Лунная угроза (сборник 2024) - Гамильтон Эдмонд Мур - Страница 42

Голос Мэндалла умолк, и в угасающем свете заката мне казалось, что огромная шахта и вырывающийся из нее ревущий поток газов, здание, к стене которого я прижимался, и огромные деревья, чьи многочисленные усы беспокойно извивались, стремительно вращаются вокруг меня. На мир обрушился рок, который навлек на него один человек — тот, кого я сейчас слушал. Некоторое время я сидел в полном шоке, но, в конце концов, мне удалось немного прийти в норму, и я снова приподнялся к окну. Джексон по-прежнему стоял перед Холмом, сверкая глазами, и как раз в тот момент, когда я заглянул в комнату, мой начальник поднял голову и посмотрел ему в лицо.

— Мэндалл, ты сумасшедший! — сказал он. — Наслать этот ужас на Землю, натравить растения на свою собственную расу…

— Мою собственную расу! — вскричал его коллега в безумном гневе. — Мою собственную расу, расу испорченных животных — расу, к которой я тоже принадлежу! Растения должны стать главными на Земли и смести с нее всех остальных!

Он повернулся к открытой двери, шагнул на порог и уставился горящими глазами на окружающий пейзаж — на шевелящихся древесных монстров на краю поляны и на открывающуюся за ними величественную панораму гор и долин, которые теперь, в почти угасшем свете закатного солнца, казались совсем темными. Я на мгновение застыл, не в силах пошевелиться:

ужас, который с каждым часом все сильнее давил на мой разум, казалось, лишал его способности мыслить. Огромные полчища растений, которые опустошили Хартвилл и теперь ползли по всему окрестному региону, бесконечные толпы растений, которые миллионами формировались по всей Земле, чтобы вскоре уничтожить человечество — все, что я только что услышал, парализовало мою волю.

Однако я постарался собраться с мыслями и приподнялся еще немного над подоконником. Холм неподвижно сидел напротив меня, опустив голову, и вся его поза ясно выражала переполнявшее его невыразимое отчаяние. Я в страхе уставился на Мэндалла, неподвижно стоявшего за порогом здания спиной к нам, а потом быстро взмахнул рукой, пытаясь привлечь внимание Германа. Но тот сидел, не поднимая глаз, и тогда я, тоже близкий к отчаянию, издал тихое, едва слышное шипение. Холм, однако, услышал его — он поднял голову и уставился на меня внезапно широко распахнувшимися глазами.

Я поспешно заставил его замолчать резким жестом, а затем вопросительно указал на Мэндалла, стоявшего за дверью. Холм тоже посмотрел на него, и его глаза загорелись надеждой, но потом он молча покачал головой, кивком указав на пистолет за поясом нашего коллеги. После этого он быстро кивнул в сторону своих пут, и я мгновенно догадался, что он хочет, чтобы я освободил его, и пытается сказать, что вдвоем мы могли бы одолеть Джексона, несмотря на его оружие. Я снова взглянул на безумного ученого, так и смотревшего мрачным взглядом на открывшуюся перед ним панораму, а затем осторожно подтянулся, перегнулся через край открытого окна и бесшумно перелез через подоконник.

Мгновение я стоял в комнате под окном неподвижно с бешено колотящимся сердцем, а потом неслышно шагнул вперед. Еще один шаг, еще, еще — от Холма меня отделяла всего дюжина шагов, но на каждый из них, казалось, уходили бесконечные часы, когда я неслышно шел к нему через комнату. По пути я украдкой бросил взгляд в сторону Мэндалла, но он не обернулся и не сдвинулся с места, после чего я, осмелев и снова почувствовав надежду, зашагал дальше с ножом в руке. Герман смотрел, как я приближаюсь, и его глаза тоже светились надеждой. Наконец, я оказался рядом с ним, быстро наклонился и перерезал ножом путы у него на запястьях. Потом я потянулся, чтобы освободить его ноги…

— Харли! Сзади!

Окрик Холма заставил меня мгновенно обернуться, и в тот же миг я увидел высокую фигуру Мэндалла, возвышающуюся надо мной, и пистолет в его руке, поднятой над моей головой. Этот предупреждающий крик был таким неожиданным, а прыжок Джексона в мою сторону — таким быстрым, что у меня не было ни малейшего шанса ни уклониться, ни перехватить его руку. Я мог только вскинуть руки в тщетной попытке остановить удар пистолетом, который уже в следующую долю секунды обрушился на меня.

