Зеркало Архимеда - Александрова Наталья Николаевна - Страница 5

Она вспомнила этот запах – и вспомнила все, что было до очередного провала.

Вспомнила комнату, похожую на жилконтору, вспомнила двух громил – Медведя и второго, с черными тенями под глазами.

Вспомнила, как приехал третий человек, и как он велел… велел отвезти ее к какой-то мельнице и сбросить в омут!

Вот туда ее сейчас и везут!

Везут, чтобы убить!

Лена осторожно, стараясь не выдать себя, приоткрыла глаза.

Она полулежала на заднем сиденье машины.

Рядом с ней сидел тот толстяк, которого она мысленно назвала Медведем. Он занимал своей тушей почти все сиденье, оттеснив Лену в самый угол.

За рулем машины сидел его тощий напарник.

Машина ехала по неровной проселочной дороге, то и дело подскакивая на ухабах – отчего Лена и очнулась.

За окном было темно – все еще тянулась бесконечная, ужасная ночь. Из темноты выглядывали иногда огромные ели, тянули к машине руки своих ветвей…

Лена с ужасающей ясностью поняла, что этот лес – самое последнее, что она увидит в своей жизни. И эта вонь от немытого мужского тела – последнее, что она ощутит. Потому что очень скоро они сбросят ее тело в омут, и ее никогда не найдут. А если найдут, то не опознают – некому опознавать.

Искать ее никто не будет, да никто и не знает, куда она делась. Пропала и пропала. Уехала из города тайком.

С работы ее уволят, тетя Дуся, может, вспомнит, а бывший муж только обрадуется. Со временем выпишет ее из квартиры и заживет там с новой женой.

От этих мыслей Лена едва не застонала в голос, еле удержалась.

Тут водитель вспомнил о ней и спросил Медведя:

– Как там она – не очухалась?

– Да нет, в отключке…

– Зря мы ее не связали…

– Вот еще, возиться с ней! Никуда она не денется, я за ней слежу, и двери заблокированы…

Машину снова тряхнуло на ухабе.

Медведь качнулся, еще сильнее прижав Лену.

Вдруг она почувствовала бедром что-то твердое.

Тоже, что ли, пружины вылезли, как в том кресле?

Лена снова ощутила, что события повторяются, как музыка на испорченной пластинке.

Она незаметно опустила руку, ощупала сиденье.

Там, в щели между сиденьем и спинкой, она обнаружила отвертку.

Обычную небольшую отвертку. Как уж она там оказалась – кто знает?

На всякий случай Лена зажала ее в руке – мало ли, пригодится… может быть, удастся открыть этой отверткой дверь…

Вдруг машина поехала медленнее.

Водитель неуверенно проговорил:

– Вроде здесь должен быть поворот к мельнице…

– Там еще такой камень большой! – проворчал Медведь.

– Точно, камень… но только я его не вижу… ох, не застрять бы в темноте! Не проехали ли мы тот поворот? Ты бы вышел, посмотрел, что там…

– Вот еще! – недовольно фыркнул Медведь.

– А что – лучше будет, если мы тут в глубокую яму колесом попадем и застрянем до утра? Что потом с ней делать? – Он неопределенно мотнул головой в сторону Лены, которая усиленно делала вид, что она не пришла в себя.

– Ладно, выйду… – Медведь тяжело вздохнул, открыл дверцу со своей стороны, выбрался из машины и побрел в темноту.

Вскоре он появился в свете фар.

Он пятился, размахивая руками:

– Давай, поезжай за мной на самой малой… там, впереди, тот самый камень! От него дорога к мельнице начинается!

«К мельнице, – мысленно повторила за ним Лена. – Они везут меня туда, чтобы убить. Если я хочу остаться в живых, сейчас – последний случай… самый последний… другого не будет…»

Она тихонько потянулась к дверце, ухватилась за ручку – и тут водитель повернулся к ней:

– Ты это куда собралась?

И тут Лена от страха и безысходности, совершенно инстинктивно ударила водителя.

Она ударила его в ухо рукой, в которой все еще сжимала отвертку…

Тонкое лезвие отвертки неожиданно глубоко вошло в ухо бандита.

