Лунная угроза (сборник 2024) - Гамильтон Эдмонд Мур - Страница 29

Но на самом деле обладатели «здравого смысла» даже представить себе не могли, какое странное безумие скрывалось за появлением на берегах блестящей слизи. Их «здравый смысл» помог им спокойно спать — пока они не проснулись от раскатов грома разрушающегося мира, от кошмарного безумия, обрушившего на человечество вместе с блестящей пеной титаническую волну ужасной смерти, которая уже в тот момент, когда они смеялись над учеными, медленно поднималась, чтобы захлестнуть весь земной шар.

Глава 2

В ТОТ ЖЕ ДЕНЬ, перед самой полуночью, меньше чем через дюжину часов после заявления Ассоциации, мир охватил ужас. Если бы это происходило постепенно, сначала в одном месте, потом в другом, то сейчас можно было бы дать какой-то последовательный отчет об этих событиях. Но катастрофа обрушилась почти на весь изумленный мир одновременно, и гигантский масштаб этого события делает тщетными любые попытки полностью описать ужас нашего мира, когда он пробудился, чтобы погибнуть. Впрочем, будет достаточно дать некоторое представление о происходящем в таком городе, как Нью-Йорк, потому что творящийся там ужас был сильнее, чем в других местах.

Рассказов о том, как все началось в Нью-Йорк, собрано почти неисчислимое множество, и из одного из них, рассказа некоего Эдварда Уорли, можно почерпнуть, пожалуй, самое яркое представление о катастрофе. Рассказ Уорли, которому он дал несколько банальное название «Мой опыт во время кошмара», дает не только описание начала катастрофы в Нью-Йорке, но и фактически показывает, как это происходило во всем остальном мире. Ибо все то, что происходило в ту ночь в Нью-Йорке, имело место и в тысячах других приморских городов, и то, что Уорли увидел на улицах своего города, в тот же час увидели миллионы охваченных страхом людей. В Нью-Йорке масштаб этого события был больше, но ужас, которые оно несло, везде был одинаковым — таким, как Уорли описал его.

Этот Эдвард Уорли неосознанно показал себя в своем собственном повествовании довольно заурядным человеком средних лет, основную часть жизни проводящим за сложением и вычитанием цифр в брокерской конторе на Брод-стрит. По его словам, чтобы избежать толкучки в метро, он снял комнату неподалеку от работы, в одном из узких жилых домов, разбросанных тут и там к востоку от финансового района, на нижней оконечности Манхэттена. Именно этот факт вкупе с другими обстоятельствами выдвинул Эдварда на первый план, в самое сердце первого пришествия ужаса. Ибо за полчаса до полуночи в ту роковую ночь 27го он решил, что ему не помешает короткая приятная прогулка по теплому весеннему воздуху, и направился на юг, к маленькому открытому парку Бэттери.

В это время, незадолго до полуночи южная оконечность острова, загроможденного огромными зданиями, каковым является Нью-Йорк, была погружена в почти сверхъестественную тишину и одиночество. Так, по крайней мере, показалось Уорли, когда он теплой весенней ночью шел на юг по тихим улицам, от одного пятна света, отбрасываемого фонарем, к другому, между высокими, необъятными зданиями, которые вырисовывались в темноте по обе стороны от него. Эти здания, бывшие центром невероятной активности в дневные часы, стояли безмолвными под яркими весенними звездами, словно это были еще не до конца разрушенные руины какого-то могучего, но заброшенного города. На севере, в районе Мидтаун, отблески света на фоне неба говорили о том, что на тамошних многолюдных улицах все еще кипит жизнь, но Эдвард, шагая все дальше, не встретил никого, кроме одного случайного полицейского, который бросил на него пристальный взгляд из-под фонаря на углу. Затем, через несколько мгновений, Уорли ощутил новый порыв свежего соленого воздуха. Он уже проходил между последними огромными зданиями, миновал надземный переход над дорогой и оказался в тихом маленьком парке.