Все вокруг, казалось, озарилось ослепительным светом, и я безвольно повалился во тьму!

КРОМЕШНАЯ ТЬМА, ЧЕРНЫЕ муки страшной боли — именно благодаря ей я с трудом вернулся к реальности. Сначала я услышал снаружи глухой рев газовых потоков, вырывающихся из огромной шахты, а затем странные шаркающие звуки, которые как будто бы раздавались где-то совсем рядом со мной. Но даже в таком состоянии я понимал, что, скорее всего, пролежал в беспамятстве всего несколько мгновений, потому что мои вскинутые руки защитили мою голову от оглушившего меня удара, значительно смягчив его. И хотя я еще не до конца пришел в себя от этого сокрушительного удара, а кроме того, был смертельно вымотан диким подъемом по склону горы, мне удалось открыть глаза всего через несколько секунд после того, как я очнулся.

Я лежал там, где упал, на том месте, где только что стоял Холм, и теперь, медленно оглядевшись, увидел через открытую дверь своего шефа и Мэндалла — они сцепились в смертельной схватке на поляне перед входом в здание! Мой клинок рассек путы на запястьях Холма, и хотя его лодыжки остались связанными, он со всей силой безумного отчаяния вцепился в Мэндалла, который изо всех сил пытался стряхнуть его с себя.

Они дрались молча, в тишине, если не считать звука их тяжелого дыхания и шарканья ног по земле, освещенные последними лучами заходящего солнца. А над ними склонились огромные древесные чудовища, дико размахивающие усами в попытках дотянуться до них. Оба противника знали, что это была борьба не на жизнь, а на смерть, борьба, от которой зависела судьба мира, и в их глазах плескалось предчувствие смерти. Они упали на землю и покатились по поляне, Герман держал Джексона за руку с пистолетом, а тот отчаянно пытался навести на него оружие.

Я с трудом подняться на ноги и, пошатываясь, направиться к ним, но мое ошеломленное, измученное тело не повиновалось мне, и я снова рухнул на пол. Мэндалл постепенно брал верх, несмотря на сопротивление Холма, а я, всхлипывая, скорчился от боли, но затем с неимоверным усилием вытянул вперед руки и, все еще пребывая в полубессознательном состоянии, пополз к двери. Фут за футом, дюйм за дюймом я продвигался вперед, к огромной черной панели, от которой вниз, в зияющую снаружи шахту, уходили провода.

Мэндалл и Холм продолжали кататься по поляне в безумной битве, приближаясь к огромным древесным монстрам на ее краю, все сильнее тянувших к ним усики. А я был уже в ярде от панели и подвигался к ней из последних сил, протягивал руки к проводам, готовясь вырвать их. Мне почти удалось это сделать, когда Джексон, теперь боровшийся с Германом почти в пределах досягаемости усов огромных древесных чудищ, на мгновение взглянул в мою сторону и увидел меня!

Его глаза стали еще более безумными, и он, резко отпихнув Холма в сторону, рванулся ко мне с пистолетом в руке. В тот момент я понял, что это конец — еще мгновение, и мы с Холмом будем мертвы, а последний шанс остановить гибель мира будет упущен. Прежде, чем я успею дотянуться до панели и проводов, Мэндалл доберется до меня.

Но как раз в тот миг, когда сумасшедший ученый, вскочив на ноги, прыгнул в мою сторону, я увидел кое-что еще, что заставило меня самого безумно закричать — увидел, как лежащий на земле Холм с дикой силой рванулся вверх в последнем порыве, и несмотря на связанные лодыжки, одним стремительным движением бросился на Джексона, схватил его и отбросил назад, к краю поляны, к древесным чудовищам, потянувшим к нему тысячи усов!

Мэндалл издал дикий вопль, когда бесчисленные нижние щупальца обвились вокруг него. Они быстро подняли его вверх, и в него тут же вцепились усики, растущие выше, так что он почти весь скрылся из виду, опутанный ими с головы до ног. Еще мгновение — и его безумные крики резко прекратились! Холм же снова рухнул на землю, тщетно пытаясь встать.