Кровь вассалов (СИ) - Добрый Владислав - Страница 4

— Так осуши! — рявкнул я, плохо понимая, что он от меня хочет.

Южанин что-то пробормотал, и воздух над озером стал дрожать. Вода будто вскипела, но пар не шёл вверх — он сворачивался в тонкие серебряные нити, втягиваясь в бурдюк, или во флягу. Логосоны завыли — уже не словами, а тем, что рвало перепонки, — и бросились в яростную атаку.

Отдай бурдюк.

Отдай его. Верни воду.

— Держать! — я вырвал копьё у ближайшего оруженосца, который был занят тем, что пытался заморозить землю под ногами юрких «бобров», и сам шагнул вперёд. — Пылая красотой!

Вода в глиняной фляжке Фарида исчезала, будто там не крохотное горлышко, а водоворот метра полтора в диаметре.

В бестолковом метании рядом остались только я, несколько человек и чародей. Остальные — похоже, не постеснялись отойти. Не иначе, как взяли разбег, чтобы ворваться в бой.

Логосоны начали сжимать кольцо вокруг нас, но их ритм сбился — хвосты били по земле не в унисон, а вразнобой, и мысли в голове стали мешаться.

Отдай бурдюк.

Мы уйдём.

Ты получишь золото.

— Сеньор… — рядом оказался Дукат, челюсти сжаты, но голос странно ровен. — Они торгуются.

Готов взять золото от любого, кто предложит. Отвечать я не стал — увидел поблизости крупного, узнал его по серебристому отливу. Два шага, выпад — но непривычное руке копьё повело в сторону, и я угодил ему не в глаз, куда целился, а в покрытое мехом плечо. От удара зверька развернуло, и он, вращаясь, кубарем отлетел в сторону.

Будь на его месте человек, это бы что-то изменило: кто-то попытался бы пробиться ко мне, защищать, пока я не встану, кто-то — бросился бы бежать.

С этими всё было не так — в моё копьё тут же вцепился лапами соседний. Они не пытались таранить или кусать — они пытались схватить и утащить к воде. Он не был особенно силён, но — на удивление — быстр. Я выпустил древко скорее от неожиданности. И тут же выхватил Коготь. О да. Странно, что я сразу о нём не подумал.

Мы не мясо. Мы хранители воды.

Похоже, люди стали приходить в себя — вокруг меня мех сменился яркими геральдическими цветами на доспехах и железом. Тут же появился Волок — пыхтя, не обращая внимания, припер мне Крушитель. Похвально. Но я покачал головой и осмотрелся, выбирая жертву для Когтя.

Люди сменили тактику — они старательно пытались отвесить хороший удар своим оружием, а то и пнуть бобров-переростков, всё ещё осторожничая. Но бобрам и этого хватало — они начали сдавать позиции. Их спасала лишь явно магическая способность на короткое время резко ускоряться.

Фарид усмехнулся, хотя капли пота скатывались по его вискам.

— Они и правда могут торговаться. Но не обманывайтесь — они неразумны.

Вода за жизнь. Вы уйдёте. Мы уйдём.

— А если мы не уйдём? — спросил я вслух, но больше для себя.

Один из логосонов — массивный, с хвостом, на котором виднелись бронзовые кольца, словно в него вплавили какую-то корабельную цепь, — медленно вышел вперёд. Он перестал шипеть в голову и заговорил вслух. Голос был низкий, с металлическим скрежетом, будто в нём перекатывали камни.

— Тогда вы останетесь. В нас.

— Как… останемся? — уточнил Сперат.

— Как другие, — и он ткнул хвостом в заросли у кромки озера. Там, между спиралевидными стволами, я заметил тёмные фигуры. Не сразу понял, что это были люди… вернее, то, что от них осталось. Лица втянуты, тела иссохшие, как мумии, но всё ещё стояли — и в пустых глазницах блестела вода.

— Прекрасно, — выдохнул я. — Значит, без сделки.

Фарид рваным движением, словно преодолевая сопротивление, махнул жезлом в сторону озера. Серебряные нити воды потянулись быстрее, и я увидел, как на спинах логосонов начали появляться трещины, будто по лакированной доске. Они взвыли, забыв о переговорах, и бросились в отчаянную атаку.

