Королева скандала - Пол Джилл - Страница 58

— Вы знаете что-нибудь именно о девушках из семейства ван дер Хейден? Может быть, о каких-то скандалах? — поинтересовался журналист.

Рэйчел улыбнулась:

— Говорят, у Моны были отношения с чернокожим музыкантом, который играл в «Коттон Клабе».

А муж Дорис подал на разводе ней в 1927 году, когда это еще считалось скандальным делом. Судя по всему, она спала с его деловым партнером.

В день, когда опубликовали статью, Рэйчел продала платье для танцев от Шанель, креповое платье от Вионне и несколько бус из разноцветного жемчуга. Это была самая большая выручка за многие месяцы, и тем же вечером Рэйчел написала по электронной почте благодарственное письмо Ричарду.

В его ответном сообщении пришли еще новости:

«Мерки, которые ты прислала, совпадают с мерками Уоллис Симпсон, и в Мейнбохере ответили, что это должен быть ее гарнитур. Но если ты хочешь получить за него лучшую цену, тебе придется узнать у поставщика, каким образом эта вещь попала к нему или к ней. Связана ли с этим какая-то история?»

Рэйчел позвонила Сьюзи и, сообщив новости, спросила:

— У тебя есть какие-нибудь предположения, как эта вещь оказалась в деревянном сундуке в западном крыле твоего дома?

— Я уже размышляла над этим и думаю, что лучше уж ты продай костюм у себя в «Забытых мечтах», — ответила, не раздумывая, Сьюзи. — Мне не нужна огласка, которая может получиться из-за аукциона.

Рэйчел была озадачена:

— Но ведь если его носила Уоллис, мы можем получить многие тысячи. А в магазине он уйдет, возможно, всего за сотню.

— Я уже решила. Извини.

Это было странно, учитывая, что Сьюзи постоянно жаловалась на недостаток средств.

— Я продала несколько других вещей, — сообщила ей Рэйчел. — Прислать тебе чек по почте?

— Лучше бы наличными, — ответила Сьюзи. — Не будем подпускать к ним загребущие лапы банковского клерка. Я заеду в магазин, когда в следующий раз буду в Брайтоне.

К концу ноября Норт-Лейне уже сияла рождественскими огоньками, и витрина каждого магазина предлагала свои идеи подарков. Сеансы камнелече-ния, электрогитары, садовые фигурки ручной работы, набор эфирных масел в конопляной корзинке. Рэйчел тоже оформила витрину с различными рождественскими подарками — от перчаток из мягчайшей лайки едва различимого кремового цвета до лампы в виде девушки из эры джаза и украшений ван дер Хейденов. Она украсила жемчужными бусами миниатюрную елочку, купила оберточной бумаги под старину и бумажные цветы, чтобы можно было предложить клиентам подарочную упаковку. Магазин наконец-то обрел ту атмосферу, которой обладал до взлома.

До свадьбы оставалось меньше месяца, и, хотя мама позаботилась почти о каждой мелочи, Рэйчел пришлось получить разрешение на брак, купить пару обычных обручальных колец из розового золота и подобрать аксессуары к платью от Молино. Она остановилась на простых серьгах с кристаллами и жемчугом, перламутровых туфлях на высокой шпильке и с Т-образным ремешком на подъеме, головном украшении из перьев цвета слоновой кости с кристаллами и широком шифоновом палантине. Примерив наряд с аксессуарами перед зеркалом в спальне, Рэйчел затрепетала от предвкушения, но практически сразу на смену этому чувству пришло воспоминание о недостатке душевного подъема у Алекса.

— Заказать тебе белый галстук? — спросила она у него. — Торжество будет вечером, поэтому он будет уместнее всего.

— Как хочешь, — ответил он.

— Осталось чуть больше трех недель, — сказала Рэйчел в надежде услышать что-нибудь романтичное или хотя бы получить каплю ободрения.

— Жутко страшно, — произнес Алекс, и повисла пауза, давшая ему понять, что женщина ждет от него чего-то большего. — Страшно, но хорошо, конечно же.

Рэйчел решила не выяснять с ним отношения из-за его отстраненности. Если разыгрывать драму, когда он и без того на взводе из-за своей телепрограммы, он еще больше отдалится. Но как бы то ни было, выносить это было очень тяжело.

