Кровь вассалов (СИ) - Добрый Владислав - Страница 49

Обычно хмурый и жёсткий, сейчас Однорукий выглядел неожиданно грустным и даже добрым. Возможно, потому что у него лицо сильно опухло.

— Эта бранкота, которой командую я, — сказал он с хрипотцой, срываясь на раздражение. — Ран Тейр, если угодно. Жду ваших пожеланий, сеньор.

Я кивнул. Имя подходило — простое, сухое, резкое и опасное, как и сам человек. Я, разумеется, забуду его через минуту. Кстати, имя, похоже, южное. С южных земель Регентства. Я предполагал, что Однорукий откуда-то из Долины Караэна, а он, оказывается, даже не из окрестностей Таэна. Видимо, ближе охотников вести отряд не нашли. Интересный человек.

— Вы правы, сеньор Ран. И вместе с тем — не правы. Я видел ваш бой с холма, — я оглядел пехотинцев. Привычки строиться у них так и не появилось, но они собрались вокруг в некоем подобии строя. Вперед, впрочем, пробились прачки и проститутки. Хотя, я повторяюсь. В общем, впереди были маркитантки — мужики, даже те, что уже держали оружие и успели его пустить в дело против всадников вроде меня, всё ещё инстинктивно старались держаться подальше.

— И я видел, как о вас разбивались враги, как стрелы о щит! Как вы косили их, как серп траву, и как не гнулись, стоя против сил, в тысячу раз больших!

Последнее, конечно, преувеличение. Вряд ли они успели увидеть больше пары десятков вражеских пехотинцев и оценить соотношение сил. Зато Ран Тейр видел. Так что нельзя сказать, что совсем никто не был в курсе.

— С этого дня вы — Железная Бранкотта! — торжественно объявил я. Победно оглядел недоумевающие крестьянские рожи и отозвал Однорукого в сторону. Нагрузив его ценными указаниями — которые, в общем, сводились к тому, чтобы он встал гарнизоном в сдавшемся городе, никого не пускал за стены, по возможности не давал грабить окрестности и следил, чтобы горожане не вырезали их самих, — я озвучил обязательную плату, которую потребовал с города. И в этот момент Ран Тейр сказал:

— Мой сеньор, я взял двух пленников. Как оказалось, они братья. Мне уже предложили пятьдесят дукатов за обоих. Полагаю, будет честно, если я предупрежу вас прямо. Я покину войско, как только получу этот выкуп. Этого хватит, чтобы я смог, наконец, спокойно встретить старость.

— Благодарю вас за честность, сеньор, — ответил я, чувствуя, как кривлюсь, будто лимон лизнул. — Рад вашей удаче.

— Надеюсь, у вас есть достойный человек на моё место? — выдал Ран то, что его уже беспокоило.

— Кто-то обязательно найдётся, — ответил я, чувствуя, что ко мне возвращается хорошее настроение. — Подумаем об этом, когда вам выплатят выкуп!

Пятьдесят дукатов? Да я трачу дукатов двадцать раз в полгода на каждого всадника в своей свите. Кому-то коня купить, кому-то доспех. И это при том, что у них обычно и свои есть — просто хуже, чем мне бы хотелось. Но для Рана Тейра это, видимо, самая большая удача в жизни. Вот только… Кажется мне, что своих людей он не бросит. Если бросит — значит, я в нём ошибся. Тогда пусть уходит. Туда ему и дорога. А если нет… Пусть посидит пару месяцев в городке.

Уважаемые люди в городах — что в моём мире, что в этом — любят договариваться обо всём за углом и считают, что хорошие отношения легко построить на подарках, лести и выгоде. Такая среда очень опасна для бедного и честного человека, чем стать тем, от которого им что-то нужно. Она меняет. Посмотрим, что Ран Тейр будет думать через два месяца о том, можно ли встретить старость всего лишь с пятьюдесятью дукатами.

— Однако я чуть не забыл главное! — постарался я скрыть ехидство в голосе. — Откуда у вас это заклинание? Я думал, Университет не выпускает знающих его тайну даже за стены!

— Это не у меня, сеньор, — ответил он. — Это сотворил наш смотрящий за обозом. Вон он, у той телеги, рядом с големом.

Я посмотрел в указанном направлении — и увидел того самого человека, которого принял за лекаря, когда он, проходя мимо меня, рассыпал в грязь свои инструменты.