Дукат всадил копьё в пасть ближайшему, и на этот раз древко вошло до упора. Я отсёк лапу другому — тот завизжал, отбежал, но упал и бился, как рыба на берегу. Сперат ударил топором третьего, но тот успел опустить голову, точно как рыцарь в шлеме, и принять удар на смешной хохолок меха. От удара его отбросило на землю.

Это их проняло — подхватив на лапы раненых, оставшиеся двое рванули к воде. Фарид поднял бурдюк выше и сжал его.

— Всё. Полный, — сказал он, и струи воды, текущие из озера, упали, размывая серый ил. Мы стояли среди тишины, нарушаемой только тяжёлым дыханием.

— Сеньор чародей, — тихо сказал Дукат, глядя на флягу Фарида, которая всё так же казалась глиняной, но теперь приобрела пузатую форму. — Я знаю места, где воду можно продать.

— Я сам из таких мест, — Фариду тяжело далось это колдовство. Он кивнул на Дуката: — Этот человек многого добьётся.

— Если доживёт, — недовольно буркнул я почти про себя.

На берегу осталось только одно тело. К счастью, не моего человека. К несчастью — этот труп не моих рук дело.

— Моё, — выдохнул Дукат, хватая тушу за пластину и разворачивая к остальным, как бы демонстрируя свой успех.

Он тут же велел слугам ободрать добычу. Вокруг него столпились люди. Фарид, глядя на эту сцену, только вздохнул:

— Если повезёт, сеньор, из этого выйдет хороший нагрудник. Защитит и от стрелы, и от удара мечом. И ослабит магию — но не так сильно, как когда эта шкура на живом панцирнике. Если нет — получится просто красивая накидка.

— Так вот какие они, панцирники, — пробасил Сперат.

Слово словно разблокировало память. Я зациклился на бобрах — хотя мохнатые, с костяными пластинами на спинах существа напоминали их лишь отдалённо. Разве что зубами и хвостами. Про панцирников Магн знал: их винили в том, что все Гибельные Земли, через которые проходили реки, со временем превращались в болота.

Поскольку бобров в этом мире не было, Магн по описаниям представлял их себе как варгов, только с большими плоскими зубами. Впрочем, эти твари явно были родственниками варгов — тех волков-мутантов, которых Магн видел. Явно из одной лаборатории. Или экосистемы.

Пока Дукат купался в лучах славы, принимая поздравления, дядька Гирен с теми, кто сообразительнее, прикончил вяло отмахивающихся водяных зомби и обобрал их. «Улов» был небольшой — кошельки срезаны, оружия нет, только кое-какая броня и пара шлемов.

Я же уселся на Коровиэля и проехался по топкому берегу отступившего озера. Магия Фарида не сильно замутила воду — под её толщей проступили руины. Панцирников нигде не было видно, зато были видны плоды их трудов: плотина, перекрывающая старое русло ручья, ведущего в лес. Здоровенное сооружение, сложенное не только из стволов, но и из немалых камней. Где-то внутри, надо полагать, они и прячутся.

— Зато теперь мы знаем, кто спугнул лесорубов, — пробасил Сперат.

— Не только лесорубов, — я показал на оплывшие холмы земли. — Они вели раскопки. Точно как ректор Джакобиан. Раньше этот ручей питал небольшой бассейн, вокруг которого стояло поместье. Вон, видишь остатки стен?

— И они выкопали то, что их убило, — угрюмо буркнул Волок.

— Или успели разбогатеть, а потом убежать, — не поддержал я его пессимизм.

— Панцирники всегда приходят к воде, — сказал Сперат. — Им следовало знать это.

— Мне больше интересно, откуда они приходят, — ответил я.

— Узнаете это — и должность почётного ректора ваша в любом университете Регентства, — хохотнул Фарид.

Он некоторое время пил что-то из маленьких склянок, которые доставал из сумок на поясе. Это пошло ему на пользу: лицо по-прежнему оставалось бледным, под глазами пролегли круги, но глаза вернули привычную хитринку и проницательность, заблестели, как после бутылки вина.

— Это самая большая тайна Гибельных Земель. Раньше учёные мужи — а неграмотное быдло и до сих пор — думали, что живность там это изуродованные создания, что забрели внутрь. Однако вот недавний пример показывает: это далеко не всегда так. Правда в том, что Гибельные Земли куда чаще просто убивают то, что попало в них. И очень редко изменяют. И изменения эти — скорее проклятие, чем дар.