Жена с условиями, или Три наволочки из свадебного платья (СИ) - Обская Ольга - Страница 26

— Я не знаю, как поступить, — растерянно всплеснула руками Виола. — Это кольцо может быть очень дорогим. Его нужно вернуть владельцу. Но кто он? Где его искать? Я даже не представляю, с чего начать поиски. С другой стороны, я не могу оставить себе чужую вещь. Что же делать?

— Понимаю, — кивнул Антуан. — Но у вас нет поводов для беспокойства. С точки зрения закона — если находка сделана в личной собственности, но не принадлежит владельцу этой собственности, то можно говорить о временном хранении, что расценивается, как услуга, ни в коем разе не порицаемая, а напротив, заслуживающая поощрения.

Виола выслушала его юридическую сентенцию с взглядом полным восхищения, как уже бывало однажды, когда он пытался отстоять права её подопечной Лотты. Как и в тот раз Антуан ощутил не свойственное ему смущение вперемешку с удовольствием. Но не рано ли он принимает благодарность от Виолы, если ещё и близко не подступился к решению её проблемы? Как всё же перстень попал в сумку? Настоящая детективная задачка. Герой его романа наверняка не растерялся бы, а попытался понять, кто подбросил драгоценность и зачем.

Антуану почему-то снова вспомнился их приезд в Вальмонт. Они стояли у закрытых ворот, и только ворон, с этим длинным и красивым именем, знал, что делать. Тогда Натали обмолвилась, что её любимец не пропускает ни одной блестящей вещи.

— А не может к этому инциденту быть причастен лорд Мортимер? — спросил Антуан.

После недолгой паузы Виола просияла:

— Потрясающе, месье Антуан! Как я не догадалась? Морти любит собирать всё, что блестит, и прятать в свой тайник. Но тайник остался в нашей мансарде, поэтому он мог решить устроить новый и выбрал для этого мою сумку.

— Правдоподобная версия, — поддержал энтузиазм Виолы Антуан. — Жаль только она не объясняет, откуда у лорда Мортимера перстень.

— Не объясняет, — согласилась она.

— Увы. Даже самые перспективные версии грешат пробелами. Придётся расследовать дальше.

Но продолжить обсуждение не вышло — отвлёк громкий шум со двора: сначала душераздирающее “КУ-КА-РЕ-КУУУ!!!”, затем — возмущённое, но уже более женственное “кудах-тах-тах”!

Антуан и Виола вскочили с кресел и подбежали к окну.

Снаружи по гравийной дорожке в развевающемся вихре пыли мчался белоснежный комок — Лотта, с растопыренными крыльями и совершенно безумным выражением в маленьких глазках. Она пыталась настигнуть красавца-петуха с величественным хохолком набекрень, который удирал от неё, высоко подпрыгивая и отчаянно кукарекая — только шпоры сверкали.

— О, — лишь выдохнула Виола. — Лотта… нашлась. — А потом изумлённо: — Это кто с ней?

Антуан усмехнулся.

— Полагаю, тот таинственный незнакомец, чьё появление в поместье она предчувствовала с самого утра.

ГЛАВА 32. Цена информации и семейное сходство

Сигизмунд ван-Эльст никогда не считал себя изнеженным. Он не был тем человеком, который жалуется на отсутствие мятного сиропа в утреннем чае или нервно вытирает руки, если на них попала дорожная пыль. Тем не менее, он был несказанно рад, что сегодняшний день провёл на свежем воздухе, а не в номере таверны "Последняя Ложка". Однако к вечеру Сигизмунд вынужден был вернуться в свою временную обитель, которая норовила проверить его предел прочности.

Он сидел в обеденном зале за липким столом и морщился, наблюдая, как в свете тусклой лампы в воздухе пляшут пылинки.

Рядом мадам Боше сохраняла безукоризненную осанку, будто сидела не в таверне, а на заседании высшего аристократического совета. Она никогда не позволяла обстоятельствам диктовать тон. Скорее, это обстоятельства начинали хромать от её взгляда.

— Итак, — сказала она, не глядя на него, — ты ездил? Ты узнал?

Сигизмунд кивнул, сцепив пальцы в замок. Он любил доклады. В них было что-то от шахматной партии, где он всегда начинал белыми.

