Хозяин теней 6 (СИ) - Демина Карина - Страница 41

— Придём, — пообещал я за всех.

— Ага, — поддакнул Метелька. — А об чём дискутировать станем?

— О, поверьте, было бы желание, а предмет дискуссии найдётся всегда… первое заседание в ближайшую среду.

До среды ещё бы дожить.

— А там музыкальные комнаты, если кто занимается. Есть и пианино, и скрипка, и некоторые другие инструменты. Гимнастическая зала… — Эразм Иннокентьевич шёл быстро, и Ворону приходилось прилагать усилия, чтобы поспевать за ним. Он то подбегал, то снова переходил на шаг, чтобы в следующий момент снова сорваться в бег. Причём если Эразм Иннокентьевич просто широко шагал, переставляя ноги-циркули, то Ворон был мелко-суетлив и даже нелеп.

Безобиден?

Ну-ну.

Интересно, с чего это он Демидова так испугался?

— Кстати, — Орлов ткнул меня в бок. — Если мы будем жить тут, то и тренировки, выходит, отменятся…

— Не надейся, — так же шёпотом ответил я. — Шувалов сказал, что всё устроит. Так что Димка теперь с нами.

— Даже не знаю, радоваться ли этому, — Никита потёр бок. — Яр, ты рад?

— Безусловно, — причём сказано это было ровным тоном.

А мы вышли на лестницу.

— Столовая на втором этаже, но первый завтрак вы пропустили, а до второго есть ещё время.

— А где все, господин наставник? — уточнил я, потому как уж больно тихо было вокруг.

— На молебне, — Егор Мстиславович снял очочки. — Признаться, и нам бы следовало, но мы как-то…

— В мастерской завозились. Да. Нехорошо вышло. Георгий Константинович вновь пенять станет.

И он тут?

— Хотя… — Эразм Иннокентьевич резко остановился и, развернувшись, вперился в меня взглядом. — Может, у него сегодня иное занятие найдётся. Кастелян ведь отдыхает. А выдать бельё надобно. И в целом… раз уж дежурит, то ему придётся. Так. Комнаты свободные дальше. Правила…

Он поморщился и махнул рукой.

— У Георгия Константиновича спросите, он разъяснит. Всё просто. Порядок не нарушать. Драк не устраивать. Младших не обижать и, по возможности, помогать ближним своим. Дополнительные занятия приветствуются.

Киваем.

Комнаты наши находятся в дальней части коридора. Одна, похоже, угловая и побольше, с тремя кроватями. А вот соседняя чуть меньше.

— Есть ещё там, — Эразм Иннокентьевич открыл дверь напротив. — Выбирайте, где нравится.

Выбирать смысла не вижу. Комнаты с виду совершенно одинаковы. И обстановка схожая.

Помимо кроватей имеется внушительных размеров стол. У кроватей виднеются тумбочки, а по обе стороны двери теснятся шкафы.

— За порядком следите сами, — Эразм Иннокентьевич вытащил часы и поморщился. — Время… цикл того и гляди завершится.

— Идите, — мягко сказал Ворон. — Думаю, мы сами управимся. Но документы, если можно, оставьте.

— Конечно, конечно. Вы…

— Передам Георгию Константиновичу, как и ваши извинения. Вы правы, эксперимент прерывать нельзя. Так что вы идите. А я помогу молодым людям… тут понадобится уборка, хотя в целом… вы пока располагайтесь, а я сейчас за вёдрами схожу.

И убрался.

За вёдрами. Сам. Как-то не по чину, что ли? Что-то не то с ним. То ли вследствие экспериментов Эразма Иннокентьевича, то ли встреча с Демидовым-страшим повлияла, но выглядел Ворон слишком уж дёрганым. Мы же остались в узком пустом коридоре. Я заглянул в большую комнату.

— Так… тут или мы с Шуваловым втроём, или вот вы…

— А тебе не надо рядом? — Орлов тоже заглянул.

— Рядом — да, но не прям так, чтоб за руку держать. Тень и без меня справится, если что.

Тени и через стену дотянуться до Димки с его силой.

— Тогда лучше нам троим, — Демидов переступил порог. — Мы и в одном классе. И так… извини, Савелий, но… как-то… тесновато тут.

— Ага, — подтвердил Орлов. — Но вообще отец говорил, что в военном училище комнат не было. Там один общий дортуар, и никаких тебе шкафов. Кровати и тумбочки. Всё. А ещё зимой почти не топили. И…

— Всё равно тесно…

— Вот вечно тебе всё не нравится.

