Штурм (СИ) - Панченко Андрей Алексеевич - Страница 7

Наша тактика отступления, или, если смотреть правде в глаза, панического бегства, похоже сработала. Четыре беспилотника продержались не долго, зато и биотехноид заметно отстал, а на его пути снова выстраивалось для атаки новое звено.

— Включить разгонные двигатели! — Приказал я, когда скорость маршевых достигла максимума — Гиперпрыжок по готовности, цель — соседняя звёздная система. Координаты для прыжка установлены.

Бортовой искин не сидел без дела, непрестанно картографируя окружающее пространство и расстояние до ближайшей к нам системы успел просчитать. У нас уже был минимум данных для прыжка, и тянуть, уточняя и перепроверяя его расчёты, было нельзя.

Мы потеряли двенадцать беспилотников, прежде чем линкор исчез в искривлённом пространстве гиперперехода. Биотехноид похоже успел разгадать наш план бегства, и два последних звена истребителей попытался игнорировать, сильно ускорившись и маневрируя, однако мы всё же успели уйти.

— Экипаж «Скаута» — в карантин — Едва переведя дух, приказал я — Карантинный план высшей категории! По полной программе!

— Может не стоит так жёстко? — Удивленно посмотрел на меня Денис — Вроде контакта у них не было.

— Вроде? — я с усмешкой посмотрел на начальника своего штаба — Вот именно, что вроде! У «Скаута», зато был. Помнишь предупреждение? Я напомню, мне не сложно: «Угроза вторжения биотехнологического агента. Угроза распространения»… Мы нихрена не знаем, но местные жители, что нам код этот гадский влепили, наверняка не просто так такие предупреждения в него заложили. Так что карантинный план высшей категории!

Карантинные бокс-контейнеры раскрылись и капсулы с экипажем «Скаута» пошли по специально подготовленному карантинному тоннелю. Первым на линию встал «чёрный коридор» — узкий зал из керамическо-стальных панелей с встроенными УФ-рамами. Люди выталкивались из капсул в специальные удерживающие клетки, которые немедленно замыкались и подсоединялись к внешней системе фильтрации, потом обнаженных членов экипажа разведчика окутывал серый туман, который выжигал верхний слой кожи и волосы. Сейчас одновременно производились четыре уровня контроля: визуальный осмотр на входе, быстрый биотест, скан на повторяющуюся сигнатуру, и физическая блокировка доступа к судовым сетям.

Медицинские роботы под управлением медтехников, после первичной обработки сперва вытаскивали корчащихся от боли людей из клеток, затем проводили первичную триаж-оценку: дыхание, сознание, поверхностные повреждения и признаки активной «заразности» — неконтролируемые судороги, аномальные электровспышки в теле, признаки внешней «наливки» нитей.

Дальше начиналась механика стерильности. Все вещи и элементы скафандров обрабатывались несколькими ступенями: сначала мощный кварцево-ультрафиолетовый конус, затем микроволновые ланцы, которые «вспарывали» поверхностные структуры на субмикронном уровне, и в конце — плазменная завеса, растворяющая органические остатки. Материалы, способные выдержать термообработку, шли в каркасные печи; всё остальное — читалось как биологический материал и уничтожалось в камере пиролиза. Ничего лишнего не хранилось в герметичных отсеках: возможные носители — в печь или в жёлтую урну-контейнер на выброс.

Экипаж «Скаута» поместили в ряд карантинных боксов — прозрачные отсеки со сводом насыщенных фильтров, контролем давления и автономными жизнеобеспечивающими модулями. Отсеки вели по рельсам в «сухой» тоннель, где каждого человека обрабатывали потоками ионизированного воздуха и вторым, менее агрессивным облаком антисептического тумана, а затем через шлюз отправляли в основной карантин. В этот же коридор запускались автоматические щётки — одноразовые роботы-скребки — которые проходили и стерильно счищали любую поверхность, к которой соприкасался эвакуированный.

Особое внимание — электронным имплантатам. Любой, у кого был вживлён хоть крошечный интерфейс, подвергался немедленной нейро-изоляции: имплантат пересоединяли к автономному стенду-скребку и «выкачивали» его логи в «песочницу». Это делалось под руководством инженеров линкора — они контролировали процедуру «сканирования на родство» сигнатур. Любые нестандартные фрагменты кода — особенно те, что имели корреляцию с радиосигналом планеты — выпаривались, снимались в зашифрованные образы и изолировались на отдельный носитель, который нельзя было подключать к корабельной сети. В случае любого подозрения, имплантат могли временно отключить, или, в крайнем случае, извлечь хирургически и поместить в биобанк.

