Позывной "Хоттабыч" 10. Конец пути (СИ) - "lanpirot" - Страница 38

«Показалось, — с облегчением подумал я, — всё это отголоски кошмара».

Я снова откинулся на подушку, стараясь уловить умиротворение вечера, но оно безвозвратно ушло. Тело было напряжено, а в ушах всё ещё стоял гул выстрелов и тот мерный, гробовой стук. Я закрыл глаза, снова пытаясь погрузиться в сон, уже безмятежный, но сознание цепко держалось за краешек реальности, боясь снова провалиться в пучину ужаса.

Я перевернулся на другой бок, грубо натянул на себя одеяло, пытаясь прогнать остатки паранойи. Сердце постепенно унималось, снова погружаясь в ритм этого спокойного места. Это был всего лишь отголосок минувших битв, неожиданно проявившийся во сне. Мне просто надо было привыкнуть. Привыкнуть к тишине. К миру. К тому, что в темноте за стеной дома никто не крадется.

Глава 19

Я уже почти обманул себя, почти поверил в иллюзию безопасности, позволив телу расслабиться, а сознанию — раствориться в предрассветной тишине, как её тут же разорвал новый звук. Резкий, сухой, как удар кнута и беспощадно знакомый. Я замер, не веря своим ушам. Сердце, только что утихомирившееся, снова заполошно заколотилось, как птица в клетке. Мозг, еще полупогруженный в сонное состояние, отчаянно пытался найти этому звуку объяснение.

«Послышалось, — тут же попытался убедить я себя, — эхо ночного кошмара, не иначе».

Но через мгновение грохот повторился, уже громче, и намного отчётливее. И это был именно выстрел. Чёткий и настоящий. И он прозвучал не в моей голове, а снаружи, со стороны улицы.

Сон как рукой сняло. Адреналин ударил в виски, смывая остатки дремоты ледяной волной, выжигая остатки страха и сомнений. Я уже не думал, я действовал на автомате, рефлексы, приобретенные на войне (и даже не одной), легко взяли верх над сонным сознанием. Я кубарем скатился с кровати на холодный пол.

В темноте за перегородкой раздался шум — Артёма тоже проснулся.

— Ты это слышал, Хоттабыч? — Его шёпот был сиплым со сна.

— Да! — Я уже был на ногах и осторожно подбежал к окну, стараясь не выдать своего силуэта. — С улицы стреляли.

Я замер у стекла, вглядываясь в непроглядную тьму. Ничего. Тишина, густая и обманчивая. И вдруг — еще выстрел. И на этот раз мы оба увидели вспышку, на мгновение разорвавшую ночную тьму.

— Твою же… Там же дом Прокопьича! — выругался майор.

Он не стал договаривать. Да и не нужно было. Мы оба знали, что старик, не подпускающий близко чужих, в случае опасности будет отстреливаться до последнего. Без лишних слов мы метнулись к тайнику. Я рухнул на колени перед старой печью и с силой нажал на край доски.

Сердце бешено колотилось, но не от страха, а от спешки. Половица с противным скрипом поддалась. Из темноты тайника потянуло холодом металла и запахом оружейной смазки. Из ниши я вытащил два замотанных в промасленную ветошь «Калаша», которые мы успели избавить он консервационной смазки. Их магазины были полными.

Я швырнул один автомат Артёму, он ловко поймал его на лету. Холодная сталь оружия в моих руках мгновенно вернул всё на свои места — я уже не был измученным кошмарами стариком. Я был снова той версией себя, которая знала, как надо бороться со страхом и опасностью. И как надо побеждать. Но главное — не забыть бросить в карманы пару-тройку гранат.

— Быстро! — бросил я майору, уже срываясь с места к двери. — Один он долго не продержится!

Мы выскочили в темные сени, а затем — в прохладный мрак ночи. Воздух пах порохом. Где-то впереди, в темноте двора Прокопьича, снова вспыхнул ослепительный язык выстрела, осветив на мгновение фигуру старика, прижавшегося к стене сарая. Но стрелял не он — стреляли в него.

Мы рванули через двор, пригнувшись, ноги сами находили знакомые кочки и ямы. Артём отклонился вправо, чтобы занять позицию у колодца, я — влево, к покосившемуся сараю, чтобы вызвать огонь противника на себя. Со стороны калитки мелькнули две тени. Сверкнуло, а затем тихо хлопнуло — и рядом с моей головой пулей вышибло щепки. Опять глушители. Хотели заземлить нас всех без шума и пыли. Да вот хрен вам!

