Инженер Петра Великого 11 (СИ) - Гросов Виктор - Страница 40

Мы сошлись. Петр был на голову выше француза, но тот не отводил взгляда, встречая изучающий взгляд русского императора своим анализирующим.

— Филипп, герцог Орлеанский, — произнес он, коротко склонив голову.

— Пётр, император Всероссийский, — ответил царь.

Их руки встретились в крепком, мужском рукопожатии. И в тот же миг де Торси едва заметно кивнул мне. Есть контакт. Теперь у нас есть партнер. Или новый опасный противник, которого мы временно приковали к себе цепью общих интересов. Пора составлять протокол на случай предательства. Барон Мантескьё тоже наклонил голову. Интересный малый.

Внутри просторного походного шатра были простой стол и несколько складных стульев — вся обстановка намекала, что мы на военном совете. Герцог Орлеанский без церемоний указал на стулья и опустился на свой. За его спиной, как тень, застыл де Торси. Монтескьё встал у входа; его присутствие было почти незаметно.

— Господа, — начал герцог, едва мы расселись. — Давайте без иллюзий. Вы — в ловушке. Я — узурпатор. Поодиночке нас сомнут. Наш единственный шанс — нанести быстрый и смертельный удар.

Петр, барабанивший пальцами по столу, подался вперед. Язык прямого действия он понимал превосходно.

— Хватит отсиживаться! — герцог раскрыл карту Франции. — Оборона — путь в могилу. Мы должны идти на Париж!

Такой авантюры я не ожидал. Чистая вода. Взглянув на Петра, я увидел, как он преобразился. Государь буквально сиял. Его огромное тело расслабилось, а на лице расцвела широкая улыбка человека, нашедшего родственную душу.

— Вот это по-нашему! — рявкнул он, грохнув кулаком по столу. — Вот это разговор! Вперед, на Версаль! Давно пора этих павлинов разогнать!

— Мои десять тысяч солдат, — продолжал герцог, воодушевленный реакцией царя, — плюс ваши гвардейцы. Мы наймем еще несколько тысяч швейцарцев. Этого кулака хватит! По пути ко мне присоединятся верные полки. А ваши машины… — его взгляд, обращенный на меня, горел восхищением, — ваши машины станут тараном! Мы можем даже построить еще несколько по дороге, в деревенских кузницах!

Уголки моих губ дрогнули.

— Ваше высочество, — произнес я, с трудом сохраняя серьезность. — Боюсь, вы несколько переоцениваете возможности французских деревенских кузниц. Чтобы отлить одну лишь станину для двигателя, нужна печь, способная за раз расплавить три тонны чугуна. Сомневаюсь, что подобное найдется в амбаре местного фермера.

Герцог на мгновение смутился, но тут же отмахнулся:

— Детали, генерал, детали! Главное — дух, напор!

— Именно, — подхватил Пётр, бросая на меня недовольный взгляд. — Не мешай, генерал, со своими железками!

Передо мной сидели два авантюриста, нашедшие друг друга. Их совместная энергия грозила похоронить нас всех под обломками этой безумной затеи. Лобовая атака на этот союз была бы самоубийством.

— Я полностью поддерживаю идею наступления, Ваше высочество, — начал я, чем немало удивил Петра. — Сидеть здесь — значит ждать, пока нас раздавят. Таран пробивает стену один раз. Нам же нужен бронированный кулак, способный наносить удары снова и снова.

Подвинув к себе край карты, я продолжил:

— План похода на Париж великолепен, но у него есть одна уязвимость. Как только мы уйдем, наш ручной Комитет в Женеве снесут в тот же день — либо старые олигархи, либо люди Савойского. Мы лишимся базы. Единственной точки опоры в Европе.

Герцог нахмурился. Довод был весомым.

— Наше марионеточное правительство держится только на страхе перед «Бурлаками», стоящими у стен, — уточнил я. — Как только машины уйдут, страх испарится. Мы не можем бросить Женеву. Наоборот, мы должны превратить ее в наш главный арсенал.

Они переглянулись.

