Телохранитель Генсека. Том 6 (СИ) - Алмазный Петр - Страница 21

Увидев меня, он кивнул и продолжил диктовку.

За вторым столом сидел один из выпускников МГИМО, сосредоточенно раскладывая по папкам бумаги.

В дальнем углу комнаты работала еще одна пара. Переводчик Валентин Бережков, склонившись, что-то объяснял секретарше, которая внимательно его слушала, положив руки на клавиатуру печатной машинки.

С Суходревом все ясно, фигура привычная, человек в гуще событий. С ним я несколько раз сталкивался еще в то время, когда находился при Брежневе телохранителем. А вот Бережков…

Увидеть его здесь было немного неожиданно. А для меня, если сказать честно, еще и волнующе. Я не просто читал его книгу «Тегеран-43», я ее проглатывал, перечитывал много раз, впитывая каждую деталь, каждое слово. Фильм, снятый по мотивам, пересматривал тоже несколько раз, хотя он был намного хуже книги, слабее, хотя и снимали видные режиссеры. В книге Бережков описал историю, частью которой был сам. А сейчас он стоит в нескольких шагах от меня и беседует с секретаршей…

Я встряхнулся и тут же напомнил себе: «Не сотвори кумира»…

— Всем доброго дня! Галина Игоревна, вы, как всегда, неотразимы! — я широко улыбнулся.

С Галиной Игоревной любой разговор превращался в прогулку по минному полю. Что тут поделать — человек настроения. Она могла быть радушной и разговорчивой, а могла отбрить любого так вежливо, что просто хоть мастер-классы проводи. Но ко мне она благоволила всегда. Наверное, потому, что я обычно держал дистанцию и никогда не влезал в ее личное пространство.

— Владимир Тимофеевич, никогда не замечала за вами склонности к лести, — строго ответила секретарша, но было видно, что комплимент ей приятен. — Что привело вас к нам?

— Не поверите, ищу вчерашний день, — перевел все на шутку. — Мне нужно знать, кто вчера в районе двух часов дня был в этом кабинете?

— Кого здесь только не было, потому что вчера здесь был проходной двор, — посетовала секретарша.

— Ну не скажите, Галина Игоревна, — к ее столу подошел Бережков.

Он взял у Суходрева документ и подчеркнув пальцем абзац в конце страницы, вернул.

— Вот здесь надо поменять местами… — сказал Виктору Михайловичу и, посмотрев на меня, продолжил:

— На самом деле мы все здесь были, еще Валера… — он кивнул на выпускника МГИМО, закопавшегося в документы, — … и Саша появлялись, но они не сидели на месте. Рябенко заглядывал, Солдатов заходил. Александров-Агентов тот вообще «Фигаро здесь, Фигаро там»… Весь день бегал туда-сюда. Так же официантки, обедать приглашали… Да, еще Дебилов, тоже с поручениями Леонида Ильича, заглядывал несколько раз. А что случилось?

— Ничего особенного, просто выясняю историю одного звонка, — я пожал плечами, стараясь придать лицу равнодушное выражение.

Бережков подумал о чем-то, но понять я не смог — дикая смесь английских и немецких слов. В который раз посетовал, что так и не осилил английский.

— А телефон вообще не умолкал, — сообщила Галина Игоревна. — То олень позвонит, то тюлень…

— Ну зря вы так, хорошие люди звонили, нужные, — усмехнулся Бережков.

— Валентин Михайлович, — я кивнул на западные газеты в его руках, — смотрю свежая пресса? Жалею, что не знаю английского. Как-то не получается выучить — слова сложно запомнить.

— Так всегда бывает у людей с ассоциативно-образным мышлением, — «утешил» меня Суходрев. — Хотите поделюсь методом, который многим очень помогает?

— Не откажусь, — я был заинтригован.

— Придумывайте образ к каждому слову. Чтобы у вас возникала ассоциация. Вот например, слово «следовать», — и он тут же произнес на английском языке:

— «Follow»… Включите фантазию, Владимир Тимофеевич, чтобы у вас в голове появилась картинка. Возможно, такая: «Все женщины любят следовать за толстым фаллоусом»…

— Виктор Михайлович, как вам не стыдно? — возмутилась Галина Игоревна, покраснев. — Не ожидала от вас такой пошлости!

— Галина Игоревна, прошу прощения, — тут же извинился Суходрев, но в глазах у него не было и следа раскаяния. — Тлетворное влияние Запада, сами понимаете. Их пошлость прилипчива.

— Но метод-то отличный! Прямо-таки, неплохой метод, — Бережков рассмеялся. — Воспользуюсь им, когда захочется развлечься. Вот, к примеру «government»… — посмотрев на меня, перевел:

— Правительство. Какие есть варианты?

— Тут без вариантов, — я вздохнул и выдал: — «Говенные менты защищают правительство». — и тут же получил негодующий взгляд от секретарши.

