Вперед в прошлое 13 (СИ) - Ратманов Денис - Страница 2

Про то, что его любимая дача заселена, я писать не стал, чтобы не расстраивать Тима. А вот старое дерево, о котором он переживал, что вырубим, уцелело после урагана, но это другая тема.

Закончив письмо, я положил его в рюкзак. Утром найду конверт с его адресом, а после работы сгоняю на почту и отправлю ему заказное письмо. И буду ждать, когда придет ответ на мой старый адрес.

Засыпал я, сравнивая наше время, когда пишут письма и отправляют по почте, с будущим, когда этого стало мучительно не хватать, и все свелось к сухим репликам в месседжерах: «Ку. Ты как?» «Спс, норм». Зато ответ на свой вопрос от Тимофея я получил бы если не ночью, то утром. А так нужно ждать, ждать и ждать. Что ж, подожду.

Отодвинув занавеску, я заметил, что в хозяйском доме горит свет. Как и многим старикам, Зинаиде Павловне плохо спится. Колыхнулась занавеска на ее окне, я задернул штору и выключил свет. Улегся на свою кровать, думая о завтрашнем разговоре с Канальей.

Глава 2

Особенная

К утру дождь так и не прекратился и поднялся ветер. Он скребся в стекла ветвями сирени, завывал в дымоходе. Глянув в окно, заплаканное дождем, я подумал, что дождь существенно осложнит сегодняшнюю торговлю, до этого природа была благосклонна к нам с Канальей.

Почему-то погода показалась мне символичной, и сделалось грустно. Воображение снова нарисовало, как Каналья провожает Веру домой, как она приглашает его на чай, а дальше…

Черт, раскис, как промокашка! Мир получил полгода жизни, Тим — таинственный подарок, отчего же так тошно? Не светит мне ничего с Верой, а даже если да, то это себе… нет, ей дороже. Ее из-за меня затравят. Ладно когда мужчина полюбил молоденькую, растит ее, балует. Такой тип взаимодействия устоялся издревле и не осуждается. Когда наоборот, это стыд и позор — если парень молодой. Если мужчине сорок, женщине пятьдесят, тогда уже женщина молодец.

Чертовы общественные устои! Я ведь не обычный подросток. Я знаю и умею больше многих взрослых, с ровесницами я чувствую себя воспитателем детсада, но кому это объяснишь?

Приняв душ и наспех перекусив, я приготовился ждать Каналью, который в последнее время все проворачивал сам: и на завод ездил, и с Завирюхиным договаривался, и приезжал уже на грузовичке. Может, сегодня повезет, и на заводе освободится тентованная машина? А еще мы с Канальей все окрестности уже объездили, остались отдаленные приморские поселки, куда ехать надо от мукомольного завода часа три и столько же назад. Ну да ладно, оно того стоит.

Еще кучу времени отбирала перестраховка: нужно было сперва один грузовик загрузить, потом переложить муку на наш, это минут сорок минут. Хоть и ясно, что обэповцы охотились на Пацюка, но лучше было перестраховаться, чтобы Каналью не постигла его участь. Наше дело облегчало то, что мы работаем в выходные, когда бюджетники предпочитают отдыхать, и обэповцам гонять предпринимателей, что говорится, западло.

Итак, освободимся мы хорошо если в десять утра. В час-два дня доберемся до места и будем торговать до упора. Еще мне надо сегодня же отправить письмо Тимофею, а то я изведусь. И так ответа ждать дня три в лучшем случае — столько будет идти письмо в Саранск. Хорошо если Тим позвонит, а если подумает, что это блажь, и ответное письмо напишет? Тогда минимум неделю ждать.

Но все-таки больше меня волновала Вера.

Я заходил туда-сюда по крошечной кухне, ощущая себя запертым и поглядывая на пузатый круглый будильник, который забрал у родителей — нам он нужнее, а мне он необходим еще и как арт-объект-символ эпохи. Мысли снова переметнулись к грядущему разговору с напарником. Как его начать? Прямо? Так, мол, и так, люблю ее — не могу, оставь в покое мою женщину, тебе ведь все равно. Или издали? Как погуляли? Что ты думаешь о Еленочке? А что о Карине?

Разберемся. Открываться жутко не хотелось. Хотя я понимал, что это правильно — обозначить сферу своих интересов. И память взрослого пыталась убедить, что так правильно, но я-нынешний сопротивлялся всеми конечностями, будто бы собрался рассказать, где находится дверь в волшебную страну, а если туда сунется чужак, она просто исчезнет.

