Пульс далёких миров: Хроники той, кто слишком громко думала.(СИ) - Светлана "cd_pong" - Страница 5

«Интересно, что это значит? И что значит почти?» — подумала я.

— То есть вы сидите в закрытой банке и ходите по снам? Взамен отдаёте свою силу? Как-то не равнозначно.  Хотя… если честно, я бы тоже согласилась на такую сделку, если бы мне обещали новые миры….Я бы пошла далеко, очень далеко…. А Гагарин? — спросила я, резко переключившись. — Мой таракан? Где он?

— Если его потеряли, а еще хуже… съели… я… я… я устрою второй межпространственный взрыв!

Элион улыбнулся. Впервые по-настоящему.

— Мои предки пересекались с представителями его рода в далёком прошлом.

 Они выживали тысячелетиями. Выживут и теперь.

 И я не удивлюсь, если ты ещё с ним встретишься.

«Он не сказал „если он жив“», — подумала я. — «Он сказал „встретишься“. Значит… он где-то рядом?».

— Почему именно я? — спросила я. — Почему я не уснула?

Элион молчал долго.

Потом произнес:

— Потому что ты несла послание.  И оно ещё не доставлено.

«Отлично, — подумала я. — Значит, я не умерла. Я — курьер. Почти человек. С тараканом в сумке. Только сумки нет. И таракана нет. Но послание — есть». 

«Ну что ж. Космос, я снова в деле.»

Глава пятая. Вернулась. Трансцендентно.

— А сейчас, Фэйла, тебе лучше вернуться в камеру и стать осязаемой, — произнесЭлион.

— Нет, я не могу стать осязаемой. Я пробовала.  Всё, что я умею — это парить и пугать себя в душевых.

— Нет ты можешь. И всегда могла.  Мне вообще кажется, что все вокруг либо ошибаются на твой счет, либо недооценивают тебя.   Ты не призрак. Ты — почти человек. Большего я пока не вижу… но вижу загадку.  А я очень люблю загадки.

Он улыбнулся.

— Ступай. Весь корабль уже на ушах — потеряли тебя.   Если захочешь — приходи в любое время. Я буду рад пообщаться снова.   Только приходи в бестелесной форме. В живом теле ты не пройдёшь сюда.

Я просочилась за дверь.

Поднялась выше — на этаж с тюремными камерами.

«Действительно потеряли. Забавно».

В коридоре — хаос.

Члены экипажа мечутся. Кричат. Сканеры мигают красным.

Один шварх ругается на трёх языках одновременно.

Другой пытается засунуть робота-уборщика в вентиляцию — «Может, она там?».

А Корв…

Корв стоит посреди всего этого, как вулкан перед извержением:  хвост дёргается, рога светятся тусклым янтарём, глаза — два прожектора гнева.

«Оооо, — хихикнула я из-за угла. — Он просто в бешенстве. Прямо как Гагарин, когда я прячу его термоконтейнер».

Но ладно. Надо возвращаться.

Зашла в свою камеру, села на пол.

«Ну, воспрянь, Фэйла. Стань плотной. Как местный гриб — твёрдая и непонятная».

Закрыла глаза.

Вдох. Выдох.

Представила: пол под пятой точкой, стена за спиной, голод в животе (особенно голод — он всегда делает тебя очень реальной).

И вдруг — почувствовала.

Холодный пол. Шершавую ткань комбинезона.

Я — здесь.

Я — телесная.

Я — голодная.

Сидела в тишине и темноте. Ждала.

Потом надоело ждать.

И в животе загремело, вероятно в кишечнике запустили учебную тревогу „Внимание! Голод! Повторяю: голод!“

Выглянула в дверь.

Она — открыта.

«Ну конечно. Потеряли меня — и забыли закрыть? Отличная охрана».

Выкрикнула:

— Эй! Есть хочется!

Корв влетел в камеру как огненный шар, мгновенно заполнив всё пространство.

Схватил меня за плечи и начал бешено трясти, пытаясь вытрясти из меня не только ответы, но и завтрак.

— Ты где была, отродье бездны?!

 Я тебя по атомам искал!

 Ни один сканер тебя не засёк — ни тепловой, ни квантовый, ни гравитационный след пустоты; а он видит даже то, чего нет!

 Что ты опять сделала?! Опять фокусы, как с облаком?!

 Кстати, о нём — оно, знаешь ли, ускорилось!

 Готова взять на свой счёт миллиарды жизней?!

Я уставилась на него.

Потом вскинула руку и ткнула пальцем в его раздутую от самодовольства грудь.

— Ты мне не даёшь шанса!

 Только угрожаешь, орёшь, мучаешь то светом, то тьмою, держишь взаперти!

 Вместо того чтобы работать вместе!

 Это ТЫ тратишь время, а не я!

Он замер.

Потом смешно надулся, как разъярённый квазар с рогами.

— Я всё равно тебе не верю, — пробубнил он.

— Ну и не верь, — ответила я. — Но жрать хочу. Так что, если столовка еще открыта— веди.  Только если там не будет инопланетного бульона. Я уже вижу, как он шевелится. Брррр…

Он фыркнул.

— Бульон — овощной.

— И не шевелится?

— …Вроде.

— Вроде — это не ответ, — проворчала я.  — Ладно. Веди. Но если вдруг опять окажусь в мужской душевой — я обязательно расскажу Вейре, что ты коллекционируешь шарфы.

Рогатый громила поперхнулся.

— Что?! Откуда ты…

— Это не важно, — быстро парировала я, проходя мимо. — Веди к еде.  И да… спасибо, что искал. Даже если искал, чтобы засунуть руку в мой мозг.

Он молча пошёл передо мной.

Но хвост его перестал дёргаться.

И рога — перестали светиться.

«Может, — подумала я, — он всё-таки не такой уж монстр. Просто очень плохой в общении.

 И все-таки как же хочется потрогать хвост».

Столовая встретила тишиной. Лишь в углу инженер методично жевал что-то зелёное, шипящее и подозрительно живое, не отрываясь от планшета.

Передо мной поставили поднос.

Аромат бульона — настоящий, не синтезированный — ударил в нос. Золотистая жидкость с кусочками овощей, румяный хлеб с хрустящей корочкой и фиолетовая паста, тёплая и маслянистая, созданная не для выживания, а для наслаждения.

«Ммм… Вкуснятина?» — мысленно протянула я.

Я села.

Шварх встал напротив, скрестив руки, вероятно боялся, что я исчезну вместе со стулом.

Я взяла ложку.

Он пыхнул.

— Что? — спросила я, делая глоток. — Боишься, что я отравлюсь и не смогу спасти миллиарды жизней?

Он молчал.  Только хвост слегка подрагивал .

— Или, — продолжила я, намазывая хлеб чем-то фиолетовым, — ты думаешь, что если будешь смотреть достаточно грозно, я сама признаюсь, что управляю облаком с пульта в своём термоконтейнере?

Он фыркнул.

— Ты всё ещё бредишь.

— А ты всё ещё дуешься, как техник, которому сказали: «Нет, ты не можешь перепрограммировать чёрную дыру», — парировала я. — Только у тебя вместо гаечного ключа — взгляд, от которого плавятся сканеры, а вместо чёрной дыры — я.