Системный Кузнец. Трилогия (СИ) - Мечников Ярослав - Страница 4

Поднял её, собираясь показать громиле, но он, кажется, этого не оценил.

— Какого дьявола ты её держишь, как девка цветок⁈ В горн!

Не говоря ни слова, шагнул к очагу и аккуратно положил заготовку в самую сердцевину раскалённых углей. «Нагрев должен быть равномерным», — сработал инстинкт. Кочергой пододвинул угли, убедившись, что они полностью покрывают металл, затем встал к мехам.

Всем весом налёг на рычаг и кузница наполнилась тяжёлым дыханием. Глухой хлюпающий вдох сменялся долгим свистящим выдохом, который заставлял угли в горне петь на одной гудящей ноте. Этот монотонный ритм отдавался в моих руках и плечах.

Уже через минуту такой работы почувствовал, как мышцы спины и рук наливаются свинцовой усталостью. Тело обливалось потом не только от труда, но и от удушающего жара, который заполнял эту конуру. В этот момент до меня в полной мере дошло, насколько адская это была работа, даже по сравнению с тасканием тяжеленных рукавов в эпицентре пожара.

Старик, не двигаясь, смотрел в огонь. Он видел там то, чего пока не замечал я. «Наверняка по цвету определяет температуру», — пришла догадка.

При каждом выдохе мехи издавали тонкий свист. Ясно, в коже дыра. Качать воздух из-за этого было гораздо сложнее. «Нужно будет залатать», — мысленно поставил себе первую задачу. Удивительно, почему этого никто не сделал до меня. Хотя Гуннару было плевать, ведь качал не он. А мальчишка просто не додумался.

— Сильнее! — рыкнул кузнец, не оборачиваясь. — Не спи! Мне нужен жар!

«Да я и так тут выжимаю из этого дохлого тела всё, что есть!» — хотелось бросить ему в лицо, но я лишь покрепче сжал шершавый рычаг и налёг на него всем весом, отчаянно борясь с подступающей темнотой в глазах. Руки уже горели. Не от мозолей — их ещё не было, а от самого усилия, от непривычной нагрузки. Но сдаваться — это не по-нашему. Сильнее, так сильнее.

Горн взревел. Взглянул на угли — металл в огне стремительно менял цвет, переливаясь от вишнёвого к алому, а затем вспыхивая яростным оранжевым.

— Стой!

Мужик выхватил клещами заготовку. Она сияла, озаряя его суровое лицо, а затем бросил её на наковальню.

— Молот!

Ноги не слушались. Прижавшись плечом к стене, пытался перевести дыхание. Двигаться было почти невыносимо.

— Живее! — взревел Гуннар. — Металл стынет, паршивец!

Оттолкнувшись от стены, заставил себя бежать к стойке с инструментами, которую успел приметить. Несколько маленьких ручников, ещё какая-то мелочь, а на самом видном месте — она. Огромная кувалда, проклятие молотобойца. Схватил её за длинную, скользкую от пота рукоять и тут же оценил вес. Килограммов восемь, не меньше. Для меня, Дмитрия, это был почти пустяк. Но для этих тощих мальчишеских рук — непосильная ноша. Мышцы задрожали от одной лишь попытки поднять её.

И в тот момент, когда тело уже готово было сдаться, перед глазами снова вспыхнул знакомый текст.

│ Внимание! Обнаружена интенсивная нагрузка на мышечные и костные ткани. │

│ Прогресс «Закалки Тела» (Ступень 1): 15% / 100% │

Буквы повисели секунду и исчезли, но этого было достаточно.

В голове что-то щёлкнуло. Я смотрел на тяжёлую кувалду в своих руках и внезапно всё встало на свои места. Система… Закалка Тела… Прогресс! Это не просто слова — это путь. Измеримый, понятный путь к силе. Каждое усилие, каждая капля пота — это не бессмысленное страдание, а проценты, шаги к выживанию. С рычанием, больше похожим на звериное, поднял кувалду и, шатаясь, потащил её к наковальне.

Бить молотом мне раньше приходилось. В прошлой жизни пробивал им кирпичные стены, чтобы добраться до пострадавших, вышибал заклинившие двери. Но там удары были сильными, яростными. А здесь… здесь требовалась точность хирурга. Уверенность покинула меня, когда увидел раскалённую заготовку. Одно неверное движение — и всё насмарку.

Мужик ударил своим ручником, формируя остриё. Раздался короткий, звонкий щелчок, и на раскалённом металле осталась маленькая отметина — цель. Я сглотнул слюну, поднял кувалду, стараясь как следует прицелиться.

