Хозяин теней 6 (СИ) - Демина Карина - Страница 15

А ведь верно.

Мне говорили, что дарникам неуютно рядом с такими, как я. Но как-то оно из головы и вылетело. И почему так? И надо бы спросить, но у кого?

[1] Такой бизнес действительно существовал. Более того, в конце 1880-х годов состоялся судебный процесс. Чаеторговцы Александр и Иван Поповы обвинялись в подделке этикеток фирмы «К. и С. Поповы», известной качеством своей продукции, изготовлении суррогата с применением рогожского чая и копорки и его продажи под видом продукции вышеупомянутой фирмы. Суд признал Александра Попова виновным. Он был приговорён к пожизненной ссылке в Томскую губернию.

Глава 8

Глава 8

Набор производится вручную. Наборщики споро вставляют железные литеры в верстатки — специальные линейки углом, куда поочередно вставляются литеры. Руки наборщиков так и мелькают, почти на ощупь выхватывая нужные буквы. Не поторопишься — мало заработаешь, а ошибёшься — из твоего же скудного жалованья вычтут штраф, вот тут и крутись. Меж тем труд их, который на первый взгляд не кажется таким уж сложным, оплачивается весьма скудно. [1] Рабочий день длится до 10 часов, и проходит в условиях не лучших. Воздух в типографии душен, полон бумажной пыли и иных запахов. И зачастую к 25 годам наборщики спиваются, к 27 годам получают чахотку, а к 30 умирают.

Петербургский листок

— Летом? Летом все разъезжаются… кто остаётся? — Орлов ненадолго замолчал, обдумывая мой вопрос. А я не торопил.

Заговорит.

По-моему, он из той породы людей, которые физически не способны ничего не делать. Даже сидя на столе, Орлов то ногой дёргал, то взмахивал руками, порываясь вскочить. А то и вскакивал, чтобы обойти комнатушку быстрым шагом, по пути выглянуть в окно, убедиться, что за последние минут пять ничего-то в нём не изменилось. И снова сесть.

Вот я и решил спросить.

Случай-то удобный. И собеседник прямо как по заказу.

— Вот директор точно остаётся… Клим Степанович, тот отбыл, он ещё до конца года отбыл. У него родня далече, а он съездить хотел, навестить. И Милютин… он, кажется, за границу собирался. Пётр Николаевич. Он у нас латынь ведёт. И ещё французский. И словесность тоже… а Павел Юрьевич ваш оставался! Он помощник директора. И Георгий Константинович. В смысле, тоже помощник. За порядком следит.

Кто бы вот сомневался.

— А сам директор?

— И он тоже, — кивнул Орлов. — Он редко уезжает. Говорит, что стоит отвернуться ненадолго, и мы школу разнесём.

Что-то в этих опасениях было.

Значит, как минимум трое. Или, точнее, этого, пока незнакомого мне Клима Степановича можно было исключить. Точнее проверить, уехал ли он на самом деле, как и Милютин. Но если уезжали, то вычёркиваем смело. Вряд ли откуда-то из-за границы можно было руководить подменой Каравайцева.

Хорошо.

Директор… ну у него возможностей было побольше. Хотя… если так, то почему было не заменить прямо в школе? Она ж летом пустует.

Или нет?

Ладно, информации пока маловато.

— О! точно! Отец Амвросий ещё! Кстати, странно…

— Что странно?

— Сегодня его не было. Там кто-то стоял от церковников, но я его не знаю. И не представили, — Орлов поскрёб макушку. — Обычно отец Амвросий на собраниях выступал, благословлял на учёбу, а тут… говорят, что отозвали, но зачем? Он, сколько себя помню, при школе. Хороший мужик. Понимающий. Хотя, если края потерять, то и по лбу дать может… чтоб. А если не вернут? Пришлют кого другого? И кого? И как тогда… — Орлов явно забеспокоился.

— Как пришлют, так и разберешься.

Батюшка. Церковь — это, считай, Синод. Но… как-то сомневаюсь, чтобы директор синодников в местные дела допускал. С другой стороны, находясь при школе и ставши своим, можно и без допуска нужное узнать. Как бы ещё этого батюшку на место вернуть?

Или хотя бы выяснить, когда он отбыл. И куда. Если в начале лета и далече, то вряд ли при делах.