Его глаза округлились – и тут же погасли, словно в них что-то выключили. Водитель захрипел и повалился на переднее сиденье. Из уха капало что-то черное.

«Я его убила, – подумала Лена холодно и отстраненно, как будто речь шла о ком-то совсем другом. – Надо же, успела… Ну да, тренер же все время повторял, что у меня отличная реакция…»

Медведь все еще пятился в резком свете фар, нелепо размахивая руками.

Он был ослеплен фарами и, разумеется, не видел, что произошло в машине.

– Поворачивай, поворачивай налево! – выкрикнул он. – Там дорога начинается… а здесь как раз тот камень!

Действительно, за его спиной возвышался в свете фар огромный замшелый валун.

Машина двигалась прямо на этот валун, точнее – на Медведя, который стоял между капотом и камнем.

Лена инстинктивно перегнулась через переднее сиденье и схватилась за руль, чтобы избежать столкновения…

Но рука скользнула, и машина повернула не налево, а направо и вдруг скакнула вперед, видимо, колесо попало в какую-то выбоину.

– Ты куда?! – в панике вскрикнул Медведь и попытался отскочить в сторону…

Да куда ему с такой тушей…

Он и повернуться не успел, когда по непонятной причине машина прибавила скорость, рванулась… и припечатала Медведя к огромному валуну.

Он утробно охнул, глаза вылезли из орбит…

И наступила тишина.

«И этого я тоже убила», – отстраненно подумала Лена.

И тут на нее накатил жуткий, дикий страх. Это ужасно – оказаться в лесу с двумя трупами. Она почувствовала, что еще совсем немного – и она просто рассыплется на мелкие части, да что там – просто распылится на атомы.

Инстинкт подсказывал ей бежать отсюда без оглядки, оказаться как можно дальше от этих покойников, только тогда можно сохранить остатки разума. А иначе лучше просто пойти и утопиться в этом омуте, который никак не найти.

Дрожащими руками она тронула ручку, дверца открылась, и Лена вывалилась прямо на дорогу, заросшую сорняками. На четвереньках она обогнула машину, стараясь не смотреть в сторону толстого типа, который теперь совсем не походил на медведя.

Мотор машины заглох, и в гробовой тишине слышно было, как что-то капает. Что это – бензин? Масло? Кровь?

Показалось ей или нет, что толстый парень чуть шевельнулся?

Больше Лена не могла выдержать, она бросилась в лес и побежала, не разбирая дороги.

Лена шла и шла, инстинктивно пытаясь уйти как можно дальше от разбитой машины и двух трупов. Она едва различала в предрассветной темноте дорогу. То есть уже не дорогу, а широкую тропу… да уже и не тропу, а жалкую, едва различимую в темноте тропинку…

Когда же, думала она, когда же наконец кончится эта бездонная, ужасная, невыносимая ночь?

Казалось бы, давно пора рассвести, но становилось только темнее и темнее…

Ну да, говорят же, что самая глубокая тьма перед рассветом.

Значит, скоро рассвет должен наступить?

Утешая себя этими сомнительными соображениями, Лена шла все дальше и дальше…

И вдруг она поняла, что не различает перед собой то жалкое подобие дороги, по которому до сих пор шла.

Она остановилась, огляделась – и поняла, что не видит дороги или хотя бы тропинки, не потому, что в лесу стало еще темнее, а потому, что этой дороги просто нет.

Уже какое-то время она идет просто по лесу…

Она метнулась в сторону, потом в другую, безуспешно пытаясь найти тропинку. Сердце колотилось, в ушах глухо бухало, как будто там забивали сваи.

Из темноты выступил еще более темный силуэт – какого-то огромного зверя или монстра, сказочного чудовища…

Она в ужасе попятилась…

Но разглядела, что это – вывороченный из земли корень поваленного дерева.

Так, главное, не паниковать!

Паника – самое губительное, что только может быть в ее положении…

Лена остановилась, перевела дыхание, постаралась успокоиться, затем повернулась на сто восемьдесят градусов и пошла в обратную сторону – туда, откуда только что пришла.

Ведь до сих пор она шла по вполне различимой тропе – значит, если пойти назад, она должна найти то место, где она эту тропу потеряла, и снова вернуться на нее…