Сейчас он возился с сидящим у телеги големом, явно беспокоясь за него больше, чем о том, что я там говорю. Меня кольнула ревность, но потом я задумался. Пренебрежение к наглому простолюдину стёрлось, при воспоминании о степени его магического искусства.

— Благодарю вас, сеньор Ран. Идите к своим людям. А я поговорю с вашим скромным спасителем.

Глава 23

Старые ответы

Не думаю, что я способен подкрасться незаметно к живому человеку, у которого работает хотя бы одно из чувств. Мало того, что я в полном латном доспехе и сижу на Коровиэле — а тот, по повадкам, смахивает на чихуахуа размером с дом, когда в плохом настроении (а у него как раз плохое настроение) — так ещё вокруг меня два десятка гремящих железом, пахнущих конским потом и вечно ржущих здоровенных мужиков. Так что люди за двести метров минимум замечали, что приближается кто-то важный.

Но к лекарю я подъехал уже метров на двадцать — а он так и не обернулся.

Кстати, конский пот — штука специфическая. В моём мире я пару раз морщился от вони собак, но с запахом лошади это и рядом не стояло. Как сравнивать байдарку и поезд. Правда, учитывая, что лошадь сама по себе признак статуса, этот резкий, невероятно плотный запах странным образом считается терпимым. И всё же он накрывает всех вокруг буквально как одеяло, стоит лошадке пару часов энергично попотеть под седлом. Это как если бы тебе брызнули духами прямо в нос. Духами с запахом псины.

И всё же лекарь сосредоточенно возился с големом Красного Волока, так и не обернувшись ко мне.

Я поднял руку и остановил Дуката, который, похоже, уже собирался пнуть простолюдина.

Я перевёл взгляд на бранкотту Однорукого. Тьфу, то есть — Железную, конечно. Как бы со всем уважением к моему присутвию, но мужичьё тихонько рассасывалось по сторонам, ища сухое место. Незапланированный привал. Мимо бегала пара чумазых мальчишек — помощников полевой кухни, разносивших еду.

Тоже, кстати, особенность: стоять в очереди тут считается западло. Если ты мужчина, тем более с оружием — жди, пока тебя обслужат. Дети или женщины.

Впрочем, к повозке, где сидел кузнец с инструментами, очередь была — как и к маркитантке, что, видимо, чинила одежду. Счастливчики, заполучившие при дележе броню или оружие, сразу выделялись на фоне остальных — один из сержантов с помощью топора старательно рубил стёганую попону на борту телеги. Видимо, пойдёт на броню для пехоты.

Я мельком бросил взгляд в сторону, куда отнесли тела. Пехотинцы на удивление легко отделались — всего двое трупов. Их уже раздели до гола. Как, впрочем и врагов. У телам пошёл угрюмый сержант, на ходу вытаскивая меч. Меч, кажется, создан для того, чтобы разделывать людей — как нож для курицы. Ещё несколько, видимо сбежавших в самом начале, несли с собой деревянные кирки и лопаты — в инструментах были лишь небольшие железные накладки. Железо дорогое. и него пока целиком делают только оружие. Струсившим предстояло рыть ямы в холодном мокром грунте. И для дерьма, и для порубленных человеческих тел. Хотя деревьев вокруг было не мало, привычка экономить дрова все еще не давала людям сжигать убитых. А может, просто не хотели возиться. Срубить дерево заметно труднее, чем голову с тела.

Тяжёлых раненых не было: пара человек с повязками, похожими на повязку Однорукого, и всё. А они убили троих и двоих взяли в плен — удивительное соотношение потерь для всадников и пехоты. Впрочем, я не заметил, чтобы нападавшие активно пользовались магией. Плюс, скорее всего, местные сеньоры просто не поняли, с кем имеют дело, приняв бранкотту за обычных обозных слуг, что охраняют хозяйские телеги от воров и крестьян.

И всё же… да, я был определённо доволен результатом. Хорошее настроение не смогла испортить даже моя паранойя. Я кивком подозвал Адриана и, указав взглядом на лекаря, сказал:

— Этот человек прячет своё лицо. Первый раз он сделал это, когда мы проезжали мимо, уронив свои инструменты в грязь. Сейчас старательно делает вид, что слишком занят. Будь наготове.