Дочь врага Российской империи. Дилогия (СИ) - Мельницкая Василиса - Страница 50

— Как это, с моей? — удивился Бестужев.

— А кто Ольге сказал, что мне можно доверять?

— К слову пришлось. И вообще, я был уверен, что ты откажешься.

Словно жаром, от Бестужева полыхнуло раздражением. Он не пытался скрыть эмоции, сжал губы, взгляд стал злым. И все это из-за того, что я согласилась помочь Ольге? Или…

— Почему? — спросила я.

Он как-то сказал, что моя привычка выяснять все сразу, не надумывая обид, ему нравится. Вот и не буду отступать от заведенной традиции.

— Тебе же нравится Матвей, — выдал Бестужев. — Как же ты согласилась помогать сопернице?

Откровенность за откровенность. Я не закрылась, чтобы спрятать удивление. Неприятное такое, царапающее. Подтверждающее, что он прав.

— Потому и согласилась. — Я отвернулась, уж больно тяжелым стал взгляд Бестужева. — Мало ли, кто мне нравится. Или понравится в будущем. Я не имею на это права.

Ответ разозлил его сильнее. Спорткар рванул с места так, что шины завизжали, а меня впечатало в кресло. На дороге Бестужев сбросил скорость, но все равно вел машину на пределе разрешенного правилами. И молчал, хотя обиды я не чувствовала. Раздражение и злость — наверное, так ощущается ревность.

Бестужев и не думал нигде останавливаться, и я не напоминала о просьбе. Позвоню из таксофона рядом с домом, только и всего. Двигались мы по уже знакомому маршруту, однако за городом Бестужев свернул с шоссе не направо, как обычно, а налево.

— Сава, мне б домой, — забеспокоилась я. — Ты говорил, сегодня не будет занятий, а у меня дела…

— Звонить Матвею по домашнему номеру бесполезно, — бесстрастно произнес Бестужев. — Это у вас с Олечкой завтра первый учебный день, а кадеты возвращаются в казармы заранее. Тем более, старший курс. И там не общежитие, к телефону Матвея не позовут.

Ответить я не успела. Машина остановилась у ворот военного училища. Или правильно… КПП? На крыльце маленького домика рядом с воротами стоял дежурный курсант.

— Иди, — сказал Бестужев. — Его позовут, если попросишь.

— Ты даже поздороваться не выйдешь? — спросила я. — Пойдем вместе.

Он закатил глаза, вылез из машины и хлопнул дверцей.

Пока мы ждали Матвея, к воротам подъехала машина с тонированными стеклами. За рулем сидел мужчина в военной форме. Наверное, привез кого-то из начальства. Когда ворота распахнули, я заглянула на территорию училища. Забор здесь был глухим и высоким, и за воротами я ничего интересного не рассмотрела. Асфальтированная дорога, по обеим сторонам которой высокие деревья. Их макушки торчали за забором.

— Ты там когда-нибудь был? — спросила я у Бестужева. — На территории?

— Я — нет, — ответил он. — А ты будешь.

— В смысле? — удивилась я.

— Яра, тебе велели записаться на военную подготовку, — снисходительно улыбнулся Бестужев. — Оля тебе говорила, где познакомилась с Матвеем. Ничего не складывается?

— Да-а-а? — протянула я. — Так… Стоп! Оля увидится с Матвеем на занятиях. Зачем весь этот цирк?

— Не увидится, — сказал Бестужев. — Отец запретил ей посещать эти занятия.

— Ого! Не ожидал вас здесь увидеть, — раздалось за нашими спинами.

Легкой походкой с крыльца спустился…

Нет, я узнала Матвея. Просто не ожидала, что ему так идет форма. Причем очень простая: черные брюки и черный же мундир, перехваченный широким белым ремнем с золотой пряжкой. Узор на алых погонах мне ни о чем не говорил. Фуражку с красным околышем Матвей держал в руке.

— Рот закрой, — шепотом посоветовал Бестужев.

И шагнул к Матвею, обмениваясь с ним рукопожатием. Мне Матвей руку поцеловал. И от прикосновения радость, что шла от него теплой волной, ощутилась еще сильнее.

— Что-то случилось? — спросил Матвей, поглядывая то на меня, то на Савелия. — Прошу прощения, у меня мало времени.

— Хочу, чтобы ты знал, я в этом не участвую, — заявил Бестужев.

— В чем? — Матвей недоуменно свел брови.

