Прятки - Шолох Юлия - Страница 7

– Слушай, Игорь. Объясняю всего раз. Я перепутала вашего… друга с одним человеком, которого очень давно не видела. Но это совершено точно не он – я навела справки и потому уверена.

– Точно? – игриво переспросил он. С таким развлечением, как я, Игорь, похоже, расставаться не собирался.

– Совершено точно. Тот… он умер, понимаешь?

Он непроизвольно выпрямился. Видимо, в моих глазах было достаточно правды, чтобы убедить Игоря. Еще бы… стоило вспомнить, что предстало передо мной вместо Кости, и на глаза слезы сами собой наворачивались. Ведь с какой-то стороны он, и правда, умер… прежний.

Игорь заторможенно кивнул – соболезнований, правда, не последовало, зато и приглашение не забрал, карточка осталась лежать на столе, а он ушел, утащив за собой свою подружку.

Карточку я предложила девчонкам, но увидев, куда она, они с сожалением отказались, объяснив, что клуб слишком дорогой, хотя и хотелось бы там хоть разочек побывать. Бесплатный проход – дело, конечно, хорошее, но такая мелочь по сравнению с ценами на столики и бар!

– Может, когда-нибудь потом, – вздохнула Соня.

Честно говоря, сминала приглашение в маленький круглый шарик и пуляла им в мусорное ведро я с большим удовольствием!

На второй день к компании Б присоединилась Ася, один взгляд на которую заставил меня покраснеть и отвернуться. Может, грудь у меня и неплохая, но до той, что выпирала из узкого вязаного платья с глубоким вырезом, мне как до небес.

Ася громко смеялась и все время прижималась бюстом к Танкалину. Тот был явно не против.

Повезло, что в этот момент пришел Стоцкий (потому что общаться с девчонками, у которых глаза направлены куда угодно, но не на того, с кем разговаривают, довольно сложно), и я переключилась на общение с кем-то более вменяемым. Он как раз вчера был у Марины Сергеевны, которая занимается иногда работой для таких, как мы – постоянную, конечно, не предлагают, но для желающих подработать могут подобрать временную, на несколько дней. Естественно, оплата там тоже почти символическая, но не в моем положении выбирать. Кроме того, у Стоцкого имелся давний знакомый в одном из бюро по трудоустройству, который периодически тоже подкидывает какие-то варианты. Он сказал, что когда объявится что-нибудь стоящее, сообщит мне первой.

Похоже, общество Стоцкого, которого не волновали ни окружающие, ни их внешность, ни их поступки, не говоря уже о мелочах (вроде того, кто как посмотрел, и связанных с этим сплетен), действовало на меня положительно, так что впредь я ходила на обед только с ним, и неделя закончилась совершено спокойно, без нервотрепки. То есть для меня. Был еще большой спектакль, который даже мы со Стоцким посмотрели не без интереса.

Это случилось в пятницу. Соня сдалась и в виде исключения набрала себе нормальной еды, а Настя, наоборот, ограничилась супом и салатом, но даже их ела так медленно, что все уже замучились ждать именно ее.

А у меня жутко чесалось все тело выше пояса. Мой любимый серый свитер, который я практически не снимаю (как и любую другую вещь, которая чем-то необъяснимым прикипела к душе), сох после стирки, а этот зеленый, мало того что был очень узким, так еще и кололся нещадно. Когда в столовую заявилась компания А, которая вообще редко появлялась в столовой, их главарь Руслан Парин целенаправленно потопал к столику, где расположились Б-шники. Он навис над Танкалиным, к которому, как обычно, прижималась Ася, почти налегая сверху, и так сверкнул глазами, что она тут же отодвинулась в сторону – видимо, зная, что последует, и опасаясь вмешиваться.

– Ты… (нецензурно), это точно ты въехал в моего паршивца! Что, до сих пор даже на автомате не научился парковаться? Или это такая неловкая попытка подпортить настроение, а? Мелковато работаешь, Танкалин – втихую напакостить. А слабо на Каперсую ночью сгонять? Кто быстрее, а? (Нецензурно) только можешь?

О, зрители были в восхищении – где еще пронаблюдаешь за мирным общением двух возможных будущих дипломатов? Ругался Парин, надо признать, мастерски (а уж я в этом толк знаю)! Да и выглядел впечатляюще: вытертый джинсовый костюм, длинные распущенные волосы и взгляд человека, терпеливо ждущего малейшего промаха оппонента, чтобы, не сдерживаясь, заехать ему в рыло. В общем, зрелище было отличное!