— Разумеется. Побывал в нескольких окрестных деревнях. Весть о том, что в Вальмонт прибыли новые хозяева и нанимают прислугу, уже разошлась. Я присмотрелся к кандидатам. Есть парочка, которые, думаю, будут не против… дополнительных подработок — проследить, проверить, запомнить, донести. Вопрос в том, примут ли их на службу. Желающих много.

— А если примут? — произнесла мадам Боше, не поднимая взгляда. — Смогут держать язык за зубами?

— Думаю, да, если за молчание хорошо заплатить.

— Отлично, — кивнула она. — Если их примут, организуешь встречу.

В этот момент появилась мадам Гризельда — как и в прошлый раз, словно материализовалась из паутины, сквозняков и недовольства. Но сегодня в ней было что-то… непривычное. Она почти улыбнулась.

— Поговорим в другом месте, — произнесла она, подкрепив приглашение взмахом руки. — Приватный зал, господа.

Сигизмунд взглянул на мадам Боше. Она поднялась первая. Он последовал за ней, ощущая, как стул прощается с ним скрипом.

Приватный зал оказался небольшой комнатой, вмещавшей ровно один стол. Тут было чуть чище: меньше пыли, меньше запаха прокисшего сидра и даже наличествовало какое-то подобие скатерти. Всё равно, конечно, обстановка оставляла желать дезинфекционных процедур. Но мадам Боше даже не поморщилась.

— Мы с нетерпением ждём новостей, — начала она. — Особенно по делу Фабриция.

— О, я узнала не только об этом, — протянула Гризельда. — Но сначала… плата.

Сигизмунд вздохнул. Театрально.

— Я уже заплатил вам перстнем. Сапфир, между прочим.

— Которым, увы, пришлось пожертвовать, — парировала она. — В Вальмонте теперь появился ночной охранник, что было для меня полной неожиданностью. Чтобы пробраться, мне пришлось отвлечь его, а перстень оказался весьма убедительной приманкой. Он любит всё блестящее.

Она подкупила охранника перстнем? А не слишком ли высока плата? Сигизмунд хотел сказать что-то саркастичное, но мадам Боше бросила на него такой взгляд, что у него немедленно начала чесаться рука с другим перстнем.

Он молча снял его и отдал Гризельде. На этот раз ведьме достался изумруд.

— Итак? — спросила мадам Боше, скрестив руки.

— Управляющий Фабриций, — начала Гризельда, потирая перстень, — пал жертвой старой легенды. Может, слышали эти сказки, что, мол, дом живой? Якобы если ему не понравится кто-то из обитателей, он сживёт его с белого света. Фабрицию стали мерещиться знаки: скрипы, звуки, исчезающие предметы — он решил, что дом его “не принял”. Думаю, этот бездельник просто любил выпить лишнего. Когда переберёшь, чего только не привидится. Но, в конце концов, он не выдержал — распустил всех слуг и сбежал сам.

— История этого пропойцы нам мало чем поможет, — бросила мадам Боше. — Что ещё?

— Новые хозяева набирают слуг.

— Об этом и в курятнике уже знают, — фыркнула она.

Гризельда прищурилась.

— Зато не каждый знает, что кое-кто хотел бы, чтобы эти слуги были не только с подносами, но и с ушами.

Сигизмунд едва заметно вздрогнул.

— Подслушали?

— Мне не нужно подслушивать, чтобы понять, что таким господам, как вы, может быть интересно в этой глуши, — криво усмехнулась Гризельда. — Кстати могу предложить вам идеальную кандидатуру. И с ушами, и с мозгами.

— А именно? — ледяным голосом осведомилась мадам Боше. — И что делает её идеальной?

— У новых хозяев не возникнет сложностей нанять работников на кухню или в конюшню — тут у них будет большой выбор, но если они захотят восстановить оранжерею… а они захотят…

— Оранжерею? — переспросил Сигизмунд.

— В те времена, когда Вальмонт процветал, он славился своей оранжереей экзотических растений. Прошлые хозяева любили прихвастнуть, что там растут цветы всех диковинных форм из всех заморских королевств.

Сигизмунд был наслышан, что несколько поколений хозяев Вальмонта предпочитали виноградникам, которые приносят хорошие доходы, бессмысленные цветы. Но в одном Гризельда права. Насколько он знал своего племянника, тот захочет восстановить оранжерею, чтобы черпать там вдохновение для своих новых парфюмов.