Госпожа для отверженных 1 (СИ) - Хейди Лена - Страница 10

— Прямо здесь или в ванной? — уточнил он.

— В ванной, — махнула я рукой.

Взяв аккуратную стопочку, Ирнел послушно отправился одеваться, а я ещё раз пробежалась глазами по документу. Может, не менять имя «Натали», оставить так? С другой стороны, завтра должен прийти Томас, который принесёт мне документ о гражданстве. Там-то будет написано «Наталья». Чтобы в будущем не возникло никаких проблем с бюрократией, лучше исправлять все ошибки в документах как можно быстрее. Так что надо дождаться прихода Томаса. Он говорил, что явится в полдень. Но полицейский упомянул, что приём граждан в Управлении завтра с восьми утра до полудня. А мне нужно идти в Управлении уже с документом о гражданстве. Так что в полицию придётся идти послезавтра, имея оба документа на руках: и о гражданстве, и свидетельство о владении рабом. Завтра вообще день будет насыщенным. Утром — Томас, а в семь вечера я отправляюсь рисовать гаремников Розы. Наверное, Ирнел будет меня сопровождать. Чтобы закончить картину, мне понадобится дней пять напряжённой работы. И есть вероятность, что у меня прибавится ещё один раб. Джереми будет подарен мне хозяйкой таверны, так что есть надежда, что она позаботится о нём: выделит кровать и для него тоже. Но как мы будем жить тут все втроём, и как мне прокормить своих невольников — я не представляла. Три месяца я, конечно, продержусь. Но что будет потом — меня тревожило. Денежного подарка от императрицы хватило бы на моё скромное существование ещё на три месяца. Но я теперь не одна. Идти к кому-то в услужение совершенно не хотелось. Как и отправлять своих рабов в шоу-румы, к шесту. Оставалась одна надежда — что я быстро обрету известность как художница и на меня посыпятся заказы.

Пока я пребывала в раздумьях, в дверь постучали. Как оказалось, двое мужчин принесли для Ирнела кровать. Поставив её у окна, они сходили за довольно толстым матрасом, подушкой и одеялом. И при мне заправили эту кровать чистым бельём.

— Госпожа Роза велела передать вам привет и пожелать хорошего дня, — заявил один из мужчин перед уходом.

— Взаимно, — улыбнулась я.

Хотя бы одна из проблем была решена: Ирнелу не придётся спать на кресле.

— Да это королевская перина, — изумлённо пробормотал он, выйдя из ванной и увидев своё новое спальное место.

— Надеюсь, тебе тут будет удобно, — отозвалась я.

Мужчина посмотрел на меня с благодарностью:

— Спасибо вам за заботу, моя прекрасная госпожа!

— Ладно, пойдём. Тебе нужно поесть, — сказала я и пошла к выходу. Ирнел — за мной.

Спустившись в обеденный зал, мы заняли свободный столик.

— Леди Наталья, рад вас видеть! — подскочил к нам рыжий официант. — Чего изволите?

Он протянул мне меню, которое я тут же передала Ирнелу со словами:

— Вот, выбирай.

— Всё, что хочу? — опешил от счастья мой невольник.

— Да, конечно, — ответила я ему и обратилась к рыжику: — Шон, надеюсь, госпожа Роза успела тебя предупредить, что отныне у меня есть раб, и его пропитание первые три месяца в таверне будет за счёт казны.

— Да, конечно, леди Наталья, не волнуйтесь об этом, — закивал Шон.

Бегло просмотрев меню, Ирнел выбрал несколько сытных блюд. А я заказала себе чай, десерт и мороженое. Официант быстро принёс всё это на наш столик, и мы с Ирнелом приступили к еде. Первое время я помалкивала, давая мужчине возможность утолить голод. А потом спросила то, что интересовало меня больше всего:

— Ирнел, расскажи, пожалуйста, о себе. Ты называл себя вольноотпущенником. Ты был рабом, верно? У кого и как долго? Как тебе удалось обрести свободу?

Глава 14. История Ирнела

Натали

— Я родился свободным, — приступил к рассказу Ирнел. — Матушка умерла от болезни, когда мне было восемь. Отцу было нелегко растить меня, моих трёх братьев и сестру в одиночку. Он работал сапожником, но, как ни старался, не мог зарабатывать достаточно, чтобы обеспечивать семью. Влез в долги. Когда была жива моя мама, всё было проще: она подрабатывала в гостинице, мы не бедствовали. А с её уходом за грань всё изменилось. В конце концов, чтобы обеспечить сытую жизнь хотя бы четверым детям, отец решил продать старшего в рабство.

