Теория снежного кома (СИ) - Моран Фэя - Страница 68

– О, ты не спишь, – произнёс Эйс, закрывая за собой дверь.

Он звучал устало. Видимо, повеселились с парнями на славу.

Эйс прошёл глубже в номер, подошёл к окну, немного постоял, глядя на падающий снег снаружи, и потёр шею. Я наблюдала за ним с интересом. После дневных откровений и его болезни он казался мне каким-то… другим. Не знаю, плохой ли это знак или… Нет, определённо это плохой знак.

Когда он развернулся, я сделала вид, что не разглядывала его секундой ранее. Эйс подошёл к кровати, схватил подушку и пошёл к углу комнаты, чтобы лечь в очередной раз на пол. И тут я, глядя на это, почувствовала что-то, что не должна была ни в коем случае. И это что-то в миг овладело моим языком, и из меня вырвалось:

– Ложись на кровать.

Он взметнул брови, искренне удивлённый моими словами. Да что уж там, даже я удивилась: с каких пор для меня не стало проблемой относиться к нему как к человеку?

– А? – переспросил он, как будто решив, что ему померещилось нечто невозможное.

– Ложись на кровать, – повторила я и поняла, что это было не необдуманной фразой, а вполне себе серьёзным решением. – Это ведь и твоя кровать тоже… Можешь спать на ней.

Поверить не могу, что я всё это сказала!

Эйс стоял на месте ещё какое-то время, подозрительно вглядываясь мне в лицо. Наверное, подумал, что это какой-то кровожадный план.

– Ты серьёзно? – Он поднял брови, и его взгляд стал щенячьим. – Правда?

– Да, – кивнула я, кладя телефон на тумбу. – Ложись.

И тогда он наконец направился в мою сторону, держа подушку прижатой к груди. И каждый его шаг сопровождался мимолётными взглядами в мою сторону. Эйс словно не мог поверить в это до конца. А потом, когда он бросил подушку на прежнее место, я решила побыть и плохой:

– Только учти: чтобы не пересекал границу, ясно? – Я изобразила невидимую линию на кровати, добавляя: – Это моя сторона, а это – твоя. Усёк?

Он улыбнулся, огляделся, потом взял плед с кресла, сложил из него что-то наподобие баррикады и положил на кровать, соорудив заборчик между двумя сторонами.

– Довольна теперь? – спросил Эйс, и я закивала, еле сдержав смешок. – Вот и отлично.

Он сел, кровать прогнулась под ним, и мне стало неловко только сейчас. Спать в одной кровати с Эйсом Муди… И как я вообще на это пошла? Ситуация усугублялась ещё и тем, что у меня начали гореть от этих мыслей щёки. Как будто я только сейчас осознала, насколько это всё нелепо и странно.

– Знаешь, – заговорил Эйс в тишине, – я обычно сплю в трусах.

Я резко повернула в его сторону голову:

– Ничего страшного. Сделаешь исключение на этот раз и поспишь в одежде.

– А это что, одноразовая акция? Ну, то, что ты пустила меня поспать на кровати?

Нет. На самом деле этим жестом я давала ему понять, что он не должен спать на полу, как собачонка. Но теперь я что-то не уверена…

Моё молчание дало ему понять ответ.

– И что, предлагаешь мне спать в одежде каждую ночь? – спросил Эйс, выгнув брови.

– Купи себе пижаму. Как нормальные люди.

– Нормальные парни не спят в пижамах. Мы спим в трусах. Или вообще без ничего. Если захочется дать нашим маленьким друзьям отдохнуть.

Я сразу поняла, что он имел ввиду под «нашими маленькими друзьями», и у меня округлились глаза. Его слова снова напомнили о сцене в столовой: о нём голом, прикрывающимся одной моей шапкой. Как мне теперь это развидеть?

– Ладно, спи в трусах! – выпалила я, не желая больше слушать его нытьё. – Но если переступишь границу…

– Ты думаешь, мне в кайф лежать рядом с тобой полуголым? Это тебе должно быть в кайф смотреть на мой пресс. У меня шесть кубиков. Знаешь, сколько я пахал, чтобы их соорудить?

– Мне это неинтересно, – пробубнила я и легла на кровать, отворачиваясь от него.

– Ты первая девчонка, которой неинтересен красивый мужской пресс.

