Башни Латераны 2 (СИ) - Хонихоев Виталий - Страница 40

Так думала магистр Элеонора Шварц, откинувшись на спинку стула и нетерпеливо барабаня кончиками пальцев по полированной поверхности столешницы перед собой.

— … переходя к вопросу о нарушении общественного порядка и нанесении материального ущерба студентами третьего курса с факультета Школы Огня, каковые похитили трех свиней у фермера Батишека и выпустили в оранжерею целителей пометив номерами «один», «два» и «четыре». На голосование ставится вопрос о наказании указанных студентов. — монотонно вел свою речь ректор.

— А почему это номера «три» не было? — хмурится магистр Отто фон Грюнвальд, потом светлеет лицом: — ах, вот оно что! Ты смотри, какие умные засранцы!

— Нашли чем восхищаться, магистр Грюнвальд. — бормочет целитель Клара Ковач, оглядываясь на стоящего у дверей Квестора: — а мои с ног сбились, разыскивая несуществующую свинью под третьим номером! Четверть оранжереи вытоптали! Сожрали! И эти… отходы жизнедеятельности повсюду! Исключить из Академии без права восстановления! И штраф в двойном размере от ущерба!

— Исключить — пожалуй слишком сурово. Со штрафом согласна, пусть будет в тройном размере. — подает голос Элеонора. Она бы промолчала, но это ее студенты, троица самых отвязных нарушителей с третьего курса. Хлопот с ними хватало, но они же были и самыми талантливыми, уже прошли инициацию Второго Круга, им не хватало только теоретических знаний… да и не привыкла она своих просто так оставлять без защиты. С другой стороны, отец одного из троицы — весьма богатый торговец, он наверняка сможет покрыть ущерб и попутно выпишет подзатыльников своему талантливому и шкодливому отпрыску.

— Тройном? — в глазах магистра Ковач что-то блеснуло: — … ладно. Но это в последний раз, Элеонора! Твои безобразники уже всех достали. И пусть напишут мне десятистраничное эссе на тему «почему плохо разорять оранжерею целителей и как я в этом раскаиваюсь»!

— Будет сделано, — кивает Элеонора: — я им хвосты-то накручу, Клара, обещаю. Просто так они с карандаша не спрыгнут. Принесут извинения тебе лично. С корнем мандрагоры в зубах, виляя хвостом.

— Только не в зубах пожалуйста. Она токсична.

— Еще мысли по этому поводу? — задает вопрос ректор Морау и оглядывается.

— В мое время студенты такого себе не позволяли. В мое время уважение к старшим было в крови у молодого поколения. В крови! — потряс сухим кулаком в воздухе магистр Крайн: — чтобы кто-то из аудитории без разрешения вышел… да что там — вообще никто не выходил! Потому что ценили знания! А сейчас — туда-сюда, туда-сюда! Прямо на лекции! Никакого уважения! Через неуважение, через вот это ваше сюсюканье с ними — и происходит утрата идеалов. А отсюда — развал государственных и общественных институтов, моральное разложение социума и уничтожение морали! Вот к чему это ваше совместное обучение приводит! Молодые парни видят этих развратниц в коротких мантиях, которые те специального подрезают чтобы лодыжки видны были! Какой позор! А тот случай, когда они купались в городском фонтане на Праздник Святой Тамары⁈ Ткань намокла и облегала все эти… выпуклости! В мое время…

— Высказывайтесь, по существу, магистр Крайн. — вздыхает Морау: — ваше мнение о необходимости ввести раздельное обучение мы уже знаем. Этот вопрос у нас на голосовании вот уже пять лет как стоит. По существу вопроса есть что сказать? Нет? Ставим на голосование. — он ударяет деревянным молоточком по столу и поднимает руку. Оглядывает присутствующих, также поднявших руки и кивает.

— Утверждено единогласно. — говорит он: — штраф в тройном размере от нанесенного ущерба, эссе на тему, указанную магистром, Ковач и личные извинения. На этом сегодняшнее заседание будет закрыто. У кого есть дополнения, вопросы или… — он окинул присутствующих вопросительным взглядом. Тишина. Слышно, как где-то прожужжала одинокая, ранняя весенняя муха, прожужжала и стала биться об витраж с изображением Беатрис Милосердной — бз-бз-бз…

— В таком случае… — ректор занес уже было свой молоточек для удара, как вдруг прежде стоящий подобно гранитной статуе Квестор — сделал шаг вперед.