— Он продал тебя, — ужаснулась я.

— Отец был уверен, что поступает правильно, — тихо вздохнул Ирнел. — Он не стал отводить меня работорговцу на рынок, нет. Просто он принял предложение госпожи Гаваты. Скажем так, она положила на меня глаз, когда увидела на осенней ярмарке. Я тогда торговал обувью, сделанной отцом. Мне было семнадцать. Не знаю почему, но она захотела видеть меня своим рабом, а через год сделать гаремником. Отец был уверен, что с госпожой Гаватой я всегда буду сыт, обеспечен одеждой и всем необходимым, не говоря уже о крыше над головой.

— Но он же лишил тебя главного — свободы! — не сдержалась я от возмущения.

— Отец часто видел холёных самодовольных рабов, особенно гаремников, и был уверен, что им в жизни повезло. Он не сомневался, что в моём случае будет так же. Тем более, что госпожа Гавата выкупила меня за огромные деньги. В те времена средняя цена за раба была десять серебряных монет. Госпожа Гавата дала за меня моему отцу сто. ЕЙ самой на тот момент было тридцать, выглядела она отлично.

— А ты сам как к этому отнёсся? Сильно переживал? — спросила я, глядя на Ирнела с сочувствием.

— Я не хотел становиться рабом, — признался он. — Но, с другой стороны, я понимал, почему отец так поступил. Половину денег, что он выручил за меня, были положены в банк под проценты. Эти финансы часто выручали зимой. А на вторую половину он купил приличный надел земли. Принялся выращивать овощи и продавать их.

— Был сапожником, стал земледельцем, — подвела я итог. — И всё это на деньги от продажи сына.

— По крайней мере, с тех пор моя семья не голодала, — нашёл оправдание родителю Ирнел.

— А ты? — пристально посмотрела я на него.

— Со мной всё было не так радужно, — потупился он. — Госпожа оказалась любительницей пыток и обожала воспитывать рабов. Особенно таких своенравных и свободолюбивых, как я. За непослушание она часто морила меня голодом и избивала.

— Кошмар, — ужаснулась я.

— Эти пытки привели к неожиданному результату: от хронического стресса во мне открылся дар телепатии. Выживать в поместье Гаваты стало легче. А потом я и вовсе ощутил себя счастливчиком: однажды к моей хозяйке пришла в гости её соседка, госпожа Раиса Линнер, — его голос потеплел. — Она увидела меня — худого, забитого, голодного — и уговорила леди Гавату продать меня ей.

— Она тебя пожалела, — понимающе кивнула Я.

— Верно. В итоге Леди Гавата неохотно, но всё же согласилась продать меня за двойную цену. Госпожа Раиса не стала торговаться, отдала ей двести серебряных монет. И забрала в своё имение. С той поры сбылись надежды моего отца: я был счастлив, сыт и ни в чём не нуждался, — улыбнулся Ирнел.

— Ты стал гаремником госпожи Раисы? — не удержалась я от любопытства.

— Сначала конюхом, через год гаремником. А ещё через десять лет она назначила меня управляющим в поместье. Леди Раиса стала моим Ангелом, — в глазах мужчины промелькнула тоска.

— А где она сейчас? — спросила я.

— Леди Раиса была старше меня на двадцать лет. Полгода назад она отправилась за Грань, — голос Ирнела дрогнул.

— Её смерть была внезапной? — сочувственно спросила я.

— Нет, — мотнул он головой. — В последние годы госпожа тяжело болела. Она понимала, что долго не протянет, поэтому позаботилась обо мне: год назад дала мне вольную. В последние месяцы я жил в её поместье уже как вольный гражданин. Она выплачивала мне зарплату управляющего. Даже получив свободу, я не хотел покидать свою госпожу, помогал до конца её дней.

— А что было после её смерти? В поместье поселились наследники, и ты не захотел там остаться? Решил стать путешественником? — предположила я.

— Не совсем, — покачал головой Ирнел. — Госпожа Раиса была очень щедра и упомянула меня в своём завещании. В нём было указано, что она вручает мне домик на берегу Сантолийского озера с земельным наделом. А также крупную сумму денег.