Двадцать два несчастья (СИ) - Сугралинов Данияр - Страница 10

Мопс шумно выдохнул, явно не ожидавший такого поворота.

— Ладно, хирург. Спи. — Он ткнул меня пальцем в грудь. — Только учти: если попробуешь смыться, Михалыч тебе ноги так переломает, что никакой хирург не соберет. Понял?

— Понял, — кивнул я.

— И тачку со штрафстоянки забери, — добавил шрам. — Продал бы лучше, тля!

— Да куда я продам? — устало усмехнулся я. — Кому сдался этот хлам.

— И то верно, — заржали оба.

И ушли, громко топая по лестнице. Я закрыл дверь, прислонился к ней спиной и выдохнул, уставившись на цифры, медленно отсчитывающие секунды остатка моей жизни.

Похоже, выжить в этой новой реальности будет сложнее, чем я думал.

С этой вдохновляющей мыслью я завалился спать.

Утро принесло две новости, и обе, как ни странно, не были однозначно плохими. Первая — в мессенджере ждало голосовое сообщение от Михаила Петровича, начальника отделения неотложной помощи, где мне теперь предстояло работать. Сухо и по-деловому он известил о необходимости явиться к Ростиславу Ивановичу для официального перевода.

Вторая — никотиновая ломка обрушилась на меня всей мощью похмельного синдрома.

Голова раскалывалась, руки подрагивали, а во рту стоял отвратительный привкус. Каково это — отказаться от привычки, которой даже не помнишь? Сказать странно — это не сказать ничего. Я смотрел на свои руки, тело, отражение в зеркале, но все это казалось чужим, позаимствованным ненадолго. Вот только здесь и сейчас другого тела у меня не было. Да и этому осталось девять с половиной дней.

Я встал над раковиной и облил голову и шею холодной водой. Это помогло прояснить голову, но не уняло дрожь в руках. Организм требовал никотина, как наркоман — дозы. Я налил себе чашку крепкого чая без сахара — хоть какая-то замена. Мысль о том, что первую рабочую смену в новом отделении придется проводить с такими руками, вызывала профессиональную тревогу. Хирург с тремором — это как пьяный сапер. Второго шанса никому не дается.

Система никак не реагировала на мои попытки ее вызвать. Это тоже напрягало. Выходит, она активировалась только в определенных ситуациях? Или имела собственную волю? Глупо зависеть от инструмента, которым не умеешь управлять, и который управляет тобой.

Я резко почувствовал себя марионеткой.

Точнее, жирной марионеткой-неудачницей.

За окном было пасмурно — плотные серые облака обещали дождь. Такая же хмурая погода царила и в моей душе. Я медленно выпил терпкий чай, обойдясь без завтрака, и собрался на работу. Любой другой, скорее всего, сделал бы бутерброды, но этому телу пока лучше обойтись без хлеба, а то до диабета всего шаг.

На работу пошел пешком. И денег не нашел, и машина на штрафстоянке, и, что самое главное, каждый шаг будет реально продлевать мне жизнь.

Доказательство этому я получил примерно через полчаса быстрой (для Сереги) ходьбы. Система проснулась и вывела:

+1 час 12 минут к продолжительности жизни.

Буквально с каждым шагом к моему существованию прибавлялись секунды, и к моменту, когда я добрался до места работы, обновленный прогноз почти откатился к вчерашним значениям:

Прогноз продолжительности жизни уточнен: 9 дней 21 час…

Девятая городская больница Казани производила приятное впечатление даже на мой искушенный взгляд. Светлое, оранжевое, как апельсин, ухоженное здание с современной пристройкой, обновленной, но сохранившей черты старой архитектуры, а внутри — аккуратные коридоры с ровным, блестящим линолеумом, свежая покраска стен в мягкие, теплые тона. В воздухе ощущался легкий запах чистоты и антисептика — спокойный, внушающий доверие и уверенность в порядке.

В коридоре меня перехватила медсестра — полная женщина лет пятидесяти с чересчур короткой стрижкой и выражением вселенской усталости на лице.

— Епиходов, тебя уже Ростислав Иванович обыскался. — Она окинула меня неодобрительным взглядом. — Ждет у себя.

