Телохранитель Генсека. Том 6 (СИ) - Алмазный Петр - Страница 50

В далеком (для меня уже очень далеком) две тысячи двадцать пятом году их имена стали нарицательными и проклятья летели в их адрес от простого народа страшные.

А тот, кто дирижировал процессом, покоился на Новодевичьем кладбище, на центральной аллее возле колумбария. Спокойно лежал под великолепным надгробным камнем с его портретом, высеченным в мраморе. Никаких пышных фраз, никаких эпитафий, просто имя: Вольский Аркадий Иванович. И ни один человек не поминал плохим словом того, на чьей совести миллионы жизней советских людей…

Стратег, какого еще поискать надо. И в то же время гениальный тактик. Он срежиссировал все, до последней мелочи. Причем сам, лично участвовал в событиях, когда стало возможно высунуться из своей «безвестности» без риска оказаться в первых рядах.

У Майкла Горби он был первым советником, разруливал все самые сложные ситуации, на которые у тщеславного говоруна с пятном на лысине не хватало ума.

И тут же готовил ему замену — Бориса Николаевича. Держал марионетку-Ельцина в рамках трезвости до тех пор, пока не вывел РСФСР из состава Советского Союза. При нем Вольский тоже был советником.

Я повернулся, стараясь удобнее улечься, но прекратил попытки после очередного поворота с боку на бок. Встал, прошел на кухню и открыл окно. Свежий весенний ветер остудил лицо.

Пошарил на навесном шкафу. Есть! Пачка сигарет, которую когда-то положил туда и забыл. Закурил. Стоя у окна выпускал дым, рассматривая сизые разводы и вспоминал. Что у нас дальше по Вольскому?..

После провала попытки ГКЧП спасти Союз, Вольский вошел в состав комитета по оперативному управлению народным хозяйством СССР. И тут понеслось…

Именно он убирал «красных директоров» заводов. Причем сделал это настолько тонко, даже виртуозно, что многие и не поняли, что произошло на самом деле.

Созданный им Научно-промышленный союз СССР провозгласил благую цель: «Развитие наукоемких производств» — и это в то время, когда речь шла уже не о развитии, а о спасении воспроизводственного комплекса страны.

Он и «спасал». Раздавал направо и налево патенты. Он находил инвесторов, которые благодаря хитроумным юридическим и финансовым схемам просто банкротили предприятия и передавали «правильным» собственникам.

А его изобретение — «Российский союз промышленников и предпринимателей»? Он просто гениально объединил «красных директоров» с «мальчиками в розовых штанишках» — так называли молодых предпринимателей, которые очень быстро стали олигархами. Надо ли говорить, кто кого «скушал»?

Внезапно захотелось есть… Я открыл холодильник, соорудил себе бутерброд с сыром и поставил на плиту турку. Кофейный аромат поплыл по кухне.

Если бы я раньше вспомнил о Вольском… Если бы!

Вольский был рядом, когда спивался Ельцин и менял при нем премьеров, как перчатки. Перебирал тех, кого называли «киндер-сюрпризами», как того же Вову Рыжкова или Кириенко. Пока не нашел подходящего…

Он дирижировал, упиваясь властью — той настоящей, невидимой, которая не нуждается в декорациях из шума толпы и блеска денег.

Именно он, как фокусник, разыграл карту Виктора Черномырдина, поставив того в сложный момент на управление страной. Когда все могло пойти вразнос, этот шаг оказался решающим, он позволил остаться на плаву обескровленной стране.

Именно Вольский отодвинул Березовского, Гусинского и Ходорковского и «сделал» новых российских миллиардеров…

Откуда-то из-за холодильника раздалось поскуливание. Я отодвинул «Зил» и обнаружил за ним застрявшую со своим плюшевым зайцем Аську.

— Иди сюда, глупая собака, — взял ее на руки, потрепанная игрушка повисла у щенка в зубах.

Уложил собаку на подстилку. Аська подгребла поближе игрушку, уткнулась в нее носом и заснула.