— Уважаемые магистры. — сказал он ровным и спокойным голосом: — разрешите мне донести до вашего сведения материалы расследования, касающиеся непосредственно Совета Академии.

— В мое время никто не смел вмешиваться в заседания Совета. — раздался голос магистра Крайна: — в мое время Церковь своими делами занималась, дело Пресвятого в массы продвигало, а не на заседаниях штаны просиживала… сказано же было у университетов иммунитет на преследования и освобождение от налогов… собственный бюджет и свои полномочия.

— Точно. — ворчит магистр Грюнвальд: — чего это мы инквизитора слушать будем? У Церкви нет власти на территории кампуса. В королевстве сильные маги нужны как воздух, а инквизиция повсюду ересь видит. Опять сейчас начнется про десятину…

— Послушайте, коллеги. — вмешивается Отто фон Вайсс: — но ведь дейн Гюнтер сказал, что он просто желает донести информацию к нашему сведению, не более. Какой вред может быть от того, что мы его выслушаем?

— Не знаю и знать не хочу. — выпрямляется в кресле Элеонора: — существует порядок обращения в Совет, пусть как положено — подает письменную заявку, которая должна пройти утверждение. Единогласно.

— Позвольте мне перефразировать свое предложение. — наклоняет голову Квестор: — это весьма чувствительная информация, которая может спровоцировать… неприятности. Как самой Академии, так и членам ее Совета. Будет лучше если я изложу ее на закрытом заседании Совета, в узком кругу, а не стану развешивать объявления на воротах кампуса или оглашать на площадях. Для всех будет лучше. — его глаза нашли Элеонору и та — откинулась в кресле, чувствуя, как у нее пересохло в горле.

Он пришел за мной, подумала она, в этом нет никаких сомнений. Он пришел за мной. Но… что он может сделать? Она — член Совета, избранная остальными участниками Совета и утвержденная на должность городским магистратом. Эта должность пожизненная, даже если она с ума сойдет и будет плясать на городской ярмарке голышом — она все равно останется членом Совета. Нет механизма отстранения с этой должности… даже если ее станут казнить за измену короне будут — то будут казнить с соблюдением всех регалий именно как члена Совета Академии. А значит и расследование в отношении ее этот Квестор не вправе начинать — только с одобрения главы Церкви и Короны. Такого разрешения у него нет, таких разрешений никому и никогда не давали, а значит все что он вызнал — в суде не будет иметь значения. Значит ей нечего бояться… но почему она чувствует себя так неуютно под его взглядом?

— … что же… — после длительной паузы говорит ректор: — я полагаю, что вреда от того что мы выслушаем дейна Шварцкройца не будет. Пожалуйста. — он делает жест рукой, приглашая того выступить.

— Спасибо за доверие, уважаемые магистры. — Квестор сделал шаг вперед и извлек из своей сумки несколько старых, пожелтевших свитков: — я не задержу вас надолго. Для начала я процитирую выдержку из Устава Академии Магии вольного города Вардосы. Там сказано… — он развернул один из своих свитков: — «членом Совета Академии может быть только верноподданный Короны, пребывающий в лоне Истинной Веры, избранный остальными членами Совета единогласно и утвержденный магистратом вольного города Вардосы». Обращаю ваше внимание на эту цитату.

— Целый Квестор Святой Инквизиции пришел к нам чтобы наш же Устав нам напомнить? — хмыкает Отто фон Грюнвальд. Инквизитор не обращает на него внимания, разворачивая второй свиток: — теперь же позвольте мне привлечь ваше внимание к родословной уважаемого магистра Шварц, дейны Элеоноры.

— При чем тут моя родословная⁈ — Элеонора встает с места, опираясь руками на поверхность столешницы.

— Я вас не перебивал, дейна Шварц. — Квестор не поворачивает к ней головы, он по-прежнему смотрит на ректора, так, словно бы ее не существует: — позвольте мне закончить.

— Я не собираюсь… — начинает было она, но магистр Морау поднимает руку и она — замолкает.