— Двое у калитки! — крикнул я Артёму, вжимаясь в землю.

Ответный хриплый возглас Прокопьича из-за угла сарая подтвердил мои слова:

— Бей их, гадов!

Жив еще, курилка! Не так-то просто даже наших стариков положить! Его старое ружьишко пальнуло, и одна из теней у калитки рухнула. Второй отпрыгнул назад, за забор, и тут же с его стороны стеганула короткая очередь. Пули впились в бревенчатую стену сарая над головой старика.

Артём дал две прицельные очереди по калитке, заставив стрелка отступить. Я сделал перебежку, оказавшись рядом с Прокопьичем. Он сидел, прислонившись к стене, одной рукой прижимая к боку расползающееся темное пятно. Второй рукой он по-прежнему держал оружие.

— Ранен? — бросил я, не отрывая глаз от калитки.

— Вот влип, Данилыч, на ровном месте, — виновато просипел он. — Подставился, как сопляк желторотый!

Его слова прервал новый звук — скрежет тормозов со стороны улицы. Свет фар и громкие, не скрывающиеся уже голоса. Похоже, к нападавшим подмога прибыла. Надо было срочно уносить отсюда ноги. Против большой команды мы долго не продержимся. А лес — он большой! Попробуй еще нас там отыщи. Только вот Прокопьича бы осмотреть.

— Артём! Отход! Через огороды! — скомандовал я, дав несколько точных очередей в сторону подъехавших машин.

Майор без лишних слов отполз от колодца и рванул ко мне короткими перебежками. Утырок у калитки, почувствовав подкрепление, снова активизировался, открыв беспокоящий огонь. Пули свистели над нашими головами, вонзались в землю. Я встал во весь рост и дал длинную очередь, заставив его снова прижаться к земле. Артём, тем временем, подхватил Прокопыча под мышки.

— Держись, дед! — рявкнул он, срываясь с места.

Я прикрывал их отход, отступая за ними и экономно выпуская короткие очереди. Холодный расчет снова взял верх над всем. Адреналин бил в голову, но он не пьянил, а лишь обострял чувства, делая мир вокруг четким и слегка замедленным. Я видел каждую вспышку выстрела, слышал каждый звук.

Мы рванули через двор, пригнув головы. Не сговариваясь, выбрали маршрут вдоль забора, густо заросшего сорняком. Воздух гудел от звона в ушах и свистевшего где-то рядом свинца. Прямо вот совсем близко — со штакетин забора треском отлетали щепки от очередной пули.

— Обходят, Данилыч! — сипло крикнул Артём, затаскивая раненного старика в заросли травы и прислоняя спиной к слегка покосившемуся деревянному столбу.

Я кивнул, уже и сам все понял по вспышкам и звуку. Непрошеные гости работали слаженно, пытаясь взять нас в клещи.

— Прижми тех, что слева! — скомандовал я. — Я попробую им в тыл заскочить!

— Понял! — Артём коротко кивнул и тут же дал длинную очередь в указанном направлении, заставив нападавших прижаться к земле. Я, используя это огневое прикрытие, сделал рывок к поленнице дров, что стояла метрах в десяти от забора.

Земля под ногами была мокрой от росы и скользкой. Я едва не упал, споткнувшись о что-то металлическое — ведро, кажется. Громкий лязг на миг приковал к себе внимание. Со стороны дороги, из тьмы, тут же брызнули огоньки выстрелов. Пули застучали по брёвнам над моей головой, осыпая меня щепками.

Я перекатился за поленницу, хватая ртом воздух. Да, тяжко приходится моему древнему организму. Сердце колотилось неистово, но руки, как ни странно, были тверды. Холодный приклад «Калаша» вжался в плечо, став продолжением тела. Взгляд выхватил из темноты движение — одна из теней отделилась от стены дома и попыталась прорваться к тому месту, где Артём оставил Прокопьича.

Не целясь, навскидку, я дал короткую очередь. Попасть не попал, но тень шарахнулась назад. Этого было достаточно. Артём с другой стороны усилил огонь, и нападавшие, поняв, что нас так просто не взять, начали поспешно отходить. Майор щедро стеганул очередью по отступающим в ночь теням. Один из них вскрикнул и рухнул. Второй, пригнувшись, исчез за углом.