Телохранитель Генсека. Том 6 (СИ) - Алмазный Петр - Страница 4

— Да цел. Реакция хорошая, успел съехать на обочину. И, Александр Яковлевич, у меня просьба — Цвигуна в больницу бы положить, на обследование. Позаботитесь об этом?

— Ты думаешь, Володя, есть причина?

— Думаю, да, Александр Яковлевич. У Цвигуна онкология. Оперировал его Перельман — по сути фтизиатр. Это нонсенс, по меньшей мере странно. Почему не онколог? И не было консилиума. Да, несколько лет все было нормально, но это все-таки рак. Проконтролируете?

— Конечно, Володя. Сам займусь этим. — пообещал генерал Рябенко.

Я положил трубку и вышел на воздух, но даже на улице запах перегара преследовал меня.

— Ребята, подбросьте меня до дома, — попросил оперативников.

В Москву возвращались молча. Я думал о том, что полдня, по сути, коту под хвост. Политбюро прошло просто отлично, и вряд ли проблема ввода войск когда-нибудь еще встанет на повестке дня. Но Цвигун спутал все планы, и вряд ли сегодня еще что-нибудь успею сделать.

Дома застал только Лидочку. Она пылесосила в зале и орала песни. Слуха у девушки не было от слова «совсем», но она компенсировала энтузиазмом и силой голосовых связок, перекрикивая гудение пылесоса.

— Листья желтые над городом кружатся, с тихим шорохом мне под ноги ложатся… — «пела» она.

Я только успел снять заляпанные грязью ботинки, как в дверь позвонили. Открыл и улыбнулся, увидев расстроенную соседку.

— Владимир Тимофеевич, я настоятельно прошу прекратить это издевательство! Это же форменная пытка! — Олимпиада Вольдемаровна театрально заломила руку, приложив ладонь ко лбу. — У меня абсолютный слух, я всю жизнь отдала искусству, а пение вашей домработницы будет преследовать меня в кошмарах! Попросите Лиду убавить громкость. И этот жуткий гудящий аккомпанемент…

Пылесос умолк, но не Лидочка. Проорав:

— И от осени не спрятаться, не скрыться… — девушка вышла из зала, выкатив за собой синий корпус «Ракеты».

— А, Липа Валдемир-на, здрасьте! — она просияла и хотела продолжить пение, но, увидев, в каком состоянии мои ботинки и брюки, переключилась на меня. — Владимир Тимофеевич, да где ж вы так выбразгались⁈

— Что за речь, Лидия? — простонала соседка. — Вы же из интеллигентной семьи! Откуда этот словесный мусор? Просторечные выражения режут слух не хуже вашего, с позволения сказать, вокала!

Олимпиада Вольдемаровна закатила глаза.

— И запомните, наконец, мое имя и отчество! О-лим-пи-а-да. Воль-де-ма-ров-на. — по слогам отчеканила заслуженная артистка.

Она развернулась и ушла, возмущенно цокая по ступеням каблуками домашних туфель.

— Дом, милый дом, — «в тему» вспомнилось название франко-бельгийского фильма. Кстати, песню, где эта фраза прозвучала впервые, я бы тоже с удовольствием послушал, но увы, сейчас, в семьдесят восьмом, это сделать проблематично. Что ж, придется ограничиться Лидочкиным репертуаром, подумал я и рассмеялся.

Стащил насквозь промокшие носки, подвернул брюки, чтобы грязь не сыпалась на чистый пол и прошел в ванную комнату. Вымыл ноги, натянул трико, снял с змеевика чистые носки. Когда вышел, Лидочка уже закончила пылесосить и убрала «Ракету» в кладовку.

— Ваша жена ушла в магазин, а девочки еще не пришли. Лена на тренировке, а Таня в музыкальной. Ой, она так хорошо играла на пианино, я прямо заслушалась! — тараторила Лида. — Ой, а вы кушали сегодня? — спохватилась она. — Конечно нет! Вы всегда забываете поесть, а потом желудок будет болеть. У меня дедушка так мается. Все говорил потом поем, потом, вот и «допотомкался» до язвы желудка.

— Лида, иди уже собирай на стол, — я вздохнул. Переслушать ее невозможно, вот всем хороша, но болтает — не остановить. Вообще очень бойкая девица.

Лида быстро накрыла стол — с какой-то простой, но приятной аккуратностью. Пахло славно.

Я положил салфетку на колени и пододвинул поближе тарелку густого, наваристого борща.

