Магия, любовь и виолончель или История Ангелины Май, родившейся под знаком Рыб - Ларина Елена - Страница 12

Единственное, что я поняла, – что вот здесь я действительно усну, даже если он всю ночь будет говорить по телефону. Было что-то в его равнодушии изысканно-благородное. Это и заставило меня пристальнее к нему приглядеться.

Я свернулась калачиком прямо поверх покрывала, укрыв ноги его загнутым краешком.

Антон собирался ложиться. Стянул с себя теплый свитер. Остался в белой футболке. Взял с подоконника стакан с водой и стал жадно пить. И пока я смотрела на это, тут же сама ощутила ужасную жажду. Он полностью опустошил стакан и со стуком поставил его обратно.

– Слушай, а у тебя больше нет попить? – жалобно попросила я, приподнимаясь на локте.

Антон повернулся к окну. Налил и мне. Подал стакан и остался надо мной стоять. Надо понимать, чтобы не возвращаться за стаканом и два раза ко мне не ходить. Я выпила залпом пару глотков. Глаза мои расширились. А дыхание перехватило.

– На! – Он сунул мне в нос кусочек черного хлеба. – Сама же просила…

– Я думала, вода! – прохрипела я, едва отдышавшись. – Ну ты, Антон, даешь!

– Мне это как снотворное… Иначе не заснуть. Вертится в голове все время… – Он взял у меня стакан и отошел к своей кровати. – Ты ляг по-нормальному. В этой постели еще никто не спал. Все чистое.

– А почему ты кольцо на левой руке носишь? – Я не выдержала и спросила о том, что уже давно меня сильно интересовало.

– Я разведен, – скупо разъяснил он.

– А зачем тогда ты его вообще носишь? Разведенные не носят. Только вдовцы…

– Просто я люблю свою жену, – сказал он так, что дальше воспитанный человек спрашивать бы не стал.

– А почему вы тогда разошлись? – спросила я как можно мягче, чтобы не оскорбить его лучшие чувства.

– По глупости… Все. Спать пора. – И он погасил свет.

– А хочешь, я тебе погадаю? Я умею… – почему-то попросила я его. – У меня тетка цыганка…

– Я в это не верю, – отозвался он в темноте.

– А в Деда Мороза веришь? – улыбнулась я.

– И в Деда Мороза не верю.

– А в президента Ельцина?

– Верю.

– А разве ты его когда-нибудь живьем видел?

– Нет. По телеку…

– Так и Деда Мороза ты по телеку видел… А почему ж не веришь?

– Над этим надо будет подумать, – хмыкнул он.

– Антон?

– Ну что тебе еще?

– Что такое любовь? В двух словах.

– Ты что, сама не знаешь? – проворчал он сонным голосом.

– Просто я коллекционирую чужие мнения по этому поводу, – сказала я, глядя в темный потолок. Он помолчал. Я думала, не ответит.

– Любовь, – сказал он наконец медленно, – это жертва, которую ты способен принести ради другого и получить от этого удовольствие.

– Спасибо.

– Не за что. Спим.

Утром я проснулась от звонка, как мне и было обещано. Хотелось завернуться в одеяло с головой. И проспать так еще часов двенадцать. Но бодрый голос Антона врезался в мое уплывающее сознание. И вместо того чтобы под него заснуть, я стала его слушать.

Потом он пошел в душ, и под звуки текущей воды я опять задремала.

Проснулась я оттого, что телефон разрывался, а он не подходил. Я немного подождала, а потом вылезла из-под одеяла и прямо в трусиках и майке стала перебираться через его постель, чтобы снять трубку. А вдруг что-нибудь важное, а я тут, как дура, лежу и ответить не могу. Но в этот момент из ванной вылетел Антон с намыленным лицом и бритвой в руке. Он ринулся к телефону, как хоккеист за шайбой.

– Я взял! – крикнул он, добираясь до трубки. Я испуганно отдернула руки. И кожей почувствовала его взгляд, скользнувший по моим ногам. Когда он сказал: «Слушаю!» – я быстро полезла под спасительное прикрытие одеяла.

Было только полседьмого утра. Автобус отходит в девять. Я могла встать еще через два часа. Но сон почему-то как рукой сняло. Он поговорил по телефону и сказал:

– Ты не обижайся. Просто я не хочу, чтобы кто-то подумал, что здесь у меня ночуют всякие там девицы.

