Путь к славе (СИ) - Калинин Даниил Сергеевич - Страница 39

Промедлив пару секунд, я все же решился — и выпрямился в люке командирской башенки. Ведь в отличие от спаренных пулеметов, зенитный ДТ до врага еще достать может…

— Ну братцы… Сделаю, что смогу.

Тыльник приклада танкового «Дегтярева» я утопил в плечо, перехватившись левой рукой за ведущую к нему металлическую трубку; правую же положил на удобную пистолетную рукоятку. Вообще ствол ДТ прочно закреплен на зенитной турели — следовательно, она должна погасить отдачу и сохранить кучность и точность боя даже при длинных очередях… Сдвинув флажок предохранителя (в отличие от ручного пулемета, здесь он присутствует), я быстро подкрутил рычаг на станке-вертлюге, задирая ствол пулемета под нужным углом.

Конечно, целиться через концентрический зенитный прицел очень неудобно — но я сумел подготовиться. Так, каждое из колец переднего «визера» соотносится со скоростями летательного аппарата; самое большое — это 400 километров в час. Далее от большего к меньшему — 300, 200, 100… Дистанционная линейка переднего визера по умолчанию выставлена на пятьсот метров (наименьшее значение) — а вот диоптр уже на заднем визире придется совмещать с центральной втулкой переднего.

Морока…

Вообще, стоило бы просто убрать зенитный прицел! Но ведь всегда есть риск, что немцы запросят поддержку авиации… А учитывая особенности атаки на подготовленную немцами оборону, я не рискнул бросить в бой полуторки с ДШК или счетверенными «Максимами» в кузовах. Ведь легкие грузовики вполне могут изрешетить из обычной стрелковки…

Приходится попотеть, ловя в узкое отверстие диоптра вспышки пламени на раструбе вражеского пулемета… Но ведь поймал же!

И тотчас нажал на спуск.

— Твою ж…

Пулемет огрызнулся короткой очередью — но, судя по трассерам, очередь ушла с превышением… Естественно, блин — прицел выставлен на пятьсот метров, а до высоты уже не более трехсот! И дистанция сокращается каждую секунду… Занизив прицел, я дал еще одну, и вторую короткую очереди, пытаясь скорректировать огонь по трассерам. И вроде бы пристрелялся…

— Жрите, твари!

На этот раз засадил длинную очередь по никак не угасающим вспышкам машиненгеверов; ДТ бодро отстрелял примерно половину емкого диска на шестьдесят три патрона — после чего я опомнился: перегреется ствол, и очередную гильзу разопрет в стволе! А выбить ее будет ой как непросто… Я прекратил огонь — но и немецкий расчет, выбранный в качестве цели, пока что замолк. Может, фрицы просто испугались летящих над головой пуль — а может, все-таки кого-то задел… Я бы не рискнул на это поставить — но хоть какую-то помощь своим кавалеристам оказал!

«Тройка» продвинулась вперед еще метров на пятьдесят; мы обогнули южный склон, откуда били пулеметчики и минометные расчеты. Теперь я уже не смогу достать их при всем желании… Однако, пусть и с запозданием, загрохотали не столь и громкие (по сравнению с гаубичными!) выстрелы полковушек. Слава Богу! Значит, сильно отставшие от танков «Комсомольцы» все-таки подогнали пушки на огневой рубеж — а расчеты наконец-то развернули орудия… Беглый огонь короткоствольных трехдюймовок обрушил на гребень высоты каскад снарядов, взрывающихся полноценной канонадой; стихли пулеметные очереди — а затем на кургане громко ухнул взрыв!

Не иначе как осколочная граната «полковушки» угодила в пункт боепитания минометчиков… А следом очередной фугас поднял столб земли прямо по курсу нашего танка.

Взрыв ударил всего-то в сотне метров впереди нас, заставив меня спешно нырнуть вниз, в нутро башни. Впрочем, если гаубичная головка ударит даже рядом с «тройкой», броня германского панцера вряд ли защитит экипаж… С другой стороны, осколки крупного фугаса вполне могут пролететь и сотню метров — так что укрылся в башне я совсем не напрасно.

Вопрос в ином: ударили ли фрицы с недолетом (причем сильным!) по группе «бэтэшек» — или же целились именно в командирский танк? Все-таки я обозначил себя пулеметной стрельбой…

Внутри все сжалось даже не от страха, а от ужаса быть заживо похороненным в искореженной взрывом броне. С последующим обгоранием до состояния черной головешки — похожей скорее на безобразную куклу, а не бывшего живым человека… Видел я уже такое — и теперь аж озноб по коже.