Зашипел кофе, проливаясь на плиту. Отставил турку в сторону, посмотрел на бутерброд. Аппетит вдруг снова пропал. Вернулся в спальню, но сон по-прежнему не шел. Я думал о том, кто реально возомнил себя «серым кардиналом», и чья деятельность стоила жизни многим людям…

Вольский не прятался. Но и на виду он бывал только в случаях больших бед. Таких, как Чернобыль… Учитывая, что едва не случилось с его подачи на Белоярской АЭС, я сейчас просто поражался тому цинизму, с которым он руководил ликвидацией последствий Чернобыльской аварии. Причем не столько помогал, сколько мешал, затягивая принятие важных решений, продвигая бессмысленные и никому не нужные, как, например, призыв из запаса резервистов.

Или Карабах, который полыхнул с его «легкой руки». Там он просто регулировал процесс, чтобы конфликт находился в той стадии, которая была необходима — не перерос в большую войну с непредсказуемыми последствиями и в то же время не затух окончательно.

То же самое было в Чечне. Чеченскую кампанию Вольский фактически подвел к Хасавюртовским соглашениям, а потом отошел в сторону. Фактически всю грязную работу, которую провел он, повесили на генерала Лебедя. Ну — у Лебедя «харизма большая», и не то стерпела…

Ходили слухи, что он надиктовал мемуары, в которых изложил всю подноготную развала Союза. Но думаю, что именно такой книги все-таки не было. Что-то выходило — протокольные речи, заявления, приветствия, несколько поверхностных интервью, в которых все-таки проскальзывала небольшая информация о манипуляциях, не удерживался от похвальбы. Все это было собрано в сборник, который сразу же стал библиографической редкостью. По крайней мере там, в моей прошлой жизни, я не смог ни купить его в бумаге, ни прочесть в интернете.

«Я никогда никому не позволил себя переиграть», — единственное изречение Вольского, попавшее в прессу.

И началось все в семидесятые годы, в кабинете Юрия Владимировича Андропова, и именно с разработки проекта ликвидации построения СССР по национальному признаку. Что, собственно, сейчас Вольский и запустил по различным каналам и о чем сильно переживают руководители республик. Но… почему именно сейчас?..

Конечно, Леонид Ильич не понимает, откуда «растут ноги» у этих слухов…

Вольский. Что ж, посмотрим, как будут развиваться события. Я, в его тщательно выстроенных планах и разработанных стратегиях, своего рода «черный ящик».

В математике понятие черный ящик — это некий объект, который на любое внешнее воздействие реагирует определенным образом. Основная задача — определить алгоритмы его работы. Не удивлюсь, если Вольский начнет «прощупывать» меня, чтобы определить эти «алгоритмы».

И вот здесь, пожалуй, начинается самое интересное. Я уверен, что он считает меня просто удачливым карьеристом, который ухватил удачу за хвост и оказался в нужное время в нужном месте.

Андропов готовился к серьезной власти. Его «остановила» глупая вражда с Щелоковым и месть его супруги за смерть мужа. И Вольский продолжил без него, никому не отчитываясь, ведя уже свою игру.

И уверен, что он не чувствует опасности, поскольку выйти на него нет никакой возможности. Вряд ли Ельцин, Калугин или та же Боннэр знают своего кукловода…

Незаметно для себя я все-таки заснул. Снился почему-то Брежнев, выступавший на броневике вместо Ленина, и Каплан, которая стреляла в Леонида Ильича.

Утром проснулся разбитым, с тяжелой головой и нехорошими предчувствиями. Посмотрел на часы. Восемь. Проспал!

Пулей вылетел из постели, оделся. Едва не наступил на щенка. Покормил умную собачку Асю, залил в себя кружку холодного, сваренного ночью кофе и вылетел на лестничную площадку.

Приехав на Лубянку, вошел в кабинет и взгляд упал на парней, которые передавали из рук в руки конверт.

— Что это у вас? — поинтересовался я, снимая верхнюю одежду.

— Вам почту принесли, и это вот выпало из пачки газет, — Карпов подал мне письмо с московским штемпелем. — Сбросили на Главпочтамте.

Я вскрыл конверт, достал сложенный вчетверо лист бумаги и развернул. На нем вырезанными из журналов буквами, расположенными в веселеньком беспорядке, складывалась надпись: «ПОСЛЕДНЕЕ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ».

— Кто у нас Конан Дойля обчитался? — поинтересовался Кобылин, заглянув через мое плечо.