Параллельно работала секция «информзащиты». На внутренних шинах стояли «туманные» брандмауэры: виртуальные контейнеры, отрезавшие карантинные боксы от основной корабельной сети. Любой терминал, к которому прикасался заражённый экипаж, изолировался, снимались дампы, блоки питания переводились в режим физического разъединения. Всё взаимодействие — только через курьеров-дронов в непроницаемых защитных оболочках и только по защищённым каналам, которые после каждого контакта проходили процедуру перезаписи криптоключей.

Стекла карантинных боксов были покрыты конденсатом — ребята в них смотрели как через аквариум. Некоторые кричали, другие молчали, уткнувшись в ладони. У всех были перекошенные от боли и растерянности лица. Я их прекрасно понимал, так как один раз мне через карантин пройти тоже пришлось, и что такое едкий туман, я прекрасно представлял. Только Кира, полностью обнажённая и лысая, что никак не портило её внешность, стаяла посреди своего бокса, зло смотрела в камеру медицинского робота, и тихо шептала грязные ругательства, адресованные мне. Связи с боксами не было, но мой имплантат отлично справлялся с расшифровкой речи по движению губ.

Процедуры были жёсткие и стандартизированные: двенадцатичасовой первый контроль — новая серия сканов, повторный УФ-прогон; потом сорока восьмичасовой мониторинг в карантине — снова сканирование; далее — семидневная наблюдательная изоляция с полным запретом на внешние подключения, после которой производился третий этап медицинских тестов. Для тех, у кого проявлялись сомнительные биосигнатуры или кто имел подозрительные импланты, срок продляли и подключали модуль «чёрной биологии» — глубокий анализ с применением резонансных сканеров и нейтронных патчей. По действующим регламентам — три независимых отрицательных теста подряд и отсутствие признаков мутации, прежде чем кто-то мог выйти в общие отсеки.

За этими рутинными действиями стояла жестокая логика: мы не знали ни природы этой биотехники, ни характера её «вирусной» памяти. Она умела переписывать патчи, синхронизироваться с полями, реагировать на наши сетевые отпечатки. Значит — никакого неосмотрительного соединения, никакой веры в невидимое. Мы разорвали сеть, обрезали доступы и ждали.

— Кира тебя убьёт дружище — В рубку вошли Заг и Виктор — А перед этим отрежет всё, по её мнению, лишнее. Я её такой злой ещё никогда не видел.

— За семь дней остынет и успокоится. — Не уверенно ответил я — Наверное…

— Ха! — Заг заржал как конь — Это вред ли, ты же её знаешь.

— Знаю — Обреченно вздохнул я — Но это всё необходимо, по-другому было никак. Ладно парни, чего припёрлись? Если вам делать нечего, то я живо вам занятие найду!

— Как чего? — Удивился Заг — Кира в карантине, пока её нет, я, как её заместитель, теперь исполняю обязанности командира десантной группы, а ты сам сообщил, что собираешь своих заместителей и штаб на совещание. Виктор же просто пришел проверить караул в цитадели, ты же сам оставил вход в неё только из рубки.

— Да — я устало потёр лицо ладонью — Забыл. До выхода из гипера у нас два часа, и нужно разобраться со всем тем дерьмом, в которое мы вляпались. Не дай бог в следующей системе на ещё одного биотехноида нарвёмся. Баха где?

— Я здесь — откликнулся инженер, выглянув из-за широких спин десантников.

— Слушай меня внимательно — я посмотрел на инженера — Как хотите, но ускоряйтесь с этим кодом! Выпотрошите мне его! Ты видел, чего твориться⁈ В него зашита информация по тому уроду, что нас едва не грохнул! Они знали, кто это такой и чем он опасен! Наверняка там есть инфа и по другим подобным объектам, которые нас могут грохнуть, и так же я практически уверен, что там есть их полное описание, а также указаны способы, как их можно уничтожить! Мы сейчас практически беззащитны, и в следующий раз нам может не повезти, сбежать может не получиться. Автоматических истребителей у нас ограниченное количество. Пока мы не основали колонию и не запустили заводы по их производству, мы не сможем пополнить запасы.