Как же тягостно ждать удара следующего фугаса — что может стать последним для всех нас…

— Чуриков, давай что ли газу! Может, и проскочим!

Малютин не стал меня поправлять — и также впечатлившийся взрывом мехвод дуром погнал танк вперед, вновь оторвавшись от казаков… Но повторного выстрела с высоты уже не последовало. Второй батальон успел охватил курган с северо-запада — и начал подъем по его пологому склону; тут же загрохотали выстрелы многочисленных «сорокапяток», ударили частые пулеметные очереди… Им ответил захлебывающийся «лай» автоматических пушек, затем грохнули выстрелы гаубиц.

Немцы все-таки успели развернуть тяжелые и громоздкие, массивные орудия…

— Чуриков, не сбавляй газа, давай догонять наших! Филатов, стреляй из ДТ по любой видимой цели, не жалей патроны… Илья — сам все понимаешь. Готовьте фугасы — для бронебойных болванок цели вряд ли найдутся.

Малютин ответил с едва уловимой усмешкой в голосе:

— Уже в стволе…

Немного поколебавшись, я вновь выглянул наружу сквозь люк командирской башенки, взявшись за пулемет. Возбуждение боя, захватившее при стрельбе по германскому расчету, лишь усилилось — и ведомый им, я вновь утопил приклад ДТ в плечо.

— Ну давай, Аким, давай… Еще чуть-чуть…

Словно услышав мою тихую просьбу, мехвод лихо вырулил на подъем. И первым, что я увидел, стали три ярко пылающих танка — словно скирду сухой соломы щедро облили бензином, а потом подожгли… Всякое желание воевать тотчас пропало — но танк уже упрямо пополз вперед. А радист даже открыл огонь длинными очередями — по совершенно невидимым мне целям…

— Филатов, бей короткими! Ствол перегреешь!

Все же стрелок-радист кого-то увидел — потому как следом отстучал короткую и спаренный машиненгевер «тройки». После танк резко замер — и звонко хлопнула пушка; Малютин также разглядел уцелевших во время атаки батальона, и теперь пытающихся разбежаться артиллеристов… Я же заметил темные на фоне огня фигурки бегущих слишком поздно — очередь МГ-34 безжалостно перехлестнула двоих зольдат, а залегших достал фугас.

Мы продвинулись еще немного вперед — и я, наконец, разглядел капониры с расстрелянными в упор гаубицами-стопятками. Закругленные щитки двух орудий буквально изорваны осколочными гранатами — а станины одной из пушек раздавлены гусеницами… Рядом с капонирами валяются тела расстрелянных из пулеметов германских артиллеристов — некоторых также подавили танками.

Не смолкающая стрельба слышится впереди — но итог боя уже очевиден и не вызывает сомнений. Если штатно батарея состоит из двух огневых взводов (по три орудия в каждом) — то после плотного артналета в начале атаки, у фрицев уцелело лишь четыре пушки. На момент начало штурма высоты их было четыре… Приглядевшись, я заметил и третью гаубицу уничтоженного взвода — близкий взрыв 122-миллиметрового «чемодана» перевернул стопятку набок, обвалив капонир. Потому-то я и не заметил пушку сразу…

Выходи, у немцев осталось максимум две гаубицы — что прямо сейчас и расстреливают экипажи «бэтэшек».

Чуть в стороне от тяжелых орудий одиноко замерла 20-миллиметровая зенитка с опущенным вниз стволом. Немцы вели огонь в упор и изрешетили борт заглохшей впереди нас «бэтэшки» — вяло дымящейся, но никак не разгорающейся. Увы, башенные люки танка наглухо закрыты… Впрочем, разгуляться немцам не дали — не прикрытый щитком расчет быстро положили из спаренных пулеметов.

Это хорошо, что пушку не разбили фугасами — глядишь, достанется нам в качестве трофея! Наверняка высоту прикрывала полноценная батарея из четырех зениток — но остальные автоматы, видимо, развернуты в высшей точке кургана, у отвесного южного склона…

Я уже хотел было развернуться вперед. Но неожиданно мое внимание привлекло какое-то движение справа — и чуть позади продвинувшегося вперед танка. Рефлекторно я начал разворачивать вертлюгу на это движение — и невольно захолодел… Среди убитых артиллеристов притаились и живые немцы! И вместо того, чтобы бежать или попытаться сдаться, идейные нацисты разом рванули вслед панцеру — зажав в руках гранатные связки… Третий же немец упрямо вскинул карабин — целясь именно в мою сторону.