Красный корпус (СИ) - Романов Илья Николаевич - Страница 4

Остановившись возле ворот, из первой машины вышел поджарый мужчина в военной форме и направился к нам. На погонах — лычки поручика, обветренное лицо застыло маской равнодушия, а прищуренный взгляд источал холод. Цепной пёс императора прибыл за пополнением и уедет только с ним. Охрана ему не мешала, провожая не самым доброжелательным взглядом. Матушка поджала губы, подошла ко мне и положила тёплую ладонь на плечо, слегка сжав.

— Пообещай мне, сынок, прошу тебя, — очень тихо зашептала она, чтобы никто не слышал. — Если вдруг что-то случится, ты позвонишь мне. Не отцу, а мне…

Я улыбнулся и накрыл её ладонь своей. В глазах Кристины Алексеевны была буря эмоций и переживаний, но она старалась держаться, как и подобает графине Демидовой, в девичестве Потёмкиной. Могу лишь предполагать, с чем связана её просьба, но скорее всего это касалось деда.

Отец мамы командовал Преображенским лейб-гвардии полком в Санкт-Петербурге. Матушка уважала мой выбор, пусть и переживала сильно, но намекнула, что если возникнут проблемы — дед их решит. Вот только я был против подобного, не хватало ещё подставлять старика, с которым в детстве иногда ходил на рыбалку, пока Олегом занимался отец.

— Всё будет хорошо, матушка, — попытался я передать своим тоном уверенность. — Не переживай, я буду звонить по возможности и справляться о вашем здоровье.

Уголки её губ приподнялись, она чуть прикрыла глаза и повела подбородком. Ей нужно было услышать эти слова, а мне не сложно их произнести.

Опричник остановился на почтительном расстоянии, обменявшись скупыми кивками с отцом. Псы императора не кланяются никому, кроме государя, а этикет требовал представиться по форме:

— Поручик третьего отдела собственной Его Императорского Величества канцелярии Еремеев Николай Александрович. От лица государя Опричнина благодарит род Демидовых за исполнения указа № 17/913 о «Срочной службе в рядах Красного Корпуса Его Императорского Величества».

— Мы чтим закон и волю государя, — чуть склонил голову отец, сестра последовала за ним, а матушка вздёрнула подбородок. Это не укрылось от опричника, но тот решил не обращать внимания.

О характере Потёмкиной Кристины Алексеевны, когда та ещё не вышла замуж за отца, ходили настоящие легенды в столице и Москве. Кратко их описать можно было одной фразой: «Фурия в платье». Эту информацию я почерпнул из интернета, пока изучал этот мир и его успехи до моего перерождения. И тем сильнее зауважал Виктора, что он смог покорить такую женщину, рядом с которой был счастлив и не желал никакого другого.

— Демидов Константин Викторович, — посмотрел на меня опричник взглядом убийцы. Холодным и отстраненным. — Прошу вас проследовать за мной.

Я кивнул, поправил сумку на плече и по очереди обнял свою семью.

— Удачной дороги и службы, сын, — похлопал меня по спине отец, — Береги себя.

Варя не выдержала и расплакалась, шмыгая носом. Я погладил её по волосам и обещал приехать сразу же, как выдастся возможность, а ещё дал слово, что мы сходим в её любимое кафе и поедим мороженное. Добившись робкой улыбки и крепких объятий, я попрощался и с матушкой, получив в щеку поцелуй и наставление быть сильным.

Всё, теперь можно идти. Я ещё раз кивнул опричнику и последовал за ним, чувствуя спиной взгляды членов семьи.

— У вас хорошая семья, Константин Викторович, — почти неслышно произнёс поручик и едва заметно улыбнулся.

Я с некоторым удивлением посмотрел на этого человека, который на мгновение преобразился, но так же быстро вернул себе маску цепного пса государя.

— Да, знаю, — ответил я. — Спасибо.

Оказавшись в автобусе, быстро осмотрел пассажиров. Помимо вооружённого водителя, ещё четверо сопровождающих сидели в начале и конце салона. Конвой и мера пресечения для всех возможных ситуаций. Всё же кучка одарённых подростков, от большей части которых отказались родные, могли натворить дел. Добровольцев, таких как я, в Корпусе было не так много.

