Регрессор в СССР. Цикл (СИ) - Арх Максим - Страница 3

— А сколько в ансамбле должно быть музыкантов? — прошелестела она, беря из моих рук фужер с шипучим напитком, не забыв при этом добавить: — Мне виски ещё полстаканчика плесни вот в этот стаканчик.

— Э-э, — на секунду задумался я, — смотря какую музыку ты собираешься играть. Если мы будем делать что-то типа «Nightwish», не считая Вас, мадам, ещё пять человек: ударник, бас-гитарист, два гитариста и клавишник.

— Так, — начала считать Люси. — Пять человек, плюс ты — художественный руководитель… Десять тысяч долларов в месяц хватит?

— Кхе, кхе, кхе… — закашлялся новоиспечённый худрук. — На самом деле, хватит и семи.

В последний момент я всё же умерил свои аппетиты до двух тысяч, включив джентльмена.

— Пусть будет десять, — приняла решение будущая суперзвезда, — но музыканты, — она тыкнула своим указательным пальчиком мне в грудь, — твоя забота, и с ними ты разбирайся сам.

— Хорошо, — согласился я и произнёс тост: — За нас!

Мы чокнулись и выпили на брудершафт.

— Это надо отметить, — обнимая меня за шею, произнесла красавица, прижимаясь всем телом. Затем неожиданно отпрянула, поставила пустой стакан из-под виски на столик и начала раздеваться.

«Ёлки-палки, только ж оделись! Ну и деваха…»

Н-да, вот так я с ней тогда и познакомился. Нашёл для неё музыкантов, сочинил репертуар. Они репетировали на моей студии. Ну и, разумеется, мы не переставали с ней встречаться.

В общем, жизнь шла своим чередом: утром институт, вечером репетиционная база.

Однако сегодня в обычный распорядок дня было внесёно изменение. Я поехал к себе в деревню, находившуюся в Подмосковье. Час на метро, час на электричке, пятнадцать минут на такси — и вот я на своей малой Родине.

Вокруг коттеджи, глухие заборы из профнастила и каким-то образом вписавшийся между ними и нереальный для мира чистогана мой маленький деревянный дом.

Мой милый, милый дом.

Открыл навесной замок на калитке и распахнул её. Всё босоногое детство я помнил, как она скрипит. И что вы думаете?! Она таки скрипнула! Поздоровалась.

— Ну и тебе привет, — вздохнул я и прошёл на участок.

Вот он — наш, мой дом. Небольшой, сейчас модно считать площадь квадратными метрами, ну тогда квадратов шестьдесят, плюс терраска квадратов девять. Одноэтажный, с нежилым чердаком. Покрашен светло-зелёным цветом. Обычный старый дом. Таких много в Подмосковье. Точнее сказать, когда-то было много. Сейчас уже всё не так …

Обошел вокруг строения. На моё удивление, окна разбиты не были как в предыдущие годы. Да и вообще на первый взгляд, всё было вроде бы цело, несмотря на то, что не был я тут очень давно.

Рядом с террасой растут кусты малины, которые мы сажали в детстве. Надо же, какие здоровые ягоды… Сорвал натуральный, чистый продукт, насколько он может быть чист вообще в наше время, и с удовольствием съел несколько малинок.

— Эй, кто там ходит? — раздался окрик, донёсшийся с соседнего участка.

— Здорово, сосед! Свои! — крикнул я в ответ, и вышел из малиновых кустов, со стороны двора.

Тот подошёл к забору.

Да, действительно сосед пожаловал. Всё такой же, как и всегда. Огромных размеров мужик, веселый и жизнерадостный. Ничуть не изменившийся с тех пор, как год назад я его видел в последний раз.

«Как сам?..» «Нормально…» «Как ты?..» «Тоже…» «Семья?..» «А у тебя…» «Да вот…» «Как работа…» «А ты надолго?..» «К своим…» «Да…»

Постояли минут десять, поговорили. Он рассказал, что несколько раз подъезжали и спрашивали, не собираются ли хозяева продавать дом. Он давал мой телефон.

— Да, Серёга, спасибо. Звонили. Но продавать я не собираюсь. Ты же знаешь, я местный. Тут и мои лежат, и я лежать тут буду.

Пообщавшись немного, пригласил его зайти через час, отметить встречу, а сам пошёл открывать дом. Замок открылся на удивление легко, и я вошел в «хоромы царские».

Эх, давненько я тут не был.

Через четыре часа Сергей обнял меня, прощаясь.

