Мертвый город. Трилогия (СИ) - Выборнов Наиль Эдуардович - Страница 75

– Это хорошо, – кивнул он.

Я подумал, что Профессор добавит: «Продолжаем эксперименты», но он промолчал.

– Есть хочу, – сказал я.

– Это правильно, – кивнул он. – Организм меняется. Это требует материала. Ужин был два часа назад, но я уверен, что с него что‑нибудь осталось. Но сперва мне хотелось бы, чтобы вы передали нам материалы.

– Ну тогда развяжите меня, – мне оставалось только улыбнуться.

Профессор наклонился и принялся развязывать ремни на моих конечностях. Наконец он справился с ними, я принялся растирать руки, которые уже успели затечь. Похоже, что я провалялся немало времени.

Я встал с кушетки, уселся на нее. Глянул в окно, и увидел, что снаружи успело совсем стемнеть. Сколько я провалялся‑то вообще?

Глянул на часы. Однако. Два часа прошло. Они, похоже, действительно успели перерыв сделать и поесть. А потом продолжили работу. Вот уж действительно целеустремленные люди. Впрочем, хрен его знает, сколько времени займет разработка вакцины. С ней лучше поторопиться.

Я взялся за рюкзак, вытащил из него контейнер, вынул из кармана разгрузочного жилета наладонник. Вытянул коннектор, вставил его в разъем на карманном компьютере, запустил нужную программу. Подождал несколько секунд и увидел, окошко с требованием ввести пароль.

А вот это уже вопрос. По идее пароль должен быть стандартным, причем один на все группы. На случай, если контейнер будет кочевать от одной группы в другую. Могло ведь и такое случиться.

Если ввести пароль неправильно три раза, то сработает встроенный в контейнер пиропатрон и все содержимое окажется уничтожено. И это будет значить, что все прошло зря.

Ладно, чего кота за яйца тянуть.

Я ввел пароль и через несколько секунд запоры на контейнере щелкнули. Я выдохнул и откинул в сторону крышку. Внутри было несколько твердотельных накопителей, флэш‑диски, какие‑то бумаги. Ну что ж, похоже, что это все, что группа смогла вывезти из лаборатории.

– Все, Проф, готово, – сказал я. – Будет на чем это все прочитать?

– Найдем, – кивнул и принялся вытаскивать из контейнера его содержимое.

Диски были подписаны, на каждый была приклеена бумажка с обозначением из какого именно компьютера вытащили накопитель. Старик принялся перебирать их, откладывая в сторону один за другим. А когда нашел нужный, тут же схватился за него.

– То, что нужно. С этим изготовление вакцины – вопрос времени, – сказал он. – Нам нужно срочно прочитать это все.

Он встал и двинулся куда‑то в сторону установленных в углу лаборатории компьютеров. А я почувствовал себя ненужным. Теперь у ученых есть все, что нужно. Так что теперь им необходимо только время.

Что же это, получается, мавр сделал свое дело, мавр может уходить, так что ли? Черт его знает.

Решив, что мое присутствие в лаборатории больше не является необходимым, я встал, подхватил свои пожитки и вышел из помещения. Очень хотелось есть, но первым делом я решил посетить комнату, от которой ключ у меня так и остался. Душ принять, конечно, не получится, насосы уже отключили и все электричество перевели на освещение базы.

Добрался до нужного двери, вставил ключ в замок, провернул, потянул на себя створку, вошёл. Вот, вроде бы, единственное место, где я ночевал целых два раза. Можно сказать, дом.

А на самом деле, сколько таких санаториев было в моей жизни? Мы же далеко не всегда жили в казармах и палатках, иногда заселялись в гостиницы и вот такие же санатории, которых по всей стране пруд пруди.

Но на сегодня можно расслабиться. Смерть и обращение откладываются на неопределенный срок. Первой инъекции хватило на трое суток. Черт знает, дольше ли меня будет держать вторая инъекция или меньше. Но это значит только одно: нужно искать других заражённых.

Все тело снова чесалось, но эта щекотка ни капли не напоминала тот жар, который я испытывал во время введения сыворотки. Я стащил с себя одежду, посмотрел на себя в большое зеркало, висящее на стене.

Увиденное мне не понравилось. Кожа местами стала отходить, отслаиваться, словно, когда преодолеешь марш‑бросок в мокрых ботинках. Мацерация, короче говоря.