Вечерами в будние дни, когда он находился в Париже, Рэйчел просматривала слайды, которые дала ей Венди, и пришла к выводу, что при наличии такого количества хороших снимков не стоит ограничиваться выбором лишь одного. Поэтому она отдала в печать шестьдесят кадров и купила фотоальбом в кожаном переплете. Долгие часы она провела, расставляя фотографии в хронологическом порядке и сочетая смешные с трогательными так, чтобы получилась история о детстве Алекса лет до двенадцати, то есть до смерти его матери, после чего снимков не стало.

То, каким он был в детстве, его дерзкая улыбка и общительный характер, который проявился уже тогда, заставили Рэйчел почувствовать прилив любви. Она надеялась, что если у них когда-нибудь будет ребенок, он окажется именно таким, как тот маленький мальчик на фото, но без жестких черт, проявившихся во взрослом возрасте.

Глава 45

Брайтон. 2 декабря 1997 года

Сьюзи заехала в магазин вечером, как раз когда Рэйчел уже закрывалась.

— Скажи, у тебя есть наличность на мою долю? — спросила она.

Рэйчел заглянула в кассу, но денег там оказалось недостаточно.

— Может, прогуляешься со мной до банка, и я сниму остальную часть, — предложила Рэйчел. — Ты совершала рождественский рейд по магазинам?

— Просто моталась по делам, — ответила Сьюзи, осматриваясь. — Мне нравится твой магазин. Похож на бордель в фильме 1920-х годов с Гретой Гарбо.

Рэйчел улыбнулась:

— О господи, эти фильмы всегда так трагически заканчиваются…

Рэйчел с облегчением взяла деньги, которые изверг из своих недр банкомат. Она просто не смогла бы отдать долю Сьюзи до того, как статья в газете об одежде ван дер Хейденов запустила торговлю.

— Хочешь, выпьем по бокалу? — спросила Сьюзи. — Могу организовать.

Ее машина стояла недалеко от набережной, и она предложила зайти в бар неподалеку — одно из тех заведений, что летними вечерами обычно забиты посетителями, толпой вываливающимися на галечный пляж со стаканами в руках. Сейчас матерчатый навес хлопал на ветру, а единственный бармен обслуживал горстку клиентов. Передняя стена бара была стеклянной и выходила на море, но в шесть вечера было уже так темно, что Рэйчел не могла различить даже очертаний Западной пристани.

На ней было любимое темно-зеленое жаккардовое пальто, но в такую прохладную погоду в нем было уже недостаточно тепло. Рэйчел закуталась в него поплотнее, когда они, взяв по джину с тоником и тарелку оливок, сели за столик в углу поближе к радиатору.

— А что касается костюма от Мейнбохера, — начала Сьюзи, будто бы продолжая их предыдущий разговор, — то он не мой, чтобы его продавать. Я не знаю, как он оказался в доме.

— Уоллис не появится и не скажет, что не дарила его тебе. Он был у тебя, так что я уверена: мы можем смело говорить о нем, — рассудила Рэйчел.

Сьюзи продолжала, словно не слыша:

— Помимо этого, ты, наверное, сейчас очень занята в связи с приближающейся свадьбой. Осталось всего пару недель, да?

Рэйчел упорно добивалась своего:

— У меня есть друг, который занимается организацией аукционов. Я могла бы передать комплект ему, так что это никак меня не затруднило бы. Ты не знаешь, может, кто-то из твоих предков был знаком с Уоллис? Или вращался в ее кругу?

— Бабушка училась с ней вместе в школе в Балтиморе, но, кажется, Уоллис ей не очень нравилась из-за своего высокомерия.

Рэйчел была заинтригована:

— Интересно… А она тебе больше ничего не рассказывала? Она не общалась с Уоллис в 1930-х, когда жила в Лондоне?

— Нет, я уверена, что не общалась. Я бы об этом слышала. — Сьюзи, по всей видимости, хотелось сменить тему разговора. — В чем ты будешь в великий день? — спросила она.

Рэйчел описала платье от Молино, одолженное Ричардом, и то, как ей не терпелось надеть свой наряд.

— А ты тоже обручена? — поинтересовалась она, увидев крупный бриллиант, сверкавший на левой кисти Сьюзи.