Хмыкнув (не по субординации обращается!), я кивнул и направился к кабинету заведующего хирургическим отделением. Внутри уже вовсю разворачивался спектакль. Ростислав Иванович Харитонов, грузный мужчина с одутловатым лицом и властными манерами, расхаживал по кабинету, как беспокойный и встревоженный боров в овраге. Напротив него сидел Михаил Петрович — худощавый, подтянутый, с сединой на висках и умными глазами за стеклами очков.

— А, явился! — Ростислав Иванович резко повернулся в мою сторону. — Для особо одаренных: рабочий день в нашей больнице начинается в восемь, а не когда вздумается. Хотя… — он сделал паузу и криво усмехнулся, — тебе это скоро не понадобится.

Михаил Петрович слегка покачал головой, давая понять, чтобы я не ввязывался в конфликт.

— Извините за опоздание, — ровно ответил я и, хоть опоздал всего на пять минут, решил не нагнетать обстановку. — Больше не повторится.

— Много чего у тебя не повторится, Епиходов. — Заведующий скривился, словно проглотил лимон. — Приказ о переводе подписан. С сегодняшнего дня ты в распоряжении отделения неотложной помощи. Будешь все время, пока идет служебное расследование. Там тебе самое место — где решения принимают быстро, а ошибки… впрочем, о твоем таланте к ошибкам нам всем хорошо известно. Надеюсь, недолго тебе осталось в медицине. Да и вообще на воле.

Я промолчал, хотя в голове крутилась пара весьма язвительных ответов. Московский хирург, Сергей Николаевич Епиходов, мог позволить себе поставить на место зарвавшегося начальника. Но казанский Серега Епиходов с его историей и репутацией…

— Ростислав Иванович, — спокойно вмешался Михаил Петрович, — мы договорились о временном переводе. Да, в отделении неотложной помощи сейчас кадровый голод, но давайте рассматривать это как возможность для Сергея… э-э… реабилитироваться.

Харитонов фыркнул.

— Реабилитироваться? После трех летальных исходов за месяц? — Он покачал головой, глядя в мою сторону. — Я бы на твоем месте, Епиходов, уже писал чистосердечное признание и заявление об уходе. Но твое счастье, Мельник питает странную привязанность к твоей семье. — Он повернулся к Михаилу. — Ты же понимаешь, Петрович, что берешь на себя всю ответственность?

— Понимаю, — кивнул тот. — Но… ты ж понимаешь. Не могу иначе.

Харитонов скептически хмыкнул.

— Ну, твоя шея. Документы я подписал. — Он махнул рукой в сторону двери. — Забирай своего… протеже. Век бы его не видеть!

Мы вышли в коридор, и я почувствовал, как напряжение постепенно отпускает. Михаил Петрович вздохнул и покачал головой.

— Ты выбрал не лучшее время для опоздания, Сергей. Харитонов только и ждет повода, чтобы окончательно тебя уничтожить.

— Спасибо за поддержку, — искренне поблагодарил я. — Но почему он так настроен против меня?

Михаил Петрович окинул меня странным взглядом.

— Ты действительно не помнишь? Или это такой способ делать вид, что ничего не произошло?

Я пожал плечами, решив не уточнять. Пока у меня слишком мало информации о прошлом этого тела.

— Ладно, — Мельник потер переносицу, — идем в отделение. Познакомлю тебя с командой.

— Михаил Петрович… — Я качнул головой на душевую. — Мне бы помыться сначала, а? А то дома воды горячей нет.

Принюхавшись, он поморщился и кивнул:

— Давай мойся. И это… Не торопись, тщательнее…

Глава 5

Отделение неотложной помощи встретило меня привычным хаосом: медсестры сновали с капельницами, санитары перевозили пациентов на каталках, где-то вдалеке кричал ребенок, а возле поста дежурной медсестры толпились родственники больных, наперебой требующие информации.

— Добро пожаловать в сердце нашей больницы, — с тонкой улыбкой произнес Михаил Петрович. — Здесь ты либо научишься думать и действовать вдвое быстрее, либо… впрочем, других вариантов у тебя больше нет.