— Она расскажет. — Он кивнул в мою сторону. — А я в машине подожду, знать ничего не желаю. Будешь в увольнении, звони. Давно просто так не общались.

Он похлопал Матвея по плечу и отошел к спорткару. Матвей же вопросительно взглянул на меня. А у меня язык к нёбу прилип. Не от робости, просто я вдруг осознала абсурдность ситуации. Все же сказать об Олиной просьбе по телефону было бы проще.

— Я сегодня встречалась с Олей…

Радость сменилась разочарованием. Внешне Матвей не изменился, все так же вежливо улыбался, глядя на меня. Но я очень хорошо ощутила, что он чувствует. Аж до костей пробрало.

— И не смогла отказать ей в просьбе, — продолжила я. — Я не в восторге от того, что приходится это делать. Прости.

— Говори. — Он кивнул, сдержанно и отстраненно.

— Она просила передать, что ждет обещанного. И что связь с ней — через меня.

После этих слов Матвей, и вовсе, закаменел лицом.

— Прости, — повторила я тихо. — Я не в том положении, чтобы отказывать таким, как она. И причина не только в этом. Я рискую показаться такой же навязчивой, но…

Я сглотнула, чувствуя, как уши запылали от смущения. Тридцать с лишним лет? Сейчас мне было восемнадцать, и ни годом больше.

— Я воспользовалась поводом, чтобы тебя увидеть, — закончила я.

Удивление. И вновь — радость. Теплая, окутывающая каким-то особенным уютом. А еще чуточку недоверия.

— Разве ты не с Савелием? Я только поэтому не искал тебя.

Закусив губу, я отрицательно покачала головой. А ведь для всех мы с Бестужевым — пара. Я не смогу объяснить Матвею, почему я не с Бестужевым, но мы вместе. Меня будто ошпарило осознанием того, что я поддалась эмоциям, причем определенно не своим. Хотя… Нет, все же своим. Пусть я понимаю, что мне нельзя влюбляться, но это мои эмоции и мои чувства. Глупые, бесполезные, но мои.

— Ты где учишься? — спросил Матвей. — А живешь где? Оставь номер телефона. Я смогу позвонить из таксофона, когда будет свободное время.

— Да там же учусь, где Ольга, — вздохнула я. — Тут неподалеку, в гимназии. И живу рядом. А телефон записать негде.

— Скажи, я запомню.

Попрощались мы быстро, так как Матвея отпустили всего на пять минут. Бестужев молчал, и мне хотелось его треснуть, потому что из-за ревности, что он испытывал, я стала чувствовать себя виноватой.

— Завтра утром меня не жди, — сказал Бестужев, когда привез меня домой. — Пробежку это не отменяет.

— Это из-за Матвея? — вспыхнула я. — Сава, но мы уже говорили об этом. Я ничего тебе не обещала!

— Это из-за того, что у меня завтра тоже начало занятий, — ответил он. — И потому что тебе больше не нужна нянька, чтобы бегать по утрам. Что же до Матвея… — Он вздохнул. — Ты права, ты ничего не обещала. И я справлюсь. Но ты подумай, что скажешь Ольге. Вернее, что она с тобой сделает, когда узнает. Матвея она тебе не простит.

Настроение окончательно испортилось. С Савелием мы не поссорились, расстались вполне мирно. Но между нами встал третий, и мы оба не испытывали ничего, кроме злости. Он, вероятно, из-за того, что я отказала ему и отдала предпочтение его другу. Я — потому что не планировала ни любовных приключений, ни треугольников, и охотно признавала правоту Бестужева. Кто угодно, только не Матвей Шереметев. Ольга не простит. И в то же время сердце сладко замирало, стоило вспомнить те эмоции, что Матвей испытал, когда увидел меня.

Кое-как приготовившись к началу занятий, я переоделась в спортивную форму.

— Ты куда? — удивилась Соня.

— Голова болит, — сказала я. — Хочу пробежаться перед сном.

Голова, и правда, была тяжелой. На улице моросил мелкий дождь, но я накинула на голову капюшон ветровки и потрусила в сторону гимназии.

В парке никто не гулял из-за плохой погоды. Я бежала по главной аллее, не обращая внимания на дождь, не чувствуя холода, и ругала себя. Столько времени прошло, а я так ничего и не сделала, ничего не узнала. Поначалу оправдывалась возрастом, а теперь осторожничаю, чего-то жду. И зачем-то веду себя так, будто мне восемнадцать.