— Я обязательно завтра зайду к Саше, — с трудом произнёс он мне и ушёл небодрой походкой, клонясь влево.

Усмехнулся его обороту речи, ведь под Сашей он имел в виду меня, и закрыл дверь на засов. Спать совсем не хотелось. Вышел из дома и вздохнул деревенского воздуха. «Смеркалось». «Вечерело». «А этот Легкоступов русский язык не знает — мамкина норка». Именно так сказал бы Янычар из кинофильма «72 метра» на мои попытки объяснить «в хлам уставшему» соседу, что пора на расход… и в конце концов удалось-таки его отправить.

Я остался один. Один во всём мире…

«А вот если подумать: «Зачем моим меня так долго ждать? Вот дилемма-то… Цицерон…»

«Кто?»

«Бред взбудораженной совести, было написано у Стругацких…»

«Ну, не знаю… Хотя… Если всё это бред, то… Где у меня дрова?.. На дворе трава, на траве дрова… Или там наоборот говорится?..»

«Так… Пятнадцать шагов… Ну в смысле шагов пятнадцать в сторону сада… Вот и он, камень… ага… Можно даже назвать его философским камнем. В смысле, есть о чём пофилософствовать и задуматься о бытие… если, конечно, есть чем думать т о чём думать… Придётся напрячься.»

Я еле-еле отодвинул булыжник, который весил, наверное, килограмм сто пятьдесят. Камень представлял из себя огромный валун. Что интересно, в наших краях такие не встречаются. Откуда этот валун взялся на моём огороде, есть величайшая загадка мироздания.

Сходил за лопатой и стал копать.

— Ага… Ещё немного. Ещё чуть-чуть. Последний бой — он трудный самый, — напевал я себе под нос до тех пор, пока лопата не упёрлось во что-то твёрдое. — А вот и оно…

Чуть покопавшись в земле, через минуту вытащил из ямы небольшое пятилитровое пластмассовое ведёрко.

— Вот ты-то мне и нужно… — забрав «клад» буркнул я.

Придя домой, выпил для храбрости наркомовские пятьдесят «за сбитый», сел за стол и открыл ведро. На вид было вроде бы всё в порядке — вот и масляная тряпочка в масле, не высохла. Развернув свёрток, достал оттуда пистолет Макарова — ПМ. Вроде ничего, неплохо сохранился. А ведь, сколько лет мы с ним не виделись…

«Гм… Сколько?

— Ну, с 2001 года, наверное… — буркнул я, наполняя кружку напитком.

Н-да… Тогда жизнь была тяжёлая. Опасная. И очень хорошо, что мне им никогда не пришлось воспользоваться. Затем стало, вроде бы полегче. Наступили новые времена, где ствол уже практически носить было не нужно. Зато стало нужно носить деньги, и чем больше, тем лучше. Тогда-то я и зарыл его тут, за домом, под большим валуном.

— Эх, дела наши тяжкие, — сказал себе под нос.

Хлебнул ещё, поднял с пола сумку с ноутбуком и достал из её кармана несколько старых фотографий.

— …Ну, что вам сказать о себе… — вытирая слёзы с глаз, проговорил я, сидя за столом, на котором стояли все мои. — Мне очень плохо…

Я смотрел на них, на их портреты, и пытался вспомнить мою жизнь с ними и сравнить с жизнью без них…

Вот они все тут… Все мои тут… А что там за этим старым и пыльным окном?.. Там чужой мир. Там практически все мне чужие и никого у меня в том мире нет. Никого не осталось. Так, есть парузнакомых, вот и весь мир… Разве в таком мире может быть хорошо?

— Конечно же, нет! Там не может быть хорошо, ведь вас там нет! Ведь вы же здесь! Вы здесь, на этом столе. Все здесь — мои роднулечки…

Вот бабушка, которая вырастила меня, вот мама, которая так рано «ушла», а вот моя беременная жена, умершая при родах, так и не родив. Вот они, тут, рядом… А что там?..

Посмотрел в темноту окно. Там была ночь…

Я выпил.

— Ну, так пусть всегда будет ночь!

Сердце защемило…

…и я получил возможность всё исправить.

Глава 2. Новый старый мир

26 июля. Вторник. 1977 год

Темнота… Что-то уж очень всё быстро произошло. Быстро и непонятно. Неужели так бывает. Я же даже на на спусковой крючок не нажал… Да, что там не нажал, я его даже с предохранителя не снял. Только дотронулся. И что тогда?.. Непроизвольный выстрел? Да вряд ли… Может, взрыв какой-нибудь?!