Собственно, это было видно по лицам будущего пополнения. Кто-то сидел с кислой миной и пялился в окно. Другие разбились на парочки или небольшие группы. И вот среди таких компаний звучали смех и веселье, будто мы едем на курорт.

— … да я тебе говорю, в Смоленске есть крутой клуб! Инсомния называется! Мы с братом пару месяцев назад в нём тусили! — активно жестикулируя, громко говорил полноватый юноша с зализанными гелем волосами.

— Слушай, а поделишься тушью? Я свою забыла… — шушукалась с соседкой миниатюрная девушка с двумя косичками и родинкой над верхней губой.

— … так что, не переживайте, друзья, — широко улыбаясь, долговязый рыжий парень притягивал к себе внимание близко сидящих соседей. — Держитесь меня и всё у вас в Корпусе будет отлично! Мой отец работает в центральном офисе Корпуса в Санкт-Петербурге!

Я нашёл свободное место и под редкими любопытным взглядами закинул сумку на полку. Соседом моим оказался щуплый паренёк, слушавший музыку в наушниках и что-то читающий в телефоне. Потом рассмотрел, что это был оцифрованный трактат итальянского артефактора Макиавелли Лучиано. Занимательное чтиво, сам таким интересовался, когда пытался уложить в голове нынешний прогресс этого мира.

Двери автобуса закрылись, тихо загудел движитель и мы тронулись с места. Я бросил взгляд в окно, увидев на крыльце своих родных. Они ждали, пока мы уедем, и не уходили до этого момента. Сестра махнула рукой, заметив меня, и я улыбнулся в ответ.

До Смоленска, где находился Красный Корпус, ехать около пяти часов. Достаточно времени и нужно провести его с толком. Ноутбук лежал в сумке, можно было бы поработать, но общий гвалт и разговоры в автобусе будут мешать. Решил почитать.

Пара часов за этим занятием пролетела незаметно. Автобус сделал остановку возле заправки. Новобранцам разрешили сходить по нужде в сопровождении бойцов, поделившихся информацией, что осталось ещё где-то половина пути.

Мой сосед зашевелился. Вытащил наушники и засунул их в футляр, индикатор на котором мелькнул красным. Читать он не перестал, но в какой-то момент скосил взгляд на мой телефон.

— Трактат Архимага Джона Тейлора? Неплохой выбор, — одобрительно кивнул он. Я повернулся и вопросительно посмотрел на соседа. — Кгхм, прошу прощения, не хотел вас отвлекать, — чуть смутился парень и, словно на что-то решившись, протянул мне руку. — Иванов Анатолий Романович.

Я внутренне усмехнулся. Иванов, значит, а почему же не Сидоров? Но да ладно, не хочет мой сосед свою настоящую фамилию называть, его выбор.

— Демидов Константин Викторович, — крепко пожал я его сухую ладонь, отчего парень чуть скривился. Щуплый, да. — Вы читали? — показал кивком на телефон.

— Немного, — уклончиво ответил он. — Лишь для ознакомления с его способом четырехгранной вязи.

— Её используют для стабилизации потоков энергии в накопителях на сегодняшний день, — кивнул я, а паренёк улыбнулся. — Вы артефактор, Анатолий Романович?

— Что вы, — вновь смутился он и пробормотал. — Так, немного увлекаюсь…

— И тем не менее, работы Макиавелли Лучиано — это продвинутый уровень артефакторики, — указал подбородком на его телефон.

— Вы читали, Константин Викторович? — глаза парня вспыхнули интересом и, увидев мой кивок, спросил: — И как вам? Скажите же, что Макиавелли Лучиано гений своего времени!

Я пожал плечами. Мне сложно было дать верную оценку. До истинной, величайшей в своём роде артефакторики люди этого мира ещё не дошли. Но стремились к этому, да. Вот только сказать об этом я не мог, мой сосед банально не поймёт, а потому произнёс другое:

— Его теория о формировании третьего слоя вязи во избежании резонанса энергии показалась мне занимательной.

— За её доказательство он был признан самыми известными артефакторами Семи Домов и лично награждён Римским Императором, — выдохнул благоговейно Анатолий Романович. — Великий человек…

Мне на эту волну восторга оставалось лишь кивнуть. Видно, что парень всей душой был артефактором и буквально дышал этим. Благодаря своей искре божественности я почувствовал, что на нём как минимум три артефакта. Один на шее, скрытый под рубашкой, запонки и пуговица.