Я ничего не ответила, и Эйс наконец заткнулся. Я почувствовала, как он встал с кровати, а следом услышала шуршание – снимал одежду. Воздух вокруг стал гуще, мне от этого сделалось душно. Я пошла на это из-за своей дурацкой совести, но, надеюсь, она не заведёт меня слишком далеко.

Наконец, Эйс разделся и лёг обратно, укрываясь одеялом.

– Это очень мило с твоей стороны, – сказал он, и я закатила глаза, хоть он этого и не видел. – Ты такая добрая сегодня.

– Просто соблюдаю новые правила, – ответила я. – Мы ведь договорились ненавидеть друг друга по-другому.

Несколько секунд он молчал, я услышала только его вздох, а потом Эйс, кажется, повернулся лицом в мою сторону, ложась на бок. Стало ещё тяжелее дышать.

– Была бы моя воля, я бы вообще не ненавидел тебя.

Фраза прозвучала странно. И я не совсем поняла её значение. Как будто он ненавидел меня по какой-то нужде, будто что-то заставляло его так относиться ко мне.

Я очень хотела повернуться к нему, взглянуть в глаза и спросить, почему он так повёл себя со мной в тот день. Но не стала делать себе хуже. Поэтому промолчала.

И никто из нас больше не сказал ни слова.

21. Царевна-Лягушка

Эйс

Я очнулся от чувства, будто на моём прессе что-то лежит.

Открыв глаза, постепенно привыкая к солнечному свету из окна, я сощурился и чуть приподнял голову. Рука Милы лежала на моём обнажённом животе.

И эта девчонка ещё возникала мне ночью, чтобы я не переходил границы. Кто бы говорил.

Представляю, какой скандал она учинила бы, если бы сейчас проснулась и застала себя в таком положении. Обязательно закатила бы истерику, как будто это я положил её руку на свои кубики!

Я осторожно взял ладонь сопящей Милы одной рукой, стараясь не разбудить её, а потом вернул её ей самой, переложив на подушку. Она зашевелилась, заставив меня испуганно замереть, но в итоге не очнулась. И сейчас, когда она была беззащитной и уязвимой, я мог позволить себе просто смотреть на неё. Наблюдать за каждым изгибом лица, не опасаясь колких замечаний и саркастичных ответов.

Её светлые ресницы трепетали в такт дыханию, отбрасывая лёгкую тень на нежную белую кожу под глазами. Я невольно залюбовался этой картиной, пытаясь запечатлеть в своей памяти каждую деталь. Её губы, обычно поджатые в строгую линию, сейчас были расслаблены и чуть приоткрыты. И это вызывало почти болезненные ощущения. Хотелось примкнуть к ним, как в тот раз, перед чёртовым Джорданом, который постоянно лез к ней.

Я медленно провёл взглядом по её шее и заметил небольшую родинку у ключицы, которую раньше никогда не видел. Мне вдруг захотелось коснуться её, почувствовать тепло кожи.

Как же всё это, чёрт возьми, сложно…

Постоянно внушаю себе, что нельзя поддаваться этим чувствам, нельзя позволять себе даже думать об этом, но каждый раз эта игра становится всё сложнее и сложнее, и я не до конца понимаю, что на самом деле испытываю.

Нам никогда не быть вместе. Это факт, который я должен принять и смириться с ним.

Но, несмотря на это, мне не удавалось отвести от неё взгляд. Её простая красота притягивала, как магнит, лишая воли и разума. Она была как запретный плод, сладкий и манящий, но обречённый на вечную недосягаемость. И именно это делало её ещё более желанной.

Я знал, что это неправильно, но ничего не мог с собой поделать.

Вздохнув, я с великим усилием отвернулся от неё. За окном падал снег.

Плед, который было сложен между нами, куда-то сполз. Не успел я толком осознать, где он находится, как услышал тихий скрип двери.

В номер просунулась голова Кенни. Я хотел притвориться спящим, чтобы избежать его вопросов, но, как назло, солнце светило прямо мне в лицо, так что план не удался. Друг, увидев меня, нахмурился, потом его лицо расплылось в широкой ухмылке. Он окинул взглядом смятую постель, моё полураздетое состояние и мирно посапывающую Милану. Его ухмылка становилась всё шире.