Магия, любовь и виолончель или История Ангелины Май, родившейся под знаком Рыб - Ларина Елена - Страница 14

Чая в тот вечер я так и не дождалась.

Когда в дверь позвонили, я резко очнулась от расслабленной полудремы. Сидеть голой в чужой ванне, когда к хозяину пришли гости, -как-то не очень.

Еще больше я смутилась, когда услышала нежный женский голос.

– Я просто хотела с тобой попрощаться. -Все сегодня были неоригинальны. – Я завтра улетаю во Франкфурт.

– До свидания, Дина, – это был совсем другой Антон. Такого я еще не знала.

– Я могу пройти? – уверенная в том, что ей не откажут, спросила Дина. – Чаю-то мы можем попить по-нормальному?

– Ты ведь хотела попрощаться, – глухим голосом сказал незнакомый мне Антон. – Какого черта тебе нужен чай?

– Что с тобой, Антош? – участливо спросила она.

– Улетаешь во Франкфурт – лети. И оставь меня в покое. Можешь даже не начинать. Мне там делать нечего. Я буду жить здесь. Здесь я горы могу свернуть.

– Я не хотела без тебя. Я же любила тебя, Антон. Ты знаешь…

– Если б ты любила, ты бы осталась. А ты себя любишь больше. Свой комфорт ты любишь больше. Тряпки красивые ты любишь больше!

– Ну не заводись, пожалуйста… – она сказала это таким нежным голосом, что я готова была кусать себе локти. Они замолчали. Думаю, она его обнимала. Потом чьи-то шаги приблизились к двери, за которой лежала я.

– У меня ванна занята, – ответил он спокойно.

– Что, белье полощешь? – легкомысленно спросила она.

– Нет. Женщину.

– Неправда…

– Можешь посмотреть, если очень хочется.

– Я что, не вовремя? – безнадежно спросила она.

– Да. Ты не вовремя, Динара. – И тут он сорвался. – Я бы сказал, с некоторым опозданием! Года на полтора!

Дверь широко распахнулась, и на пороге показалась красавица Динара с безумными глазами раненой газели. Я думала, она меня сейчас утопит. Но она тут же выбежала. Захлопнула дверь, обдав меня волной холодного воздуха и горьким запахом духов.

– Я думала, что ты… – она задыхалась от возмущения. – Я даже не думала, что ты…

И дверь за ней закрылась. Антон щелкнул замком.

Когда он зашел ко мне, вода уже совсем остыла. Но я терпела. Я думала, что, если я пущу горячую воду, он вспомнит обо мне. А хорошо это или плохо, я еще не знала.

– Ну как ты? – спросил он скорее всего из чувства долга, потому что ответ его не интересовал. – Вот полотенце, – сказал он мрачно. -Вытирайся. Одевайся. Я отвезу тебя домой.

Антон небрежно заткнул полотенце за батарею. Оно упало на пол. Но он этого не увидел. Он свирепо смотрел в стену.

– Запомни, Лина! Это было в первый и в последний раз… Больше этой ошибки мы не повторим.

– Это невозможно повторить при всем желании, – прошептала я, вылезая из холодной воды и становясь под душ согреться.

Он одарил меня долгим взглядом.

В тот момент он еще не понимал, что желания наши удивительным образом совпадают. Пока я лежала в ванне, я сделала для себя тот же вывод – это было в первый и в последний раз. Мне этого просто не нужно.

Прежде чем поить его собственной кровью, надо было сделать тест-драйв. Ведь даже покупая машину, ты имеешь право сесть за руль и попробовать на ней прокатиться. И если не понравится, не покупать.

И еще одно роковое открытие ждало меня в тот вечер.

Я не могла делать вид, что не замечаю его трагического лица. Моя собственная роль в этой истории мне совершенно не нравилась. И когда мы оказались с ним тесно прижатыми друг к другу в лифте, я кротко спросила.

– Я сильно испортила тебе жизнь?

– Да, – без колебаний ответил он.

– Я думала, ты свободен. Ты же сам говорил, что разведен.

– Мы разошлись. Но не развелись, – ответил он, страдальчески наморщив лоб, и тяжело вздохнул. – У меня старики уехали в Германию. Там у них пенсии шикарные, все отлично. Квартиру дали. Они довольны. А Динара уехала с ними. Если бы мы развелись официально, ей бы не дали вид на жительство. Документы вместе оформляли. Она как моя жена уехала. Какая она без меня к черту немка! Татарва монгольская…

– А ты почему не уехал? – спросила я.