Мой молот обрушился на заготовку глухим тяжёлым ударом. Он пришёлся не совсем по центру, а чуть сбоку. Раскалённый металл подался, как пластилин, и кончик будущего ножа уродливо изогнулся в сторону.

— Ублюдок! — рявкнул Гуннар, мгновенно выправляя мою ошибку серией быстрых отточенных ударов. — Глаза разуй! Куда бьёшь⁉ Ещё раз!

Его молот снова звякнул, указывая цель.

Я ответил глухим, сотрясающим пол ударом, вкладывая в него всю свою концентрацию и ненависть к собственной слабости. На этот раз получилось лучше.

Мы работали молча, в оглушительном грохоте. Звонкий удар кузнеца сменялся моим тяжёлым глухим ответом. Снова звон. Снова гулкий удар. Ритм был безжалостным. Пот заливал глаза, щипал. Слабость никуда не делась и после каждого удара кувалдой руки гудели так, будто по ним пропустили ток, а в глазах темнело.

Память Кая начала подсказывать правильную стойку, как распределить вес. Мой опыт спасателя помогал дышать, не сбивая ритм. Но этому телу просто не хватало мяса и выносливости. Кувалда в моих руках ощутимо дрожала и после каждого удара я с трудом удерживал её, чтобы не уронить.

Сквозь боль и усталость приходило понимание: это не просто работа. Это была та самая закалка. И закаляли сейчас не сталь на наковальне, а меня.

— Хватит! — кузнец снова взял заготовку в клещи и сунул в горн. — Мехи! Не дай остыть!

Кувалда упала и мир качнулся. Темнота подступила к самым глазам. Тело само рухнуло на колени, согнувшись пополам и уперевшись лбом в твёрдый пол.

— Уже сдох⁈ — прорычал Гуннар, нависая надо мной. — Терпи, щенок, если хиляком быть не хочешь.

Последние слова прозвучали почти беззлобно, насколько вообще этот человек был способен на это. В них была констатация жестокого закона этого мира.

│ Прогресс «Закалки Тела» (Ступень 1): 17% / 100% │

Системное сообщение подбадривало. Да, пусть всего два процента прибавки — но это уже прогресс! Москва не сразу строилась. Молча кивнул и, цепляясь за стену, поплёлся к рычагу мехов, стараясь скрыть, что нахожусь на грани обморока.

Переключение между молотобойцем и мехами вымотало окончательно. Пока металл грелся, я просто висел на стене, пытаясь заставить лёгкие работать.

Когда заготовка снова была готова, старик начал формировать спуски клинка. Он работал один. Его ручник выбивал быструю звонкую дробь. Я отдыхал и следил за его движениями, пытаясь запомнить.

Это оказалось сложнее, чем думал. Молот в его руках не был просто инструментом. Он жил своей жизнью, танцевал, зная, куда ударить, где надавить, где лишь коснуться.

И тут он крикнул:

— Клещи! Держи!

Опешил, глядя на него. Тот протягивал мне клещи, в которых пульсировала раскалённая заготовка. Руки дрогнули, когда я взял их. Они были потными, а жар от стали обжигал пальцы.

— Держать. Крепко, — прорычал он.

Изо всех сил сжал рукояти, стараясь удержать почти готовый клинок на наковальне ровно.

Кузнец взял другой молот — с узким вытянутым носком, и принялся наносить лёгкие точные удары, вытягивая хвостовик. Но я не мог удержать заготовку идеально неподвижно. От каждого удара она слегка смещалась под моей дрожащей хваткой.

— Ровнее, щенок!

Напрягся, вцепившись в клещи мёртвой хваткой. И допустил ошибку, пытаясь компенсировать смещение — слишком сильно наклонил клещи вниз.

Раздался сухой щелчок металла о металл.

Заготовка, выскользнув из ослабевшего захвата, чиркнула по краю наковальни и с шипением упала на пол, прожигая в пыли огненную отметину.

Тело дрогнуло и замерло, а кровь отхлынула от лица. Секунду в кузнице стояла оглушительная тишина. Я медленно, как в кошмаре, поднял глаза на громилу.

Его лицо налилось кровью. Он не кричал, а очень медленно положил молот на наковальню. Это спокойствие было страшнее любого крика.

— Ты… — прошипел кузнец так, что я сжался. — Бесполезный кусок…

Не успел ни извиниться, ни отскочить, как его огромная мозолистая ладонь врезалась мне в затылок. Это был не удар, а тяжёлый унизительный толчок. Я полетел вперёд и врезался лицом прямо в стену рядом с мехами. В носу что-то хрустнуло и по губам потекла тёплая и солёная жидкость.