По его словам, он прошел половину пути по темному парку, направляясь к южной ограде набережной, прежде чем почувствовал, что перед ним находится что-то необычное. Сверкающее море, уходящее в темноту, скользящие по нему тут и там огоньки небольших судов и далекие мигающие огни Бруклина и Джерси, раскинувшиеся слева и справа — это было единственное, что привлекло его внимание в те первые мгновения. Затем, когда Уорли оказался в нескольких ярдах от южной железной дороги, он резко остановился, внезапно увидев перед собой огромную блестящую мокрую массу, которая лежала на краю волнолома и, казалось, медленно двигалась. «Это было так, словно кто-то вывалил на край парка огромную массу блестящего желатина, влажного и поблескивающего в свете нескольких фонарей, горевших вокруг меня, — вспоминал он потом. — Эта масса растянулась вдоль всего края парка, ограниченного бетонным волноломом. Она свисала с волнолома в плещущиеся морские воды, и поскольку это вещество, казалось, медленно двигалось, я сперва подумал, что оно стекает вниз, в море. Но затем, после того, как я немного постоял там, глядя на это плавное движение сверкающего вещества, я увидел нечто, заставившее меня в изумлении протереть глаза. Я увидел, что блестящие массы вовсе не стекали в море, а наоборот, вытекали из него!»

На мгновение Эдвард застыл на месте, глядя на эту субстанцию в полнейшем изумлении. Серая блестящая пена медленно и плавно переваливалась через край волнолома, вытекая из моря внизу, плавно растекаясь по бетонной стенке и добавляясь к огромной сверкающей массе вещества, которое уже лежало по всему морскому краю парка! Это было беспрецедентно, невероятно, и на мгновение, показавшееся Уорли бесконечным, он замер, уставившись на эти сияющие, огромные, желеобразные горы, которые текли в нескольких футах перед ним, изгибаясь и подрагивая. А потом из скользящей массы внезапно выдвинулся огромный, толстый шлейф блестящего желе — словно огромная рука — и устремился прямо к нему!

Это вывело Эдварда из оцепенения. Когда гигантская «рука» потянулась в его сторону, он отшатнулся, невольно издав пронзительный крик. По его словам, в тот момент крайнего ужаса, в голове у него по какой-то странной прихоти его разума, промелькнуло воспоминание о слабо шевелящейся светлой слизи, которую в последние дни находили на пляже и на волноломе, но уже в следующее мгновение эта мимолетная мысль растворилась в охватившем его абсолютном ужасе. Тем временем, к нему потянулась еще одна огромная изогнутая «рука», высунувшаяся из «желе» рядом с первой — она плавно и быстро удлинялась, в то время как скользящая и трясущаяся пена, из которой они исходили, тоже текла к нему по траве и по тротуару. Это были огромные блестящие аморфные «сугробы» высотой в целый ярд, они с каждым мгновением становились все больше и больше, и следом за ними из воды поднимались на волнолом все новые и новые «комки», добавляясь к ним.

Уорли, правда, видел это лишь мельком. Он был слишком ошеломлен, и когда вторая «рука» метнулась к нему следом за первой, он снова отшатнулся назад, а затем, шатаясь и не видя ничего вокруг, побежал к северному концу парка. Он пробежал через весь парк — и тут из-под нависающих над дорогой надземных путей ему навстречу выскочили две фигуры в синих полицейский мундирах. У одной из них в руке поблескивал пистолет, и при виде них Эдвард с облегчением остановился и начал оседать на землю.

— Оно выходит из воды, там! — только и смог прохрипеть он, указывая на южную сторону пака. — Серое вещество, как желе — протоплазма, о ней в газетах писали… Оно идет!..

Полицейские с сомнением посмотрели на него, а затем, вглядываясь в темноту в дальнем конце парка, начали медленно продвигаться в том направлении, держа оружие наготове. Уорли с бешено колотящимся сердцем наблюдал, как они исчезают в ночном сумраке. На мгновение воцарилась тишина, на фоне которой до его слуха донесся неестественно громкий шум поезда далеко на севере. Потом он услышал внезапный резкий возглас, донесшийся из темноты на юге, и в следующее мгновение темнота разорвалась вспышкой пламени и оглушительным грохотом выстрелов. А потом на фоне сверкающей воды он увидел огромные «руки», взметнувшиеся вверх, словно темные, могучие щупальца, и когда они опустились обратно, выстрелы стихли — вместо них раздались крики, которые резко оборвались, после чего снова наступила тишина. Дрожащий Уорли по-прежнему смотрел вперед, в глубину парка, и через мгновение увидел там новое движение, словно что-то медленно приближалось к нему. Наконец, в свете ближайших фонарей он разглядел, что это была все та же огромная блестящая серая масса, плавно движущаяся через парк в его сторону, и что в этой прозрачной желеобразной пене, как мухи в янтаре, застыли темные, скрюченные тела двух человек!