– Мне и здесь хорошо, – с горечью ответил он. – Мы из-за этого и поссорились. Она выбрала заграницу. Думала, что я все брошу и помчусь за ней. Полтора года сидела там и нос не показывала. Видать, надоело. Мириться приезжала. А тут ты… Поди ей теперь объясни, что к чему. Я и сам не понимаю.

– Да… Нехорошо, – сказала я. – Ты меня прости. Я же не знала.

– Это ты меня прости, – пробормотал он. -Черт знает что получилось.

По дороге домой нас остановил гаишник. Стопка водки, смешанная с моей кровью все еще не выветрилась из Антоновой бедной головы. За управление автомобилем в нетрезвом виде у него тут же отняли права.

Связь со мной явно не принесла ему ничего хорошего.

Я же долго не могла прийти в себя, потому что прекрасно знала: приворот чужого мужа на крови – дело темное. Бабку мою однажды пыталась обмануть некая хитрая девица. Приехала из города, наплела с три короба, что муж от нее гуляет, что надо бы его вернуть в семью. А бабка ей сразу и сказала: «Что ты мне тут огород городишь. Нет у тебя мужа. Один вот венец безбрачия и вижу. А ежели чужого приворожить хочешь, то жизнь порушишь и себе, и ему. Приворот чужого мужа с мясом вырывается. Знаешь?» И девицу прогнала со двора прочь. Но я же не знала…

С Антоном я не виделась после этого довольно долго. Несколько месяцев он был в командировке. И все эти события как-то отодвинулись на второй план. Я писала дипломную работу, сдавала «госы». Окончила университет. На радостях летом уехала отдыхать к гостеприимным родственникам отчима в Ереван. А когда вернулась, то и думать забыла о том, что сделала что-то не то.

И вдруг позвонил Антон. Дела его пошли в гору, и он просто хотел предложить мне работать у него постоянно. А уговаривать меня особенно долго не пришлось. Я обрадовалась его звонку, и работа в совместном с французами предприятии очень мне подходила. Перспектива же близкого общения с Антоном совсем меня не смущала, хоть он все-таки счел необходимым меня предупредить – на работе мы только на «вы» и только работаем. Меня этот вариант полностью устраивал.

Слово не воробей

И вот я свободна как птица и еду к любимой бабушке встречать Новый год. Стучали колеса. Поезд мчался среди заснеженных полей. Вагон давно уже превратился в сонное царство. Перед завтрашней новогодней ночью все желали выспаться.

Только я все никак не могла заснуть. Все копалась в своем прошлом и вспоминала, положив щеку на руки и глядя со своей верхней полки на далекие огоньки деревень и целые моря заснеженных лесов.

Я все дальше уезжала от своей городской жизни. И, как всегда перед Новым годом, хотелось подвести итоги.

Так с чем я вступаю в Новый год?

Я не буду больше вставать в семь тридцать утра, клевать носом в метро, давиться в автобусе и с нетерпением ожидать обеда.

Я не буду больше подвергаться допросам с пристрастием после совместного распития кофе с товарищами мужеского пола в «ленфильмовском» буфете. Я не буду больше жертвой жизненной философии Антона «ни себе, ни людям». И слышать у себя над ухом в самый неподходящий момент полные тихой угрозы слова: «Я не понял! Это еще кто?»

Он своим бритым черепом и временной утратой (в такие моменты!) чувства юмора распугал всех моих потенциальных кавалеров. Я могу точно сказать – никаких оснований для этого у него не было. С ним нас не связывало ничего, кроме нескольких крупных ошибок двухлетней давности. Но почему-то череда этих несчастных ошибок превратилась в цепь, которой мы были прикованы друг к другу.

Сколько бы я ни извинялась перед своими приятелями, сколько ни пыталась представить эти слова как корпоративную шутку, до конца мне никто не верил. А личная жизнь вне работы была невозможна. Потому что жизни помимо работы у меня не было.

Правда, кое-что Антон все-таки упустил. И у меня на Косой линии целых полгода прожил субтильный и нежный Слава Демченко, звукорежиссер студии дубляжа. Я носила туда монтажные листы с переводом одного французского фильма. Трудные задачи вроде Антона Дисса, конечно, придают тебе значимость в собственных глазах. Но когда вдруг появляется человек, общение с которым похоже на взаимодействие смазанных маслом зубчатых колес, просто отдыхаешь.