И ушел в ванную.

А я все думала о том, что он любит свою жену. И как, наверное, сильно страдает от одиночества. Я вспомнила ее, Дину. Я видела ее в университете. Темненькую девочку с горячими восточными глазами. Если кого и видела я из женщин, похожих на газель, то это была Дина.

Антон вышел из ванной чисто выбритый. Таким я видела его за время нашей работы впервые. До сегодняшнего дня он зарастал щетиной совершенно безбожно. И обычно бывает, мужчина, которого ты долгое время видишь заросшим, очень преображается, когда открывает миру свое лицо.

Он сильно помолодел. И даже усталость куда-то подевалась. Я сделала вид, что еще сплю, и разглядывала его в свете маленькой лампы. Лицо его показалось мне чертовски привлекательным. Не красивым, как у Жана-Шарля, а породистым и волевым. С таким лицом он действительно мог себе позволить абсолютно нулевую прическу.

Лучше бы мне было в тот момент крепко спать!

Работа закончилась. А значит, всем нам предстояло расстаться. А я привыкла за две недели и к бешеному ритму, и к постоянному присутствию Антона. Он чем-то все время распоряжался, что-то решал и был красив. В работе он чувствовал себя, как рыба в воде. Он был на своем месте.

Я боялась себе признаться в том, что постоянно ищу его глазами, что мне нравится за ним наблюдать. И что, судя по всему, я глупо, по-девчоночьи влюбилась.

Закончилась работа, а с ней и все остальное. Моя маленькая тайна обречена была на верную смерть. Я еще дважды пыталась схитрить, и звонила ему по каким-то несуществующим делам. Но он намеков моих не понимал.

Антон был всегда рад моим звонкам, рассказывал мне свежие анекдоты, был со мной приветлив и, видимо, записал меня в почетный разряд боевых подруг. Ни на какую взаимность рассчитывать не приходилось.

Месяц прошел в страданиях. Я стала его идеализировать.

Но в один прекрасный день я узнала, что он уезжает в длительную командировку на Дальний Восток по заказу Би-би-си. Мне оставалось всего два дня для того, чтобы предпринять решительные шаги. Или отказаться от этого предприятия навсегда.

Кровь стучала в висках. Я сидела на подоконнике и лихорадочно думала, что же мне делать. И додумалась. Бабушка этого, правда, не велела.

Каждый из нас когда-нибудь делал то, что взрослые не велят. Иногда действительно происходит что-то плохое. А иногда ничего. Кажется, что просто они перестраховываются. Ну подумаешь, красный. Ну не ждать же зеленого света, когда нет ни одной машины.

Я сходила и купила чекушку водки. Пошептала над ней заветные слова. Больно кольнула иголкой безымянный палец и смотрела, как капельки крови медленно стекают в бутылку. Хватит и малого. Только одно условие этого рискованного предприятия ставило меня в тупик. Этой же ночью мне нужно было спать с ним в одной постели. Насколько трудной была поставленная передо мной задача, я старалась не думать. Решила идти напролом. А там будь что будет!

Это только в романах пишут: «Она его соблазнила». Я никого еще никогда не соблазняла. Более того, никто никогда не соблазнял меня. Поэтому целый день я ходила, как больная из нервного отделения, с подрагивающими руками и ногами.

Я приехала к нему вечером в гости под нелепым предлогом, что желаю с ним попрощаться.

Как мне показалось, бутылочку водки он принял немного радушнее, чем меня. Я, не переставая, говорила ему, что мы расчудесно поработали вместе. И что я многому научилась, что университет за столько лет дал мне меньше. Лесть пополам со стопочкой водки несколько смягчили его непростой характер.

Я с замиранием сердца смотрела, как Антон опрокидывает в себя вместе с водкой мою кровь. И уверенности во мне прибавлялось. Кровь моя в нем прорастет. И мысли обо мне не будут давать ему покоя.

Я его не соблазняла. Я его попросту уговорила. Он сидел за столом, а я встала, медленно, чтобы не спугнуть, подошла к нему сзади, положила руки ему на плечи и тихо зашелестела возле его уха.

Он упирался. А я нажимала.

«Это не ко мне! – говорил он. Ты – хорошая. Ты – красивая. А я лысый и грубый. Я тебе совсем не подхожу! И потом, я люблю свою жену!»