— Вы быстро учитесь, — Бережков с интересом глянув на меня, снова подумал что-то на английском. Из его мыслей я понял только одно словосочетание: «экстра персон». — Виктор Михайлович, — он повернулся к Суходреву и, еще раз ткнув пальцев в середину документа, посоветовал:

— На это тоже обратите внимание, здесь структура…

Я попрощался и вышел. Здесь я ничего не выясню. Но проверить все-таки надо было.

Вернувшись в машину, попросил Соколова:

— Андрей, подкинь до дома. И тоже отдыхать. Когда спал последний раз?

— Я мужчина молодой, мне спать некогда, — Соколов снова подумал о девушке из отдела кадров и как-то неуловимо стал похож на кота, который объелся сметаны.

Я прикрыл глаза и задумался. Итак, кому звонил Ельцин? Секретарей, буфетчиц, Александрова-Агентова и генерала Рябенко даже не рассматриваю. Еще Дебилов, один из секретарей Брежнева. Этот вообще полностью соответствует своей фамилии — исполнительный, пунктуальный, но недалекий. Отметаю сразу. Остаются Суходрев и Бережков.

Что я о них знаю?

Закопался в воспоминания Владимира Гуляева, как в досье…

Суходрев всегда был как на ладони, человек проверенный, свой, из нашей системы. Родился в Каунасе, но это так, география. Вся суть в происхождении. Отец — полковник ГРУ, легенда, работал в самых опасных местах. Мать Виктора Михайловича тоже разведчица. Такие люди — становой хребет нашей системы. Их преданность не подлежит сомнению. Эта семья всегда была в эпицентре большой игры, всегда на страже государственных интересов.

В сороковом году его мальчишкой увезли в Лондон. С восьми лет учился в школе при советском посольстве. После войны он с матерью вернулся в Москву, а в сорок девятом к ним присоединился отец, вышедший на заслуженную пенсию.

Дальше — предсказуемая и правильная карьера. Институт, иностранные языки, французское отделение. Кузница кадров для МИДа. После — прямая дорога в бюро переводов. Отличился на приеме послов в пятьдесят шестом, когда перевел жесткую фразу Хрущева: «Мы вас похороним» без приглаживания, четко и прямо. С этого момента стал голосом советских лидеров на долгое время. В пятьдесят девятом — первый визит Хрущева в США, и Суходрев с ним. В шестьдесят первом он был переводчиком в сложных переговорах с Кеннеди в Вене. В семьдесят втором он присутствовал на встрече Брежнева с Киссинджером. А в семьдесят третьем году вообще знаковый эпизод в Кэмп-Дэвиде, когда он ехал в одной машине с Никсоном, а за рулем находился сам Брежнев. Это ли не показатель абсолютного доверия?

Насколько я помню из своей гуляевской жизни, Суходрев прошел путь от переводчика до заместителя заведующего отделом США и Канады в МИДе. Дальше — специальный помощник Генерального секретаря ООН. Ушел на пенсию с почетом, в девяносто четвертом году.

Что еще? Что-то о даче, кажется, на Николиной горе. Статусное место.

У Суходрева все открыто, основательно, по-советски. Он — плоть от плоти системы, и ни одна деталь его биографии не вызывает вопроса.

С Бережковым иначе…

Этот со сложной судьбой. Он из интеллигентной семьи, отец инженер, мать — детский врач. Отец перед революцией дослужился до старшего инженера Путиловской верфи, а это не просто какой-нибудь «свечной заводик», это сердце Российского кораблестроения. После революции, чтобы избежать «красного террора», семья сорвалась с насиженного места и бежала в Киев. В Киеве Бережков пошел в немецкую школу. Он там не просто учился, он впитывал дух, язык, культуру.

После школы завод «Большевик», где Бережков работал электромонтером, подозреваю, что для того, чтобы получить «пролетарский стаж». Параллельно записался на курсы иностранных языков, закончил экстерном. Упорство и амбиции хорошо мотивируют… Дальше поступил в Политехнический институт и в то же время подрабатывал экскурсоводом в гостинице «Интурист». Будучи студентом, он постоянно находился в контакте с иностранцами. Водил по Киеву, общался, перенимал что-то. У меня сложилось впечатление, что это была не просто подработка, это была школа другого образа жизни. Получив диплом, Бережков какое-то время работал на «Арсенале». Дальше — армия, Тихоокеанский флот. Но и здесь он оказывается при штабе, где ведет занятия — снова иностранные языки. Он в совершенстве знал все европейские языки, и его уникальная способность к языкам вытащила его из общей массы, заставила обратить на себя внимание. Уже в тридцать девятом году Бережков был направлен на работу в Москву. Стремительный взлет и дальше как по накатанной. Германия — заводы Густава Круппа, в составе закупочной комиссии. После — Наркомат иностранных дел. Работал в Советском посольстве в Германии в самом начале второй мировой.