— Ваш поход не нужно отменять. Его нужно сделать неотразимым. Давайте используем Женеву как плацдарм. Тут у нас есть все: послушная власть, лучшие в Европе механики, доступ к торговым путям через нейтральные кантоны. За два-три месяца мы развернем там полноценное производство. Забудьте о кустарной сборке пары новых «Бурлаков». Мы придумаем кое-что получше, есть у меня одна идея. А еще вооружим нанятых швейцарцев не только нашими «Шквалами», но и обучим их новой тактике. Мы создадим армию будущего.

Я выдержал паузу.

— Через три месяца, Ваше высочество, вы сможете повести на Париж полноценный корпус, которому не будет равных в Европе. А в Женеве останется наш гарнизон и работающая промышленная база — наш надежный тыл. Мы подготовимся к полноценной войне.

— Три месяца… — задумчиво протянул герцог. — А Савойский? Он не будет ждать.

— А мы не дадим ему скучать, — усмехнулся я. — Пока здесь будет кипеть работа, наши летучие отряды на легких «Бурлаках» превратят альпийские перевалы в ад для его линий снабжения. Мы будем кусать его, изматывать, заставляя топтаться на месте. Теперь, когда французская граница становится союзной, будет проще держать оборону.

Петр оживился.

— Малая война! — прорычал он. — И заводы работают, и солдаты не киснут без дела! А я сам лично поведу один из отрядов! Поучу австрияков воевать по-нашему!

Герцог Орлеанский тоже загорелся. Мой план давал ему и быструю славу диверсионных рейдов, и мощную армию в перспективе.

— Что ж, генерал, — он протянул мне руку. — Ваш план звучит куда основательнее моего. Я принимаю его. Три месяца. Мы превратим эту тихую заводь в вулкан, который извергнется прямо в сердце Версаля.

— А пока, — Пётр улыбнулся, — покажем австриякам, что такое русская рать! Генерал, готовь карты перевалов! Будем чертить маршруты для «прогулок»!

Внутри я с облегчением выдохнул. Катастрофу удалось предотвратить. Мы навязали им свою игру. Война переходила в фазу лихорадочной подготовки к решающему броску.

Почти час мы обсуждали детали, пока мы не зашли в тупик. Стоило перейти от бравурных планов к их воплощению, как мы немедленно уперлись в стену. Первым потерял терпение Пётр, уже мысленно возглавивший «Бурлаки» в рейд по альпийским перевалам.

— Что сидим? — прорычал он, глядя на меня. — Солдаты есть, деньги — будут. В чем заминка?

— Заминка в людях, Государь, — ответил я. — И в их вере, вернее, в ее отсутствии.

Ткнув пальцем в карту, я пояснил:

— Швейцарцы — народ прагматичный, однако даже они не станут связываться с армией, объявленной Папой вне закона. Нанять пару сотен головорезов — пожалуйста. Собрать полноценные полки под командованием опытных капитанов — невозможно. Ни один уважающий себя офицер не рискнет карьерой и бессмертной душой ради службы «отлученным от церкви еретикам». Нас боятся. И презирают.

В шатре воцарилась тишина. Ядовитые плоды идеологической войны уже всходили. Наши технологии внушали трепет, наше золото — соблазняло, но клеймо «антихристов» перевешивало.

— Так что же, опять тупик? — глухо спросил Пётр.

— Не совсем, — вмешался герцог Орлеанский. С ленивой грацией откинувшись на спинку стула, он тонко усмехнулся. — Оставьте Берн мне, господа. Вы пытаетесь говорить с этими торгашами на языке чести и веры, тогда как они понимают лишь язык выгоды и страха.

Он посмотрел на меня.

— Я предложу им стать хранителями мира на этой границе. Их доблестная армия окажется стражами собственного нейтралитета, который мы щедро оплатим. Они будут служить своему кантону, получая за это наше золото.

Пётр хмыкнул, оценив иезуитскую тонкость хода. Мы нанимали охрану, которая по совместительству становилась нашей армией.

— Сердца тут ни при чем, господа. Это будет чисто деловое соглашение, — заключил герцог. — Их выгода станет залогом их верности.

— Допустим, — сказал я. — Допустим, со швейцарцами вы договоритесь. Хотя остается главная проблема. — Я повел носом в сторону карты, где были отмечены альпийские перевалы. — Принц Савойский. Его армия уже на марше. Даже с двадцатью тысячами в открытом поле против его ста тысяч ветеранов у нас нет ни единого шанса. Он нас просто раздавит.

Герцог согласно кивнул, и его лицо стало серьезным.