Брошенный мир: Шок (книга третья) - Андерсон Владимир - Страница 2

Зазвонил телефон.

Пейтон странными глазами уставился на него. Вроде бы сейчас звонить ему было уже некому. И поздновато и докладывать не о чем. Даже если какой-то ненормальный снова искромсал себя и покончил с жизнью, то это явно не его забота, а следовательно и беспокоить-то никто не должен.

– Пейтон, слушаю. – он постарался сделать свой голос максимально жёстким и уверенным. Мало ли, если это Хеддок, то пусть почувствует силу.

– Здравствуйте, господин старейшина. – говорил кто-то незнакомый. При этом сама манера говорить чем-то напоминала его собственную. И это были вовсе не те гром и молния, которые извергал Пейтон, а нечто очень кроткое с виду, но с таким же фундаментальным основанием. Словно за человеком, говорившим это, стоял кто-то со всех сторон защищённый. Такие вещи Пейтон считывал с ходу, и это ни с чем нельзя было перепутать.

– Доброй ночи, незнакомец. – старейшина говорил твёрдо, но тон при этом сохранял вполне нейтральный. – Вы скажете, кто Вы и откуда взяли мой номер? Разумеется, Вы понимаете, что мне не составит никакого труда узнать, откуда Вы позвонили, а затем и найти Вас.

– Разумеется-разумеется. Поверьте, такие как я уважают светскую власть… Поэтому я звоню с телефона охраны Вашего блока. И, отвечая на предыдущий вопрос – номер телефона я также взял у них. Он записан в тревожной книге.

Пейтона начинали поражать слова, которые он слышал. Но что ещё больше поражало, так это тон, с которым неизвестный говорил всё это. Ни малейшего намёка на угрозу или показуху. Ответы следовали на вопросы. И ещё… Он сказал "светская власть"… Никакой церкви и религии на Аполло-24 не существовало. Все верили в науку и только в неё. Цифры, причины и следствия. Всё выверенно и закономерно. Ничего лишнего. В это верили граждане. Но если некто выделил светскую власть, то очевидно предполагает и духовную.

– Вас могут удивлять мои слова, но, прежде всего, я хочу сказать Вам, что я Ваш союзник. Я знаю о том, что происходит сейчас на нашей станции, и очень хотел бы помочь Вам, взамен рассчитывая и на Вашу помощь. Вы позволите изложить моё предложение лично, господин старейшина?

– Раз Вы смогли так просто пройти в помещение охраны и найти мой номер, то, полагаю, Вам не составит труда также просто найти мою квартиру и прийти в неё. – Пейтон слегка напряг свой голос, пытаясь показать серьёзность.

– Разумеется, господин старейшина. Разумеется.

– В таком случае, жду Вас у себя сейчас… И первое, что я желаю услышать на пороге, так это Ваше имя. – Пейтон положил трубку.

Вот оно, оказывается, какие ещё люди у нас существуют. А так сразу и не скажешь, что подобные вещи остаются без контроля. Служба Билла Стерлинга, поучения и истории Чарли Хеддока, великолепные рассуждения Пейтона Кросса – с виду кажется, что народ обложен со всех сторон доступом к правильной информации и её трактовке. Кажется, что народу совершенно ничего не надо кроме этого… Религия? Откуда ей здесь взяться, когда для неё просто не оставлено места? Нет, тот кто идёт к нему сейчас или какой-то проходимец, которому посчастливилось оказаться в комнате охране случайно, или человек совершенно иной породы, не встречаемой ранее. Ведь, если то, на что он намекает – правда, то получается, что у него есть способность не убеждать других, а переубеждать. Это совершенно иной уровень. И это не мимолётные вещи вроде политических интриг, в которых Пейтон чувствовал себя как рыба в воде. Это нечто куда более глубинное, нечто, заставляющее людей мыслить по-другому. Заставляющая их становиться такими, какими они и не думали быть… И если всё это так, то у этого человека должна быть совершенно немыслимая харизма и дар убеждения. Пейтон посмотрел на бутылку с виски, стоявшую у него на столе, затем на пустой стакан, и подумал, что сейчас не время снова прикладываться. Интересные сегодня приходят открытия: то перестать хотеть жёстко трахнуть Делейни, то закончить хлестать спиртное. Так и до монашества можно дойти…

