Башни Латераны 2 (СИ) - Хонихоев Виталий - Страница 38

— С воротом будешь брать? — спрашивает наемник. Лео утвердительно кивает.

— Не спеши. Оно конечно за тяжелый пехотный побольше платят, но его только на поле или в осаде можно путем использовать. Лучше возьми легкий, кавалерийский, чтобы с седла стрелять, с таким хошь куда, хоть в разведку, хоть на охоту. — Бринк, отставляет ковш в сторону и утирается рукавом: — такой чтобы с двумя спусками, чтобы с «козьей ножкой», рычагом можно было бы натягивать, а в седле просто в пузо упер и двумя руками на себя натянул. Будет стоить дороже, но с собой легко таскать и с воротом возиться не будешь.

— Спасибо за совет. — говорит Лео.

— Да не за что. Поживи с мое, поймешь. — наемник прищуривается на весеннее солнце в зените: — видел я парней с тяжелым арбалетом, эта штуковина конечно мощная, да вот только неудобная. И таскать ее с собой замучаешься. Чтобы ты знал — мы пехота, парень, так что все свое сами с собой таскаем.

— Омни меа меакум порте. — вспоминает Лео курс в Академии.

— Вот именно что порте. Все портки с собой. — хохотнул Бринк: — если обгадишься, то запасных нет. И меч у тебя… клинок, конечно, неплохой, но уж больно длинный. В свалке таким не поработаешь. Если уж «крысодера» не взял, так купи себе нож подлиннее и потяжелее квилон или базилярд…

— Спасибо. — Лео даже теряется. С чего это Бринк таким разговорчивым стал? И даже не обзывается…

— Вот что я тебе скажу, поварешка. — Бринк внезапно становится серьезным: — наша рота вот уже пять лет как живет. Я с капитаном пять лет. Он — заговоренный. Другие роты могут полным составом сгинуть или там уполовиниться за сезон. В нашей же если два десятка жмуров наберется, то капитан уже огорчается. Однако… — он задрал голову и поскреб пальцами куцую бороденку: — помирают как правило новенькие. Если этот сезон переживешь, то и дальше жить будешь. Так что бери себе легкий арбалет, с ним если что драпать легче.

Глава 18

Зал Совета располагался в круглой башне, которая возвышалась над всеми остальными постройками Академии Магии Вардосы как корона над челом короля. Башня была древней — старше самой Академии. По слухам, её заложил ещё король Вальден Первый в 1047 году, когда основывал Вардосу как пограничную крепость. Магическая школа пришла позже, но башню оставили — слишком уж прочной она была, слишком величественной.

Сам зал занимал весь второй этаж — круглое помещение диаметром около двенадцати метров. Стены были сложены из тёмно-серого камня, массивные блоки подогнаны друг к другу с такой точностью, что между ними нельзя было просунуть и лезвие ножа. Камень был холодным даже в летнюю жару — влажным от вековой сырости, покрытым тонкой сеткой трещин. Пахло старостью, пылью, воском свечей и чем-то ещё — едва уловимым, горьковатым запахом древней магии, которая пропитала эти стены за триста лет заседаний.

На стенах, висели портреты бывших ректоров Академии. Одиннадцать лиц в тяжёлых золочёных рамах, потемневших от времени. Все они смотрели вниз, на круглый стол, строго и осуждающе — седые бороды, нахмуренные брови, сжатые губы. Над восточным окном висел самый старый — Герхард Пламенный, основатель Академии. Лицо строгое, аскетичное, глаза тёмные, пронзительные. Правая рука поднята, над ладонью парил маленький огненный шар. Под портретом золотыми буквами была выбита надпись на латыни: SCIENTIA POTENTIA EST.

В центре зала стоял круглый стол. Огромный — диаметром метра четыре, вырезанный из цельного ствола дуба. Столу было больше двухсот лет. Его поверхность была тёмной, почти чёрной от времени, отполированной бесчисленными локтями и ладонями до тусклого блеска. Дерево было покрыто царапинами, следами чернильных клякс, выжженными метками — кто-то из прошлых магистров выжигал рунические символы концентрированной магией. Их потом попытались зашлифовать, но следы остались. Кое-где на краю стола были вырезаны инициалы — старые, стёртые, почти неразличимые.