— Ой, забыла! — девчонка метнулась к холодильнику, достала банку и добавила в тарелку ложку сметаны — щедро, с горкой.

Пока ел, Лида стояла у раковины. Она перетирала посуду кухонным полотенцем, изредка бросая на меня довольные, но вопросительные взгляды. Видимо, ждет оценки.

— Язык проглотить можно, как вкусно! — похвалил ее, отложив ложку.

Лида зарделась и тут же подала второе — золотистую, хрустящую котлету по-киевски, которая просто умопомрачительно пахла, и горку рассыпчатой гречки.

— Только смотрите аккуратнее, а то брызгать будет, а я потом вашу одежду от масла не отстираю, — предупредила она.

Вздохнул. Это наверное у женщин в крови — заботиться так, чтобы мужчина почувствовал себя виноватым.

Разрезал котлету, на гречку потекла струйка растопленного масла с ярким укропным ароматом. Ел с таким удовольствием, что, кажется, даже причмокивал. Жаль, если Лида добьется своего и получит перевод в Кремлевскую столовую. По ее борщам и котлетам я точно буду скучать.

— Ну как? — не выдержала она.

— Отлично, Лида, — похвалил ее. — Вот не добавить, не убавить — просто идеальные котлеты! В самом Киеве вряд ли лучше приготовят.

Ее лицо озарила такая победоносная улыбка, что мне стало смешно.

— А еще ватрушки! — Она сняла с плетеной корзинки салфетку.

— Лида, ты волшебница, но в меня уже не влезет, — я похлопал рукой по животу.

— Только попробовать! — и Лида состроила такую обиженную мордочку, что я, вздохнув, взял ватрушку.

— Творог, между прочим, домашний, не магазинный. Тут недалеко хороший кооперативный магазин открыли.

Я съел ватрушку, запил чаем и быстро встал из-за стола, пока Лида не организовала еще что-нибудь «вкусное, только попробовать».

Зазвонил телефон. Я снял трубку.

— Владимир Тимофеевич, вы в порядке? — услышал спокойный голос Удилова.

— Да, Вадим Николаевич.

— Не хотелось бы, но придется начать служебное расследование в отношении прикрепленного к Цвигуну. Такую халатность нельзя спускать с рук. Просто преступная халатность!

Удилов помолчал и добавил:

— Но я рад, что вы не пострадали. И, пожалуйста, впредь не садитесь сами за руль. Наружка не успевает среагировать на опасные ситуации на дороге. Я уже распорядился, завтра вас заберет сменный водитель.

Поблагодарил Удилова и закончил разговор. С кухни донесся грохот посуды. Вбежал и застал картину маслом: Лида на полу, рядом опрокинутая табуретка и две сковородки. В открытом навесном шкафчике, на краю полки опасно накренилась тяжелая чугунная утятница. Я быстро снял ее.

— Лида, у вас в кулинарном училище был предмет «Техника безопасности»?

Она кивнула, собрав сковородки с пола.

— А такое словосочетание, как «здравый смысл», ты слышала?

Девушка покраснела, кивнула и, не глядя мне в глаза, проскочила к раковине.

— Лида, просьба, тяжелую чугунную утварь ставить вниз, полок в кухонных столах хватает. На верхних полках должны быть только легкие предметы. Вот упала бы тебе на голову сковорода, и ты бы всю жизнь потом смотрела бы вот так… — я свел глаза к переносице и сделал страшную рожу.

Домработница расхохоталась.

— Да это Леночка хотела опыты проводить, собралась кристаллы выращивать. А я только кастрюли надраила и сковородки. Ну вот и убрала, чтобы она их не забразгала… — видимо, здесь Лида вспомнила замечание Олимпиады Вольдемаровны и поправилась:

— … не уделала… а потом забыла поставить на место.

Я только покачал головой — веселое у меня семейство.

Вышел в прихожую. На работу смысла ехать нет. Я позвонил. Ответил Соколов.

— Карпов на месте?

— Не поверите, Владимир Тимофеевич, только что вышел. Вы сегодня будете?

— Нет. Не вижу смысла — до конца рабочего дня полтора часа. Давай так, Карпов вернется, передай ему, чтобы подготовил на завтра все, что удалось выяснить по сигналам с мест. Начнем завтра же и со Свердловской области.

— Понял. Урал — опорный край державы, — хохотнул в трубку ростовский юморист.

— Давай без шуток. И сам тоже не отлынивай. По первому секретарю Свердловского обкома тоже всю информацию, какую Даниил сможет вытащить, подготовьте.