Донесся рокот мотора, и я принялся одеваться.

Взял новый подаренный рюкзак со множеством карманов, проверил их, чтобы ничего не забыть, прихватил зонт и рванул в утреннюю черноту.

К сожалению, тентованный грузовик нам сегодня не перепал. На дороге стоял, разрезая туман светом фар, наш верный «Зилок». Я вскарабкался, плюхнулся на пропахшее бензином сиденье, Каналья кивнул мне и сказал:

— Нет у него тентованных машин. Вообще. — Он погладил руль. — Этот старичок хоть и поживший, а ни разу не подвел. После всего, что между нами было, мы просто обязаны на нем же… его купить.

— Ты разговаривал об этом с Завирюхиным? — вскинул бровь я, отодвигая беседу о Вере на второй план.

— Списывать и сбывать за копейки он его отказался, — отчитался Каналья.

— За какие копейки? — возмутился я и хлопнул по торпеде. — Мощный зверь! Ему еще жить и жить. Да и жалко Завирюхина, нормальный мужик. Больше чем уверен, что он эти деньги не в карман положит, а пустит на развитие предприятия.

— Ну да.

Каналья не спешил трогаться, чтобы можно было нормально поговорить, без рева мотора.

— А сколько денег хочет? — поинтересовался я.

— Два куска зелени, — ответил напарник. — Нормальная цена, я считаю. На пятьсот баксов ниже рынка. Были бы деньги — купил бы.

— Так давай, в хозяйстве пригодится, — предложил я. — По выходным будем калымить.

— У меня только штука есть. — Каналья погрустнел, затарабанил пальцами по рулю. — И я понимаю, что для тебя это бешеный риск. Если с недвижимостью можно перестраховаться, покупая ее пятьдесят на пятьдесят, то с машиной сложно. Может же случиться, как с твоим отчимом. К тому же я теперь защищен, у меня крыша есть в виде афганцев. Захочу тебя кинуть — ты ничего не сделаешь. И не стоит забывать, что человек внезапно смертен. Вчера все было хорошо, а завтра — хлоп! Инфаркт, инсульт, авария. Придет двоюродная сестра, скажет, что все мое теперь ее собственность — и что?

— А не фиг на мотоцикле меж полос летать, — проворчал я.

— Я похож на придурка? Да и не в Москве мы, тут машин мало. Лучше бы о возрасте моем подумал. Инфаркт мне скорее грозит.

Это действительно было так. Каналья продолжил развивать мысль:

— Ладно, внезапную смерть отметаем. Ну, напишу я тебе расписку, что беру в долг в долларах. Так ведь это незаконно, национальная валюта у нас рубль, а она ненадежная. Дай бог, все стабилизируется. Но вдруг через год эта сумма превратится в пшик?

— Не «вдруг», а так и будет, — сказал я.

— На твою мать оформлять тоже опасно. Это будет совместно нажитое имущество с Василием.

— Пока еще нет. Пока они не в браке. Дело в другом, мама у нас ненадежная. Непонятно, что ей в голову взбредет. Тебе я доверяю гораздо больше. Так что давай писать расписку, и бери машину.

Каналья не скрыл удивления, распахнул глаза, покачал головой.

— Я, конечно, в себе уверен. Уверен, что не кину тебя ни при каких обстоятельствах, но… Нельзя быть таким доверчивым! Времена меняются, люди меняются. Ты сильно рискуешь. На деда хотя бы оформи.

— Но торгую-то я не с дедом, — улыбнулся я. — Тем более, ты — ремонтник, будешь лечить «Зилка»-старичка бесплатно. Деньги должны работать. Гораздо опаснее, когда они просто лежат. Давай, чтобы тебя сомнения не одолевали, к нотариусу пойдем, все оформим. Правда, как это делать без паспорта…

— Да никак. На Эльзу Марковну напишу расписку. Но она-то человек пожилой, и у нее есть наследница, Ирина. Она мне не нравится, если честно.

— Зато ты ей нравишься, — усмехнулся я.

— К сожалению… Слушай! Я нашел выход. Да, тебе придется мне поверить, но ты будешь защищен. Если с тобой что-то случится, я напишу на тебя завещание. Если быть справедливым, всем, что у меня есть, я обязан тебе. Смешно, да…