Вперед в прошлое 13 (СИ) - Ратманов Денис - Страница 38

— Ну-у, она интересная женщина… — не согласился я.

— Тридцать девять лет будет четвертого апреля! А ему и тридцати нет — мыслимо ли? Что он в ней нашел? Разве что квартиру двухкомнатную.

— Одиннадцать лет, — проговорил я и подумал, что это даже меньше, чем разница у нас с Верой.

— Толик не подарок, но он надежный, они десять лет вместе, а тут — пацан! Жили бы себе. Доживали мирно…

Я не выдержал, постучал себе по лбу.

— Какой доживать? Ей и сорока нет! Это молодая женщина. Она похоронила сына, ей нужен смысл жизни, и она его нашла! Тут порадоваться бы.

— У них нет будущего. Пацан этот бросит ее, ей будет больно…

— Куда уж больнее! Зато она вырвалась из депрессии. Бабушка, это ведь хорошо! Если повезет, будет у тебя еще внук, и сын останется с Ириной, подарит смысл, понимаешь? Даже если тот парень уйдет, смысл останется. С Толиком она тихо угасала бы.

Бабушка молча выпускала кольца дыма. Похоже, мои слова подействовали, и она уже не выглядела такой несчастной.

— Собирается его привести знакомиться на Олиной свадьбе, — проворчала она. — Я в ужасе. Он же пацан.

Я заглянул ей в глаза и проговорил:

— Ты желаешь счастья своей дочери? Постарайся его принять. Воспринимай его как лекарство, без которого Ирина погибнет.

И снова тишина. Трубка перестала дымить, бабушка посмотрела на меня и изрекла:

— Наверное, ты прав. Наверное, ребенок — для нее спасение, и ради этого она и завела молодого любовника. Откуда в тебе столько мудрости?

Во мне, бабушка, опыт сорока шестилетнего мужчины, вот откуда. И мама, и Ирина, и отец кажутся мне молодыми. Мать так вообще кажется потерявшимся ребенком, который не может один и ищет, к кому бы прилепиться.

— Идем в кухню. У меня для тебя кое-что есть, — улыбнулся я. — Подслащу твои переживания.

В комнате на табуретке у печи стояла фотография Андрюши в траурной рамке. На столе распласталось на до конца раскатанное тесто. Я уселся за край стола и выложил коробку с пирожными.

— Вот, попробуй и вынеси вердикт.

— Ой, спасибо! — растрогалась она. — Лучше Юрику оставлю. Придет с тренировки голоднющий.

Сегодня я на тренировку вряд ли попаду, разве если только к алтанбаевцам. Еще ж им надо еды накупить на стройку. Они работают уже больше недели и должны разжиться деньгами, так что могут себя прокормить.

— Оставишь. Попробуй хотя бы одно. Мне важно твое мнение.

Бабушка выбрала эклер, куснула его и закрыла глаза.

— Очень вкусно! Кто их делает?

— Хотим открыть кондитерский магазинчик, — сказал я. — Нужно масло, молоко, сливки, творог. Я буду их покупать у тебя. И нам хорошо, и тебе не надо ничего продавать перекупщикам за копейки.

— Павлик, тебе я просто так буду отдавать столько, сколько нужно…

— Нет! За деньги, на общих условиях. Или ты считаешь, что я не ценю твой труд? — Я вытащил из кармана список необходимого и подвинул ей. — Вот сколько чего нужно.

Бабушка с готовностью кивнула и побежала в погреб, принесла продукты. У меня в голове включился калькулятор: два килограмма масла — 16000 рублей. Два литра молока — 1600, сливки, пол-литра — 1200. Орехи и замороженные вишню, клубнику и смородину бабушка отдала просто так.

Сахар, спред, красители, соду, уксус, какао, желатин куплю на рынке, пять килограммов муки у меня есть. Если не найду какао по адекватной цене, надо купить шоколадные плитки на развес. Сколько продуктов уйдет на сколько партий пирожных, я не знал.

— Как я поняла, свадебный торт ты закажешь? — поинтересовалась бабушка.

— Какой сва…

И тут до меня дошло, что в пятницу, в три дня у мамы свадьба. В эту пятницу. Твою мать, чуть не забыл! Запомнил, что в пятницу, думал, что в следующую, и еще много времени. А в понедельник — суд у Лидии и обследование у Яна. В этот понедельник! Разговор с отчимом во вторник прошел мимо ушей, а Алексеич же говорил про свадьбу! Или с толку сбило то, что он не определился, где пройдет торжество?