Танкалин, как ни странно, остался довольно спокойным, разве что сильно помрачнел. Надо же, я была уверена, что вывести его из себя легче легко.

– Парин, на стоянке давно установлены камеры, и только такой дурак, как ты, может об этом забыть. Если ты так уверен, что в тебя въехал я, предоставь мне запись, и той же ночью мы встретимся на Каперсой, но не раньше. Понял?

Говорил он негромко, но тишина стояла такая, что расслышали все. Ни одного мата не употребил, к моему разочарованию – я с трудом переношу людей, которые говорят матом, а раз уж я не переношу Танкалина, то он просто обязан вести себя в соответствии с моими о нем представлениями!

В общем, никто никому не врезал, Парин попыхтел, задумался и, развернувшись так, что его грива, прямо как на рекламе шампуня, проделала в воздухе чудный пируэт, молча пошел на раздачу за едой.

Думаю, не будет ничего страшного, если я задам Стоцкому вопрос. Кстати, он, похоже, единственный, кто моментально забыл про скандал и, как ни в чем не бывало, флегматично жевал котлету.

– Сереж, а что такое Каперсая? – да-а-а, голосок у меня как у заправской сплетницы, судя по тому, как воспрянули Настя с Соней, и мы все втроем пододвинулись к Стоцкому так близко, что он поморщился.

– Бульвар Каперсой, там по ночам гонки устраивают. Опасное место, в прошлом году у меня однокурсник там погиб. И с третьего курса один еще покалечился – выжил, но не ходит. На домашнее обучение перевели. Там, в общем, как на дуэлях, выясняют, кто прав, а кто нет. Ну и просто по дури гоняют.

Вот как… Получается, Парин вызвал Танкалина на дуэль, а тот отказался. С одной стороны, слабак, конечно, что струсил. Но ведь с другой – хватило ума не вестись на откровенную провокацию и не гонять ночью в смертельно опасном месте? Даже и не знаю…

Собственно, что это я? Какое мне дело? Правильно, ни-ка-ко-го!

В субботу мы отправились на день рождения Сони. Ее саму с продуктами и Настей (которая электрички не переносила еще больше, чем метро) родители отвезли на машине, а мы со Стоцким (так как остальных гостей не знали) отправились вдвоем. Не уверена, что без него добралась бы до нужного места. Одни входы-выходы на вокзале чего стоят – сходу и не разберешь, в какой идти. Да еще названия станций… в общем, Стоцкий выступал в роли моего спасителя.

Дача оказалась одной из целой кучи подобных, построенных друг к другу так плотно, что просто диву даешься, как они тут все уживаются. Я выросла в месте, где свободной земли навалом, так что все эти сплюснутые и прижатые друг к другу участки вызывают даже не удивление, а уже жалость. А если вздумается пойти погулять? Тут же только между заборами дороги – и все, другого места нет. Правда, можно отойти на пару километров и попасть в лес, ведущий к станции, но ходить там никакого удовольствия не вижу, потому как кругом кучи мусора, спрессованного годами.

Хотя воздух все равно получше, чем в городе, да и небо почище.

Компания оказалась вполне обычной, очень похожей на те, к которым я привыкла в школе. Половина перепились, кто-то упал в мангал и обжег руку, кто-то разлил на джинсы сок и ходил без штанов. Они все время вспоминали какие-то школьные хохмы и проделки, а нам со Стоцким ничего не оставалось, кроме как просто слушать и вежливо улыбаться. А слушать истории, которые не кажутся смешными тому, кто в них лично не участвовал, довольно скучно, потому мы с ним тоже перепились и вечером, когда совсем стемнело, вышли посидеть в беседке под деревьями в самом углу участка. Стоило усесться на скамейку и откинуться на стену, как Сергей надо мной склонился и молча меня поцеловал. Ни к чему это не привело и никакого продолжения не имело. Не было ни взрыва пламенных эмоций, ни даже щемящей нежности. Разве что теплое дыхание. Почти сразу же меня посетила мысль, от которой стало смешно, и Стоцкий спокойно отодвинулся, терпеливо ожидая объяснений.