— Точно. Надо будет в церковь заглянуть, тут, рядышком. Он при ней состоит так-то, а к нам вот только Слово Божие преподавать ходит. Ну и вразумлять… нет, как это я… и тогда… — Орлов затарабанил пальцами по столешнице.

— Как соберешься, меня возьми, — этакий случай грешно было упускать.

— А ты разве… ну… ты ж Охотник.

— И что? В церковь я заглянуть могу. И с человеком познакомиться. Вдруг да и вправду вразумит…

Орлов фыркнул, но кивнул. Снова задумался. И произнёс.

— Ещё, по-моему, Петряков на лето остаётся. Эразм Иннокентьевич. При лабораториях. Он изыскания проводит.

— Какие?

В последнее время у меня ко всякого рода изысканиям прям предвзятое отношение возникло.

— Так… без понятия. Что-то там с артефактами связано. Или с даром вот. Дар изучает вроде как. Всё меряет на занятиях. Сам потом увидишь. А! Если желание есть, то можешь записаться в кружок. Твой приятель, к слову, и записан.

— Серега?

— Ага, — Орлова этакое обращение точно не покоробило. — В этом году, чувствую, многие захотят артефакторикой заняться.

— И ты?

— Не, это не моё… сидишь, ковыряешься часами, — его прямо передёрнуло от такой перспективы.

— Тебе ж велено подружиться.

— Так я и подружусь, — он глянул на меня с насмешкой. — Я уже в процессе, так сказать, налаживания тесных дружеских связей. Через тебя вот… к тебе он явно расположен.

— Зачем вам Серега?

— Мне? Мне незачем. Ну так-то, не подумай, он забавный, хотя и мелкий. Но ты инетерсней.

— Чем?

— У тебя тварь есть.

Ну да, всегда интереснее дружить с человеком, у которого большая зубастая собака.

— Кроме того ты явно что-то скрываешь.

— Тварь?

Орлов мотнул головой.

— Тварь я уже видел. Скорее… силу вот… и происхождение? Да, пожалуй.

Глаза у него тоже с рыжими искрами. И хитрющие.

— Из тебя такой же рабочий, как из меня или Шувалова…

— Сравнил.

— Ну да… Димка у нас… не важно, главное, что не похож. Уж извини.

— А ты много рабочих видел?

— Вообще-то у нас фабрики, — Орлов нисколько не обиделся. — И сколько себя помню, я с отцом то на одной, то на другой… он считает, что я должен понимать процесс изнутри. Так что рабочих я и видел, и даже разговаривал. У них речь другая. И манера держаться. Это скорее твой приятель из их числа. А ты… бастард?

— И если так, то что?

— Ну… нет, не подумай, что я… в общем, скучно тут сидеть. А я скуку на дух не переношу!

В это я охотно поверил. Орлов вытянул ногу и затряс ею.

— Затекла. Итак, бастард… как по мне, если толковый, то роду только силы прибавит. А если бестолковый, то хоть бастард, хоть законный, одни убытки будут. Так что всё равно. Главное, что ты охотник. И не просто охотник. Я там, при всех, не говорил, но мне дед рассказывал, что в старых родах принято было тварям имена давать. И что был у них свой, особый, метод дрессировки… и твари потому сильно отличались от обыкновенных. Точнее от тех, которых держит большинство. С теми ты бы не справился. А эту вот как-то удерживаешь, хотя ещё и ребенок.

Хреновый из меня разведчик вышел. И главное, с виду-то Орлов полный раздолбай. А выходит, что подмечает он не меньше Шувалова.

— Да не переживай, — он улыбнулся шире прежнего. — Делиться ни с кем не собираюсь. Но Димка, уверен, увидел и побольше моего. Яр, он чуть другой, хотя… тоже не думай, что если здоровый, то тупой.

— Я и не думал.

— Правильно. Многие почему-то считают, что у него всё в мышцы ушло. А он учится получше меня.

— Это просто ты учиться ленишься.

— Ну да… и отец это же твердит, — он потянулся. — А, ещё сила твоя странная… и знакомства. И вправду с Серегой в поезде встретились?

— Не поверишь, но да, — я раздумывал, что ему рассказывать. А рассказывать что-то придётся. Орлов в школе давно. Он тут всё знает, и его знают.

И полагаю, многие не воспринимают всерьёз. Я вот тоже ошибся. И если так… то его лучше иметь в союзниках. Или хотя бы под боком.