— Да, торт с меня, — вовремя поправил себя я.

Посмотрев с подозрением, бабушка сказала:

— Не забудь матери сказать, а то она еще один купит.

— Прямо сейчас и скажу… — помолчав немного, я сознался: — Совсем забегался. Пятницы перепутал. Спасибо, что напомнила.

Бабушка усмехнулась:

— Иди звонить.

Я рванул к телефону, который стоял в доме, набрал маму, она сразу выдала:

— Тебе акции винзавода нужны? Я договорилась. Тебе продадут десять штук. Человек хочет тринадцать тысяч за штуку. Когда ты сможешь с ним встретиться?

Еще и это. О-о-о, голова кругом!

— Да хоть сегодня часов в девять… Нет, лучше завтра в девять. И заодно принесу свадебный торт, я его уже заказал.

— Спасибо! У нас будет скромное торжество, даже без белого платья. Сперва ЗАГС, потом посидим немного в кафе «Улыбка», где был твой день рождения. В три дня официальная церемония. Потом по городу проедем, Боря нас пофотографирует. В шесть встречаемся в кафе.

— Я подъеду к шести, а торт принесу завтра вечером.

— Это будет очень нужный подарок. Спасибо, сынок!

Вот и первый заказ нашей кондитерской! Эх, не попаду я сегодня на тренировку.

Бабушка вошла в дом чуть позже меня с какими-то журналами, подождала, пока я положу трубку и вручила их мне.

— Вот, это Шевкет передал, наверное, для вашей мастерской. Тут про иномарки.

Я взял журналы. Это были пособия по эксплуатации автомобилей. Фольксваген-гольф, коробка автомат, бензин — все по-немецки. Форд-скорпио, механика, дизель, тут все на английском.

— Просто подарок! — обрадовался я.

— Так там ничего по-русски не написано, — засомневалась бабушка в полезности журналов.

— Переведем. Немецкий и английский в школе есть.

— Немецкий Курочкина ведет? Тамара Абрамовна? — спросила она. — У нее на глазах немцы расстреляли родителей. Ей восемь лет было. Все волосы от стресса выпали, она носит парик.

Вспомнился парик — черное гнездо на голове пожилой учительницы, не меняющее форму, причина насмешек и подколов. Как все-таки жестоки дети!

— Она хорошо знает предмет и свободно разговаривает, должна помочь, — продолжила бабушка.

— Англичанка тоже толковая. Заплачу им за перевод, напечатаю по-русски и получится почти книга. Алексею она необходима.

— И на чем напечатаешь?

— Найду, — отмахнулся я, умолчав о компьютере, обнял бабушку, пахнущую табаком. — Мясо есть? Я бы купил. И когда свинью забьешь, мясо заморозь, не продавай.

Бабушка задумалась, потирая подбородок.

— Так свинье все… на том свинячьем свете. Остались только Каркуша, Хрюша и Степашка. Хрюша и Каркуша — производители. Многодетные родители то есть. Степашку думала ко дню рождения Иры зарезать.

— Нет мяса? И не надо, — отмахнулся я. — Давай, погнал я, еще кучу всего надо купить.

Мы еще раз обнялись. Боцман ткнулся носом бабушке в колени и заработал хвостом, как вентилятором.

— Удачи, Пашка, — улыбнулась бабушка. — Неугомонный ты наш! Хотя нет, стой! Погоди, вынесу веревку и мешок, иначе как ты все это повезешь?

Я завел Карпа, бабушка исчезла в доме, спустя полминуты вернулась и протянула мне смотанный рулетом мешок, обвязанный веревкой. Мы распрощались, и я рванул на рынок. Было пять вечера. День заметно прибавился, и темнело ближе к семи. Тридцатого марта должны перевести часы вперед, то есть темнеть будет в восемь.

Домой я заезжать не стал. Скупившись на рынке, рванул сразу к Лялиным, поволок к ним баулы, привязав их к мопеду. Постучал в дверь. Мне открыла Анна с Дианой на руках и отчиталась:

— Мамы нет.

— И где она? — насторожился я.

— Готовится. Знакомая уступила свою комнату, где она не живет, там есть новая газовая плита. Мама там, печет формочки для корзинок. Все же в силе? Завтра, в четверг — у нас первый рабочий день?

— Ну да. А где эта комната?

Покачивая малышку, Анна ответила:

— Лика тебя проводит, она у себя. Комната в соседнем общежитии, что дальше от дороги. Я не могу пойти с тобой, извини. Диана капризничает.