиться спор с женщиной.

- Тогда тебе точно ничего не светит.

В тусклом свете замечаю, как по щекам Кати разливается румянец.

- Даю тебе пять дней... – Задумываюсь. – Нет, три! И ты сама пойдешь ко мне в объятия.

С тремя днями я, конечно, рискую. Неизвестно, какое задание Мансуров дал своим ручным следователям. Если они решат пугать основательно, я могут мариноваться в изоляторе и две недели.

Впрочем, теперь у меня есть мотивация освободиться быстрее.

- Скорее рак на горе свистнет! - Выставив вперед руки, Катя гордо протискивается мимо меня на выход.

- А он уже свистит, - шепчу ей в затылок. – Слышишь?

Как по заказу, в этот момент строители начинают долбить стены из всех орудий. Грохот поднимается такой, что уши закладывает.

- Это перфораторы, а не раки. – Катя оборачивается.

На губах улыбка, в глазах блеск. Ничего общего с той зареванной девчонкой, которую я встретил здесь пару минут назад. Один поцелуй, и такое преображение.

- Какие времена, такие и раки. – Выхожу из кладовки следом за ней.

Уже знаю, что Катя больше не скажет ни слова. Маленькая гордячка вновь под своим непробиваемым панцирем. Дочь прокурора и жена криминального авторитета. Штучный экземпляр. На моем веку единственный. И все же не могу отвести от нее взгляд.

Смотрю, как идет по коридору в сторону кухни. Как расправляет плечи и поднимает голову. Как из маленькой отчаявшейся девочки превращается в молодую яркую женщину с летящей походкой.

Охрененные изменения.

Магия перевоплощения.

Одна часть меня восторженно залипает на круглой попке, обтянутой прямой черной юбкой. Поедает глазами эти сладкие половинки. А другая... она вдруг понимает, какие курсы выживания прошла девчонка, чтобы научиться так быстро брать себя в руки.

«Вот как создавался образ идеальной жены», - вывод не радует.

«Вот по какой причине мои ищейки были уверены, что супруги заодно», - озаряет как кирпичом по темечку.

Чтобы не разворотить здесь все, я запрещаю себе думать о том, как именно Мансуров ломал тихую девочку Катю.

Отгораживаюсь, как отгораживался когда-то от постоянной боли в обожженном теле. Ставлю мысленно таймер на три дня и быстрым шагом убираюсь из детского дома.

Даже не попрощавшись с дежурящей у двери Анной, сажусь в машину. И как становится ясно спустя пару минут, делаю это вовремя.

«В офисе маски-шоу», - получаю короткое сообщение от Полины.

«Оперативники и Следственный комитет?» - уточняю я.

«Они самые. Тебя ждать или слать их лесом?» - моя помощница, как обычно, готова к любому развитию событий.

«Сейчас буду».

Решаю не заставлять никого ждать. У меня три дня. Чем быстрее начну, тем быстрее вернусь к своей девчонке.

«Разминай запястья для наручников», - тут же отвечает Полина. И через минуту добавляет: «Похоже, им дали команду рвать на части».

***

Развлечения начинаются с порога.

Опергруппа принимает меня образцово-показательно. Как в плохом кино. Пакуют в наручники сразу возле двери. И словно я какой-нибудь наемный стрелок, а не бизнесмен, мутузят мордой о стену.