Я подцепил ногтем кусок кожи, и без всякого труда отодрал кусок сантиметров на десять. Покупал. Под ним кожа была грубой и толстой. Но костяной чешуи пока не было. Правда, что‑то подсказывает, что и до этого недалеко.

По‑видимому, я такой же зомби, только пока что могу размышлять. Вопрос в том, что будет, если я кого‑нибудь укушу? Заразится ли?

Кстати, насчёт укушу. Есть хочется все сильнее и сильнее. Но паек, который у меня есть, расходовать не буду, схожу в столовую, может быть, сообразят что‑нибудь.

Надел джинсы и клетчатую фланелевую рубашку, запасные носки, кроссовки. Переоделся в цивильное, короче говоря. Так лучше, чем в горке шастать, да и приятно даже. Хотя надевать чистую одежду на грязное тело...

Ладно, помоюсь уже завтра.

Не забыл повесить кобуру с пистолетом на бедро. Чисто на всякий случай, оставаться вообще без оружия всё‑таки не хочется.

Вышел, закрыл дверь и спустился вниз по лестнице. В столовой было открыто, но горели лампочки только над раздачей, все остальное помещение было погружено в темноту. Впрочем, для меня она проблемой совсем не была, после первой инъекции даже полная тьма воспринимается для меня как сумерки.

– Есть кто? – спросил я.

В помещении было тихо, но если бы тут никого не было бы, то дверь наверняка закрыли бы.

– Кто идёт? – послышался женский голос.

– Это я, – я сделал несколько шагов вперёд. – Свят.

Это мне в темноте все прекрасно видно, а она‑то в глубине сидит, да ещё и лампы светят.

Я ожидал увидеть дородную повариху, как те, что готовили у меня в школе, пока их всех не заменили узбечками и таджичками. Но нет, из кухни вышла молодая девушка с волосами, убранными под платок. И в поварском фартуке. Лицо миловидное, на руках перчатки. Что она, посуду мыла что ли? Или просто убиралась?

– А, ЧВКшник, – сказала она. – Значит, не врали, что вернулся?

– Вернулся, – ответил я и улыбнулся ей. – И голодный, сто волков. Может быть, от ужина что‑нибудь осталось? Накормишь?

– Холодное уже. Будешь?

– Буду, – кивнул я.

– Садись, я тебе вынесу.

Я огляделся и уселся за ближайший столик. Девушка ушла куда‑то внутрь, загремела кастрюлями, стаканами вилками и ложками. Минут через пять вышла с подносом, на котором была тарелка с макаронами и рыбой. Перчаток на ее руках уже не было.

Снова рыба. Кажется, если я выберусь отсюда, то никогда не смогу ее есть. В третий раз ем только что приготовленную пищу, и в третий раз это оказывается рыба.

Впрочем, после того, что случилось на блокпосту, у меня и мыслей особых нет о том, чтобы выбраться.

В обычном граненом стакане был компот из сухофруктов. Вот его я пить не стал бы в школе, это точно, а теперь, когда повидал всего, уже нормально.

– Я присяду? – вдруг спросила она.

– Садись, – кивнул я.

Девушка взяла стул и села напротив меня, сложила руки на столешнице.

Я взял вилку, наколол на нее немного макарон, положил в рот. Пожевал, проглотил. Холодные и слиплись, но я уже давно привык не наслаждаться пищей, а просто набивать брюхо. Да и чего ещё ожидать от нынешних условий? Не ресторан со звездою Мишлен, которые в России давно уже не выдают.

– А ты давно воюешь? – спросила она.

– Четыре года уже, – ответил я. – В двадцать бросил университет, ушел в армию. Потом два контракта по году, потом предложили пойти в «Волки». Согласился.

– Меня Мила зовут, – вдруг сказала она. – А на кого учился?

– На педиатра, – ответил я. – В Петербурге есть педиатрический университет, там в большинстве своем одни девчонки учатся. Но и я туда поступил.

Она мне понравилась, хорошая девчонка, лицо открытое, доброе. Нос, правда, слишком большой, но это даже мило смотрится.

– Меня, кстати, Кирилл зовут, – сказал я. – Но если хочешь, можешь и Святом звать.

– Буду звать тебя Кириллом, – ответила она и улыбнулась. – А почему вдруг педиатр? Детей любишь?