— Нравится. Просто… веришь, неспокойно как-то. А понять, что не так, не могу.

— А что не так? — сразу насторожился Орлов, до этого бродивший меж кроватями и трогавший каждую, точно так надеясь выбрать лучшую.

— Да если б я понял, — Демидов потёр шею. — Такое вот… ну неладно и всё. Сав, ты что-то чуял?

— Я? Нет. Ты… попробуй глаза закрыть.

— Зачем? — удивился Демидов.

— Закрой, — Орлов дёрнул его за рукав. — Вон, садись и закрывай.

— И попытайся представить день от самого начала. Вот ты проснулся, позавтракал. Ощущение было? Что неладно?

— Нет, — уверенно ответил Демилов. — Никакой тревоги. Напротив… меня ж никогда-то особо из дому не отпускали. И теперь отец не больно хотел. Он даже, как про ту сторону сказал, сердился. И велел собираться домой. Но к вечеру Шувалов заявился. И твой, Никит, батюшка тоже. А это… и говорили они там о чём-то. Отец был доволен. Ну и передумал. Стало быть, сговорились… сам знаешь, мы-то на Урале вес имеем, а в столице на нас сверху вниз смотрят. Меня для того и отправили, стало быть, чтоб знакомства полезные заводил. Извини.

— Расслабься, — отмахнулся Орлов. — Всех сюда для того и отправляют.

— А я думал, что учиться.

— И учиться.

— Так, — прервал я. — Дальше. Собрались. Дальше. Когда ехали? Было ощущение.

— Нет. Всё спокойно. Только боялся, что опоздаем. Ну… или что рано будем, приедем, а тут никого. Потом… — принцип Демидов понял. И теперь говорил медленно. — Вы у ворот. Разговор… охранник этот и… Каравайцев.

Он произнёс и замер.

— Я его не знаю, но чувство такое, будто знаю… странное чувство. Но я ж его всё-таки знаю. Он у нас вёл один раз. Заменял. И тогда всё было нормально. Кажется. А тут нет. Что-то с ним неправильно. Не так.

— Что?

Демидов покачал головой и наморщил лоб.

— Что-то. такое вот крутится-крутится. А… и поймать не могу. Я сейчас… надо…

— Не надо, — я огляделся и выпустил Призрака, вытолкнув в коридор. — Никому ничего говорить не надо. И нет, ты не ошибся. С ним и вправду не так. Но… тут, в общем, сложно всё. Поэтому постарайся просто не приближаться. Или делать вид, что всё нормально. Даже если его узнаешь.

— Так… — глаза Орлова вспыхнули. И выражение лица сделалось таким, предвкушающим. — Ты что-то знаешь…

— Знаю, — я не стал отрицать. — Но потом. Ладно?

[1] «Воспоминания старой институтки», выпускница Екатерининского института Н. М. Ковалевская.

Часто пансион сопровождался полной изоляцией. К примеру, отдавая детей в Смольный институт (с 6 лет, а позже с 8–9 лет) родители подписывали документ, что до конца срока «ни под каким видом детей обратно требовать не станут» и «через всё время пребывания дочерей в Воспитательном обществе от всякого попечения о них свободны». А обучение длилось 12 лет.

Глава 21

Глава 21

Друзья рабочие!

Горькая нужда и тяжелые подати гонят вас из деревень на фабрики и заводы: вы ищете работы, чтобы удовлетворить старшину и станового, которые с розгами требуют податей.

И вот, когда вы поступаете к хозяевам, они мало того что выдумывают безбожные штрафы, мало того что вычитают за каждую поломку в станке, — они что дальше, то все меньше да меньше норовят платить и постоянно уменьшают заработную плату. «Пусти душу в ад — будешь богат!».

Рабочему человеку защиты искать негде. Полиция всегда заступается за хозяина: чуть что — рабочего волокут в кутузку! [1]

Листовка, изъятая у рабочего Н.

Ворон вернулся более… стабильным, что ли?

Спокойным. Умиротворённым даже. Словно за время краткого отсутствия своего он каким-то чудесным образом поправил чужую личину.

А ещё притащил ведро, тряпки и тощую книжицу правил поведения, которую притворно-строгим голосом посоветовал выучить наизусть. Мы столь же притворно заверили, что вот прям немедленно этим и займёмся.

Ну или на крайний случай после завтрака.