Вокруг стола стояли семь кресел — высоких, с прямыми резными спинками, подлокотниками в форме львиных лап. На спинке каждого была вырезана эмблема одной из школ магии: пламя, волна, спираль ветра, гора, колба с ретортой, змея на посохе. Ректорское кресло выделялось — чуть выше остальных, на спинке корона и раскрытая книга.

Сами окна были готическими — высокими, узкими, стрельчатыми, с цветными витражами. Их было шесть, расположенных по кругу через равные промежутки. Витражи изображали великих магов прошлого: основателя Академии Герхарда Пламенного, архимага Изольду Ясновидящую, некроманта Теобальда Мрачного — его витраж был выбит в осаду случайным арбалетным болтом и по заверениям магистра Грюнвальда этот болт ну никак не мог долететь от арбалетчиков противника, а потому он подозревал кого-то из недоброжелателей Академии или нерадивых студизиосов, воспользовавшихся неразберихой. Впрочем, сейчас уже никто не мог ничего сказать, осада прошла, Вардоса, вопреки самым мрачным прогнозам — выстояла и искать какого-то придурка с арбалетом никто не собирался, а ведь витражи в башне Совета являли собой неоспоримую культурную ценность!

В настоящее время выбитый витраж закрывал собой простой деревянный щит, сколоченный наспех и изрядно выбивающийся из общей атмосферы древней роскоши помещения. Конечно же временно, однако по своему опыту члены Совета могли припомнить что нет ничего более постоянного чем что-либо временное. И хотя замена витражу уже была заказана стеклодувам из Гусево, однако на моменте внесения предоплаты все и остановилось. И не потому, что у Академии не было денег, Вардоса — торговый город, стоящий на пересечении торговых путей — один по реке, а второй — по сухопутному тракту, образованного сужением ущелий дальше в Тарг, неподалеку от города были серебряные рудники, близость реки и двух протоков давало промышленности немалые преимущества для водяных мельниц и молотов, а статус вольного города давал всему этому цвести и приносить немалые доходы. А уж если город богатый, то и Академия Магии в Вардосе не бедствовала.

Нет, члены Совета были преисполнены пессимизма в отношении выбитого витража с Теобальдом Мрачным вовсе не потому, что у них не было денег. Деньги у них были. У них не было консенсуса — что именно должно быть изображено на новом витраже, которым должны были заменить старый.

Самый простой путь — восстановить витраж вплоть до малейшей детали таким каким он и был — предложил магистр Отто фон Грюнвальд, мрачный и коренастый мужчина с окладистой бородой и характером боевого молота. Чего, собственно, об этим думать — сказал он и махнул рукой, больше похожей на лопату — восстановить как было и все, забыли об этом, поехали дальше, есть вопросы и поважнее, например во дворе Академии снова какие-то шутники семена мандрагоры высадили и живой водой полили, так теперь корни под землей на пятнадцать метров в глубину! Вот чем заниматься надо, нужен малефик чтобы все померло, это же явный саботаж, направленный на практиков Школы Земли!

В ответ на что Теодор Крайн возразил что упомянутый витраж конечно является культурной ценностью… вернее — являлся. Однако в то же самое время изображал некроманта, а некромантия — суть извращенное искусство, подвергнутое анафеме и запрету к практике самой Церковью и людьми. А потому не будет ли лучше — заменить изображение на витраже и вставить туда что-то… более подобающее духу времени?

Отто фон Грюнвальд не возражал. Отто фон Грюнвальд сказал, что ему все равно, хоть ворону ощипанную туда вставьте, главное, чтобы не дуло, и чтобы шутники с факультета целительства прекратили живую воду на камни лить, через это корни у растений становятся прочными и толстыми что твои канаты из стальной проволоки, а земля вообще элемент инертный, так еще и с корнями этими…

Отто фон Вайсс, тезка магистра Земли, магистр Школы Воздуха, отличающийся от него так же сильно как лед от пламени — высокий и худой, с четкими, заостренными чертами лица и небольшой, аккуратной бородкой, заметил что если уж что-то и должно быть изображено на витраже взамен выбитого, так это конечно же Арчибальд фон Вайсс, основатель факультета Воздуха в Альберрио, стоящий у истоков учения аналитической магии, почетный член Академии Вардосы, посмертно удостоенный Ордена Золотого Агнца в Галлии и конечно же он, Отто фон Вайсс предлагает эту кандидатуру вовсе не потому что Арчибальд — его прадед, а в силу объективности и пользы для.