Вперед в прошлое 13 (СИ) - Ратманов Денис - Страница 19

— Квартира — кооперативная. Пятнадцать лет! Жизни не видел, пахал на алмазах бульдозеристом. Детей не видел, и все зря. Дети меня ненавидят, она так настроила. За что⁈

Огромный косматый мужчина сжал голову руками и заплакал, как маленький. Я растерялся. И что тут скажешь?

— Она еще назад приползет, — сказал я. — Прощения просить будет, кто еще на нее столько денег тратить будет и капризам ее потакать?

Но хозяин продолжал раскачиваться из стороны в сторону, закрыв лицо.

— Найдите себе другую девушку, хорошую, — посоветовал я. — Понимаю, что пока это сложно, но все проходит. Вы заслужили хорошую верную жену. Только с вахтами придется завязывать, в этом вы правы. А бывшая еще пожалеет, это точно.

— И ладно бы к новому русскому ушла. К слесарюге в каморку! Тьфу!

Я еще раз чокнулся с ним, пить, естественно, не стал, но это ему было не нужно. Григорию главное — компания.

Подождав, когда он прожует колбасу, я предложил:

— И все-таки давайте квартиру посмотрим.

Он молча открыл вторую дверь. За ней находилась проходная комната, а затем еще одна, маленькая. В проходной комнате — двуспальный диван и шкаф старый, желтый, весь в наклейках и переводилках. В маленькой — еще кровать, односпальная, и тумба, как в больнице.

Обои довольно свежие, занавесок нет.

— В ноябре я возвращаюсь, так что имейте в виду, — напомнил Григорий то, что я слышал по телефону. — Если мебель купите, запоминайте цену или сохраняйте чек, пойдет в счет оплаты. Деньги будете оставлять моей маме десятого числа каждый месяц. Она будет приходить в восемнадцать ноль-ноль. Показания счетчиков оплачиваются дополнительно, она сама это сделает.

Вспомнилась Зинаида Павловна, я передернул плечами и сказал:

— Давайте сразу договоримся. Ваша мама не лезет в наши дела, не устраивает обыски и допросы. Мы именно поэтому сейчас съезжаем: хозяйка допекла, проходу не дает, везде лезет.

— Она у меня робкая и не будет надоедать, — пообещал Григорий. — Тем более что тут контролировать? Пустая убитая квартира. Обещаю, что ничего такого не будет. Чтобы вы не переживали, что ты заплатишь, а тебя выгонят, деньги заплатите уже ей, когда въедете. В четверг нормально? А ключи вот. — Он отдал мне связку ключей, задумался. — Я завтра уезжаю. Давайте так. В четверг, в восемнадцать ноль-ноль моя мама будет здесь, и вы с ней расплатитесь. Тридцать пять тысяч, как и договаривались.

Мне подумалось, что это идеальный вариант. Хозяин не особо заинтересован в деньгах, он достаточно обеспеченный. Старушка-мать тут не хозяйка, чтобы качать права.

Я вышел на незастекленный балкон, посмотрел на темный прямоугольник двора. В доме напротив из окон первых этажей лился свет на цветущий миндаль, который, казалось, светился каждым листиком. Скоро расцветет алыча, потом абрикос, вишни, и город утонет в красках и ароматах. Будто лампочки на гирляндах, каждый день будут вспыхивать новые цветы: тюльпаны, черешня, яблони, персики, айва, сирень…

А потом лето… Ветер принес цветочный аромат, и я улыбнулся. Лето — это маленькая жизнь.

— Меня все устраивает, — резюмировал я, глядя на далекий черный лоскут моря.

Весь город как на ладони — красота. Правда, маршрут в школу удлинится на полчаса: десять минут надо идти на остановку, десять минут туда-сюда и столько же ехать на автобусе. Карпа, которого оставил возле двери, буду хранить вот тут на балконе. Правда, на пятый этаж его тащить неудобно, но, как говорится, любишь кататься, люби и саночки возить.

— Отлично, — потер руки Григорий. — Значит, мама в четверг будет ждать. И напоминаю — сдаю до ноября, не дольше!

— Нам дольше и не надо, — ответил я, направляясь к выходу.

Вообще, по-хорошему, еще полмесяца помучиться, в школу поездить, а там каникулы. Еще два месяца — и летние каникулы, выпускной. Но перед тем — экзамены.

Раньше экзамены были для меня огромным стрессом, теперь же я начал относиться к ним проще: как сдам, так сдам. Это будут явно не «двойка» и «тройка». Даже скорее интересно было, чем страшно. Ведь билет — все равно что лотерея. Чтобы не было напряга, готовиться нужно начинать уже сейчас.