Монашество… Да, как нельзя к месту вспомнилось это слово… Станция слишком погрязла в разврате. Не хотелось это замечать, делать акцент, но всем давно было видно, насколько легко и не прочны сексуальные связи между друг другом. Как легко кто-то может начать пить. Как легко может перестать работать, ведь пайка хватает с лихвой – сам Пейтон некогда поддерживал идею о достаточном количестве выдаваемой провизии для людей. Мол, так они никогда не подумают, что им что-то не додают, что у верхушки есть еда куда лучше, ведь когда есть достаток, то говорить о качестве совсем не с руки. Никто просто и не поймёт, что Совет Старейшин шикует, когда есть мудрый Пейтон, который всё правильно объяснит. "Хлеба и красивого слова" – так говорил Пейтон своим коллегам по Совету. И ведь работало же. Ещё как работало… А куда уходил весь пыл – в разврат. Куда ж ещё. Ведь именно Пейтон туда всё и направлял… Оказалось, что недостаточно сильно.

Короткие разговор с незнакомым святошей (а сейчас Пейтон не сомневался уже, что это святоша) навёл на мысли о том, что не всё так блестела, как хотелось в это верить… Послышался стук в дверь. В первые мгновения Пейтону хотелось снять трубку и вызвать охрану. Из этого блока, соседнего, какого угодно. Лишь бы вызвать и выбросить за пределы станции без скафандра этого провокатора. Задушить в зародыше эту угрозу, которая шляется, где хочет и когда хочет и делает вид, что делает это с добрыми намерениями. Глупость. Он старейшина. Опытный и могущественный. Он всегда успеет это сделать, если будет на то потребность. Да и в Тоску всегда можно отправить перед тем, как всё закончить – мало ли, чего интересного расскажет. Нет, всему своё время, а само время торопить не стоит. Пейтон подошёл к двери. В глазок смотреть не хотелось. Как ни странно, но не могло быть речи про физическую безопасность или что-то в этом роде. Святоши не про это, святоши совсем про другое… На глаза ему попался засов, который он совсем недавно смастерил, чтобы никто не смог помешать ему расправиться с Делейни. Такой красивой, милой и сексуальной… Какая это была глупость, так думать. Думать, что красоту можно забрать себе, чтобы ей больше никто не обладал. Это всё жуткие мысли какого-то маньяка, а не политического лидера… Он когда-то читал про африканских диктаторов, которые что только ни делали, пытаясь укрепить свою личную власть, здоровье и будущее в целом. Кто-то даже съедал противников, полагая, что так можно получить его силу. Неужели можно было уподобиться им? Нет. Ему нужна вся станция, и нужна для того, чтобы управлять ей на благо всех. И Делейни в том числе. И сейчас рисковать всем ради мимолётной непонятной забавы – это самое настоящее преступление против себя самого любимого. Глупо было даже полагать, что такое возможно… А вот так называемые духовные конкуренты, вот об этом стоит ещё как подумать.

Пейтон открыл дверь.

– Что? – Его не просто удивило, он в какой-то момент подумал, что спятил. Перед ним стояла Делейни. Красивая, очаровательная. В тонкой розовой блузке и короткой юбке. В её глазах виднелось какое-то полноценное спокойствие, которого не было никогда, и это придавало ей ещё больше шарма… – Я зайду? – та уверенность, с который она говорила, не просто сбивала с толку, она поражала до глубины души. А чего она хочет-то? Неужели забыла, что произошло в прошлый раз? Неужели не подозревала, что он хотел с ней сделать потом? Как она так явилась в тот момент, когда он осознал, что всего этого больше не хочет? Что он стал относится к ней как к символу, означающему нечто совершенное.

– Нет. – Пейтон отрицательно покачал головой, заглядывая ей за спину и пытаясь разглядеть, нет ли кого кругом. В былое время, он искал бы взглядом охранников, а теперь самым важным для него был святоша – не спугнуть бы его.– Как скажешь. – голос девушки продолжал излучать уверенность, оставаясь при этом весьма приятным на слух. – Я лишь хотела сказать, что мне очень приятно было проводить с тобой время. Ты имеешь право знать, как это было. Больше, чем кто-либо другой. Вне зависимости от того, чем всё закончилось.