Простившись с хозяином, я поехал к Зинаиде Павловне (сказать «домой» не повернулся язык), где пребывала в унынии Наташка, потому что ей не звонил Андрей.

Едва я переступил порок, как Натка сказала из кухни:

— Тишина, прикинь. Второй день тишина. Ты же ему сказал, что случилось, да?

— Боря где? — спросил я.

— А хрен знает. То ли на рисовании, то ли на базе. Так что можно говорить громко.

— Конечно сказал. — Я снял куртку, разулся и прошел в кухню, загремел кастрюлями в поисках ужина.

— Вот на фига? — застонала Наташка. — Он же бросит меня теперь, зачем я ему дефектная!

— Про это не говорил, — встрепенулся я, повернулся к ней. — Просто сказал, что ты потеряла ребенка. Сейчас прозвучит банальность. Если человек тебя любит, он не бросит тебя из-за такой ерунды. Если не любит, пусть катится к черту, веры ему нет, надеяться на него нельзя. И скажи, что я не прав!

— Прав, — вздохнула сестрица, — к сожалению. Но в чем дело? Андрей должен быть уже в поезде. Почему он не позвонил? Я уверена, что он меня любит, а если так, не стал бы молчать и издеваться надо мной. Сто процентов, случилось что-то плохое! Ему нужно помочь. Вдруг он в больнице умирает, а там даже лекарств нет.

— В Москве лекарства есть, — сказал я. — Попытаюсь выяснить через одного знакомого, он позвонит в московские больницы и ментовки…

— Морги, — мрачно проговорила Наташка, прижала руку к груди. — Сил нет! Вторую ночь не сплю, как представлю, что его уже в живых нет… или он лежит беспомощный. Бр-р-р!

— Может, он просто не дозвонился, — предположил я. — Пытался и не смог, ты же знаешь, как бывает. А если решил отложить поездку, он сообщит.

Тревога Наташки передалась мне. Вчера я думал, что либо зять запил и не позвонил, либо не стал звонить, думая, что Наташка в больнице и все равно без толку. Теперь же тревога сестры передалась мне. Если в четверг его не будет, надо бить тревогу.

— Я буду очень-очень благодарна! — давясь слезами, прошептала сестра.

Прошлый я думал, что моя сестра конченая. Нынешний — что Наташка не умеет любить. А оказывается, еще как умеет. И любить, и сострадать. Ей просто нужно было раскрыться, а не окуклиться, обороняясь от ополчившегося на нее мира.

— Там суп харчо, — отчиталась сестра. — И пельмени, которые мы вчера весь вечер лепили.

— Круто! — оценил я.

Ужиная, я размышлял над тем, что плохого могло случиться с Андреем. Скорее всего, подкараулили его и ограбили, как тогда деда. Это значит, что он теперь должен тысячу баксов своему приятелю. А может, попытались ограбить уже пустого. Как ни крути, нужно его выручать, осталось только найти горемыку.

Междугородный звонок прозвучал, когда я доел суп и стоял возле кастрюли с пельменями. Наташка перевернула табуретку, понеслась отвечать. Сразу же донесся ее разочарованный голос:

— Па-аш, скорее! Это дедушка.

Наташка не ушла — уползла из прихожей, с трудом сдерживая рыдания.

— Да, — выдохнул в трубку я.

— Привет, внук! — радостно воскликнул дед. — Календари твои из типографии забрал. Тяжелые, ужас! Пришлось на машине за ними ехать. Сегодня передам с проводниками, будут послезавтра утром на вокзале. Эльза заберет, как обычно. Конечно, вместе с запчастями.

— Прекрасно, — улыбнулся я.

— В бюджет уложился, но закупки пока делать не на что. Так что на запчасти придется передавать. У меня теперь два продавца, — похвастался дед. — Сам стою на рынке, только когда у них выходные. Перешел на сладости и вино пока. Мимозу к восьмому марта заказал из Абхазии, хорошо заработал на ней.

— Это ты молодец, — оценил его усилия я. — Когда к нам? Все соскучились, я тебя на день рождения ждал. Парни хотят, чтобы ты преподал им пару уроков.

Дед тяжело вздохнул.

— Если они все это время не отлынивали, мне нечему их учить. Я до конца так и не восстановился после того инцидента. Стараюсь, стараюсь и все никак. Нельзя останавливаться в… старости. Как ни старайся, она наступает.